Тридцать лет под землей
Шрифт:
Среди множества исследованных до того пещер здесь только во второй раз мне случилось любоваться «гипсовыми цветами», как в 1932 г. я их назвал в гроте Сигалер.
Шаг за шагом шли мы по «гипсовой галерее», отмечая все разнообразие ее красот. Мы не пытаемся их описывать: никакое сравнение, никакое определение и никакая превосходная степень ничего бы не сказали ни уму, ни сердцу.
Оказавшись в одном из расширений галереи, мы заметили на песчаном полу путаницу тончайших иголок. Некоторые из этих иголок были настолько тонки и прозрачны, что остались бы незамеченными, если бы их не выдал блеск.
Очарованные, мы шли навстречу неведомому, с жадностью ожидая новых удивительных картин; стремились вперед, находясь во власти непреодолимой лихорадки, охватывающей исследователя, открывшего новый неизвестный мир, где все приводит в восхищение, а внутренний голос по-детски нашептывает: «Никто никогда не видел этой огромной колонны, никто здесь никогда не ходил, ни один взгляд не измерял высоту этих сводов, никакой звук за многие века не нарушал молчания; моя лампа первая пронизывает вечный мрак…»
Пропасть д’Эспаррос, великолепие и пышность которой нельзя передать словами, по нашему скромному мнению, — одна из самых замечательных в этом смысле пещер, и ее открытие пришлось как раз вовремя, чтобы возместить так глупо растащенные и почти уничтоженные сокровища пещеры Сигалер.
Мы надеемся, что пещера Эспаррос, лучше защищенная трудностью доступа в нее, избежит вандализма разрушителей и посещений туристов — или слишком уж «любителей», или с пренебрежением относящихся к подземным чудесам. Разграбление пещеры Эспаррос можно было бы рассматривать как «оскорбление природы», как нанесение ущерба или, лучше сказать, расхищение одного из природных богатств Франции.
Кроме того, с пещерой Эспаррос связано еще два события, два воспоминания: первый радиорепортаж в пропасти, осуществленный радиовещанием Франции 23 июня 1942 г., и позже— 15 апреля 1945 г. — первая месса, отслуженная на дне пропасти.
НА ПРИСТУП ГЛУБИН
В ПРОПАСТИ ХЕНН-МОРТ
С 1941 по 1947 г. (с перерывом в 1944 и 1945 гг.) имело место исследование гигантской пропасти Хенн-Морт (Мертвой Женщины), доставившее нам много труда, ввиду очень ограниченных средств и слишком маленькой группы молодежи, принимавшей в нем участие. Кроме того, наши последовательные попытки овладения этой пропастью, слывущей самой страшной и самой опасной из всех известных, протекали в эпоху очень суровых ограничений, когда приходилось обходиться без удобного снаряжения и необходимых материалов, а пища далеко не соответствовала тяжелому физическому напряжению и низкой температуре, царившей в пропасти.
Несмотря на эти неблагоприятные обстоятельства (у нас не было ни непромокаемой одежды, ни электрических батарей, а ели мы только вареный картофель), нам удалось спуститься под ледяной водой каскадов до глубины 355 метров, никогда еще не достигавшейся во Франции.
Несмотря на неоднократные попытки, мы принуждены были прекратить исследование. В нашем отряде произошел несчастный случай: Морель и Лубен были ранены на глубине 230 метров, и только ценой тридцатисемичасовых нечеловеческих усилий нам удалось поднять их наверх. После двухлетнего перерыва, в 1946 г., исследование было возобновлено, уже с лучшими средствами и при содействии Парижского спелеологического клуба, правда, безуспешно, ввиду того, что обильные дожди непомерно вздули подземные водопады.
В 1947 г. уцелевшие члены пиренейского отряда совместно с сильной группой Спелеологического клуба под руководством Ф. Тромба и при поддержке армии, использовав все возможные средства и преодолев все препятствия, наконец 30 августа 1947 г. достигли дна пропасти па глубине 446 метров.
Завоеванная Хенн-Морт заняла место самой глубокой пропасти Франции [16] .
