Тридцать один
Шрифт:
Я подошел к грибу и положил на него руки.
– Повторяй за мной! – торжественно проговорил Оливье. – Я посвящаю свою жизнь хранению вкуса.
Я повторил.
– Клянусь хранить знания и умения переданные мне учителем. Обогащать их! – продолжил дядя. – Беру в свидетели своего учителя и присутствующих духов, клянусь не раскрывать полученных знаний. Ставлю свою жизнь, свой дух и все, чем являюсь на службу искусству вкуса!
Я повторил. Гриб запульсировал, отвечая на каждое слово и разгораясь малахитовым
– Странный объединяющий камень. – пробормотал голем.
– Соединяю свою жизнь и дух с духом учителя!
Я почувствовал, что поверхность гриба, под моими руками, потеплела.
– Мы становимся неразделимы! Его жизнь, моя жизнь. Его дух, мой дух! – продолжал Оливье.
Я замялся, прикасаться к грибу стало неприятно. Я чувствовал, как руки проваливаются в его поверхность, ставшую мягкой.
– Повторяй! – приказал дядя.
Я попытался оторваться от камня и не смог. Пальцы не отдирались, хотя я тянул на себя.
– Непредвиденная магическая активность! Высокий всплеск отрицательной энергии! – панически закричал Евлампий.
– Повторяй за мной! – не обращая внимания на голема, велел Оливье.
– Я не хочу! – заорал я.
– Повторяй, ученик.
– Нет.
– Ты не оставляешь мне выбора! – закричал дядя.
– Что вы творите! – завопил голем, начиная трансформироваться.
Я дергался, но руки вросли в поверхность гриба.
Оливье достал черный платок и набросил на голема. По темному материалу побежали россыпи искр. Евлампий дико вскрикнул и перестал двигаться.
– Он мне надоел. – прохрипел дядя и приставил мне к горлу саблю. – Не будешь повторять, отрежу башку. – предупредил он.
Я всхлипнул.
– Мы становимся неразделимы! Его жизнь, моя жизнь. Его дух, мой дух! Неразделимы навсегда! Его дух и тело!
Я повторил.
– Нас разделяет одно слово. Когда учитель позовет агнца, я стану агнцем, а он станет мною.
Я повторил все до последнего слова.
– Видишь! – обрадовался дядя. – Ничего сложного! А ты боялся!
– Что вы сделали? – с трудом выговаривая слова, из-за бившей меня дрожи, спросил я.
– Сущую ерунду. – проговорил Оливье. – Забрал твое тело! Я хранитель вкуса, крысеныш! Я бессмертный дух! Ты уничтожил мою репутацию. Я не смогу готовить даже жалкий суп в моряцком притоне. Ты осквернил мою оболочку и за это, я заберу твою!
– А как же я? Мой дух? – завизжал я.
– Тебя больше не будет! – пожал он плечами. – Ты виноват в том, что я не могу заниматься своим ремеслом. Я говорил тебе, что за все придется платить и ты заплатишь. – он спрятал саблю в ножны и равнодушно посмотрел на меня. – Не расстраивайся, твое тело послужит на благо тридцати миров.
Я снова всхлипнул.
– Да прекрати, хоть сейчас будь мужиком! – брезгливо бросил дядя. – Все изменится к лучшему. Никаких трансформаций и страданий! Будет хорошо. Вот так! Вот и славно! Побудь пока здесь, подумай о жизни, а мне нужно пойти отдохнуть. – он хлопнул меня по плечу. – Завтра ответственный день.
Стащив с голема платок, Оливье запихал его в бездонную сумку и пошел к выходу из хранилища.
Я склонился над грибом, прижавшись лбом к рукам.
Что же делать? Как выкрутиться? Я загнал себя в ловушку из которой нет выхода? Нет, нельзя сдаваться. Я вымотался и напуган, поэтому в голову лезут самые черные мысли.
Разогнувшись, я уперся ногами в основание гриба и потянул. Бесполезно. Руки намертво застряли, в ставшей твердой, поверхности объединяющего камня.
Свадебные ритуалы, да? Он объединил меня с Оливье. Каким-то непостижимым образом, мы стали одним целом.
– Что со мной? – простонал Евлампий.
Я посмотрел на голема. Тот обескуражено вертел каменной башкой.
– Не знаю. – пробормотал я. – Он накрыл тебя черной тряпкой.
– Что с тобой? – закричал Евлампий. – Жутко смердит черной магией!
Я снова склонился над грибом. Точно! Чернее некуда. У меня отнимут тело. А куда денется моя душа?
– Что случилось, когда он накрыл меня саваном поглотителя? – не дождавшись ответа, спросил голем.
– Мы дочитали заклятье и он сказал, что отберет мое тело, а я исчезну. Ему достаточно сказать одно слово, и я умру! А может еще хуже. Он сказал, что я виноват в проклятье Дарвина. Я испортил его репутацию и не достоин жизни!
– Ужас! – воскликнул Евлампий. – Так вот зачем понадобилось завещание. После отравления короля от него отвернутся все клиенты. Ему запрещено готовить! Поэтому он решил стать тобой!
– Мне плевать, почему он решил забрать мое тело! Без разницы! – не выдержав закричал я. – Ты понимаешь, что я исчезну?
– Да, да. Понимаю. – согласился голем.
– Как же, понимаешь. – прошептал я. – У тебя собственной-то жизни нет.
Прижавшись лбом к рукам, я постарался выбросить лишнее из головы, но сосредоточиться не получалось. Что же делать? Как остаться в живых?
– Как? – пробормотал я.
– Я думаю. – ответил Евлампий.
Думай-думай. Нам только и остается, что думать.
Мы напряженно молчали.
Прижавшись к своей руке, я долго смотрел на темные полки у стены. Книги покрывал толстый слой грязи и пыли. Углы раскрытых шкафов затянуло бахромой старой паутины.
Я повернулся, чтобы изменить положение рук. Мышцы начинали болеть.
Пол тоже покрывала пыль с отпечатками сапог. Я печально вздохнул. Скоро от меня останутся только следы в грязи. Сглотнув подступивший к горлу ком, я вспомнил о символе свободы. Валяется где-то здесь, среди никому не нужного мусора. Брошенный и забытый. Такой же, как я.