ПО СЛЕДАМ ПЕЩЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА
В следующем, 1948 г. мне пришлось опять спускаться в пропасть, но уже не с целью достижения больших подземных глубин. Археологическое открытие погрузило меня в глубь времен, и несколько часов тех подземных исследований я отношу к числу самых волнующих, самых интересных из всех пережитых под землей. Таковыми часто бывают спелеологические открытия: от головокружительной акробатики, самых энергичных видов спорта, от самых рискованных трюков спелеолог-исследователь переходит к наблюдениям, к чисто научным, иногда философским размышлениям.
16
Позднее во Франции было обнаружено несколько более глубоких пропастей: Каладэр (487 м), Дан-де-Кроль (658 м), Пьерр-Сен-Мартен, исследование которой описывается во II главе первой части книги, и, наконец, тысячеметровая Берже (см. прим. 46).
В мае 1948 г. страстный любитель пещер аббат Д. Катала (увы, преждевременно скончавшийся в следующем, 1949 г.) открыл нижний этаж, до того неизвестный, в большой пещере д’Альден, на южных склонах Монтань-Нуар (Черной Горы). Блуждая в одиночестве в вестибюлях подземного лабиринта, он заметил на земле следы животных и даже отпечатки человеческих ног, естественно сильно его заинтересовавшие.
Аббат Катала, опытный спелеолог, обладавший средствами и исключительными качествами как исследователь пещер (он участвовал в экспедиции в пещеру Хенн-Морт), совершенно не был археологом, а если и был, то в очень малой степени. Но как внимательный и проницательный наблюдатель он правильно оценил свое открытие и тотчас дал мне знать о найденных отпечатках, пригласив их осмотреть и изучить совместно с нашим коллегой и общим другом Луи Мероком, выдающимся археологом и преемником графа Бегуена в Тулузском музее.
Ценой мучительных усилий проникнув сквозь невероятной узости проход, а затем преодолев чрезвычайно трудный спуск в вертикальный колодец, мы все трое, наконец, оказались в нижнем этаже грота д’Альден. И сразу же попали в зачарованный мир, где нас ждал ошеломляющий возврат в прошлое, внезапно перенесший нас на 25 тысяч лет назад. На грязной глинистой почве длинных коридоров видны были бесчисленные и очень хорошо различимые следы медведей и гиен. Животные, очевидно, здесь ходили долгое время: их тропинки пересекаются и накладываются одна на другую. Местами видны многочисленные копролиты (окаменелые экскременты) гиены, в то время как на каменных стенах до высоты 3 метров видны огромные царапины, оставленные чудовищными пещерными медведями, а на некоторых грязных склонах глубокие следы лап и скольжения, свидетельствующие о том, что звери взбирались наверх и затем сползали вниз по крутому обрыву.
Аббат Катала торопил нас, и, устремляясь следом за ним, мы уже сделали длинный пробег по этой большой пещере, когда вдруг наши неотрывно прикованные к глиняному полу глаза различили следы ног… Мы подошли осторожно, почтительно и, склонившись над полом, принялись за методическое изучение отпечатков.
Можно было насчитать пять тропинок, протоптанных пятью людьми разного роста; вероятно, проходили один мужчина, одна женщина, один подросток и двое маленьких детей не старше пяти-шести лет.
Отпечатки настолько четки, что по ним можно дать детальное описание сложения ступней наших далеких предков: ступни большие, растоптанные, как всегда у народов и индивидуумов, ходящих босиком. По этим отпечаткам можно было также определить длину шага и размер ступни. Очень отчетливо видно, где шедший скользил или оступался и даже где он шел, опираясь о пол руками или на коленях, когда свод пещеры опускался очень низко. Наконец, па стенах были заметны пятна древесного угля — очевидно, следы от факелов, которыми задевали за стены доисторические посетители пещеры д’Альден. На полу против этих пятен можно было даже подобрать крохотные кусочки угля: следы обвалившейся головешки факела. Кусочки так хорошо сохранились, так мало изменены, что в микроскоп можно определить, что это уголь можжевельника, сильно смолистого и пригодного для изготовления факелов.