Тридцать один

Смеклоф Роман

– Нарушение военного положения!

Гвардеец с непримечательной внешностью подтолкнул Оливье в спину. Дядя, продолжая улыбаться и корчить гримасы, поднял руки.

– Сдаюсь! – заорал он.

Вел он себя, по меньшей мере, странно. Словно все происходящее не реальность, а веселый розыгрыш.

– Странная повозка. – пробормотал я, приблизившись к открытому борту.

– Один странствующий чародей приехал в Благодатные земли для участия в местных гонках. – проговорил архивариус. – Во время тренировки, перед соревнованием, королевские гвардейцы арестовали его за лихую езду. Чародей пришел в ярость и проклял гвардейские

кареты. «Чтобы ваши поганые колеса никогда не оскверняли землю этого прекрасного мира. Чтобы ни одно живое существо не тянуло ваши кареты.» Кричал он, покидая тюремную крепость королевских гвардейцев. Проклятие сбылось и оказалось таким сильным, что чары не развеяли по сей день. С тех времен, у повозок Благодатных земель нет колес. Зато, такие повозки оказались чрезвычайно удобными для гонок на выживание.

– Разговорчики! – гаркнул круглолицый.

Оливье влез в повозку и развалился на деревянной скамье. Я сел рядом. Около меня притулился архивариус. Следом забрались гвардейцы и устроились напротив нас. Круглолицый постучал по крыше, и борт заехал на свое место, закупорив нас внутри ящика.

Я нервно огляделся. Не пешие путешествия оставались для меня экзотикой и вызывали беспокойство. Мою тревогу никак не уменьшали, лежащие на полу повозки цепи с застежками для рук и ног.

Ящик дернулся и, судя по виду из окна, поехал по дороге. Кандалы тоскливо звякнули в такт движению. Пейзаж не менялся, продолжая демонстрировать унылую степь. Навевая тоску и безысходность. Хорошо хоть не трясло на ухабах. Повозка двигалась плавно и ухабы с рытвинами не чувствовались.

Мы с архивариусом и Евлампием напряженно молчали, не решаясь говорить при гвардейцах. Дядя, беспечно улыбаясь, насвистывал себе под нос.

От равномерного покачивания, а может от накопившейся усталости, я задремал.

– Потрясающе! – проговорил архивариус.

Я бы наплевал на любопытство и не стал открывать глаз, но несносный голем дернул за цепочку.

– Смотри! Смотри! – скандировал он.

– Тихо! – возмутился круглолицый гвардеец, но больше для порядку.

Чувствовалось, что он доволен произведенным на чужеземцев эффектом.

Поддавшись на общее восторженное удивление, я взглянул в окошко. Дорога поднималась на холм, поросший вялой бледной травой.

– Выгляни наружу! – скомандовал Евлампий.

Я высунулся в окно. От бьющего в лицо ветра слезились глаза, но даже это не портило потрясающего вида. На вершине взгорья, к которому поднималась повозка, стояло сооружение. Подобного которому, я еще не видел. Четыре огромные колонны подпирали платформу, украшенную витой балюстрадой. На ней разместились десятки домов с коптящими трубами. Густой дым поражал разнообразием цветов от бледно-розового до ярко-голубого.

– Благоградская гильдия алхимиков самая известная в Благодатных землях. Она неспроста попала на холм. Горожане, возмущенные постоянной гарью и другими неприятными последствиями опытов алхимиков, выгнали их из столицы за черту города. Гильдия нелепо смотрится на возвышении. Вода сюда не доходит. Да и подниматься на нее неудобно, – пояснил архивариус, – Но это неважно. Она все равно потрясает воображение. Я и представить не мог, что увижу ее своими глазами.

Мы въехали на холм и промчались между колонн. За возвышенностью начинался Благоград. Столица королевства занимала гигантскую ложбину, простиравшуюся до горизонта. Город стоял на платформах, сходных с башней гильдии алхимиков. Различалось, только количество поддерживающих перроны ног. Здания соединяли изогнутые мосты, лестницы, балконы и акведуки. А между ними висели, залитые водой, ячейки с торчащей зеленой порослью.

– Знаменитые Благоградские рисовые поля. Единственное место во всех тридцати мирах, где растет рис сырец. – рассказывал архивариус. – Его используют для приготовления…

– Точно, и я использую его на все сто! – радостно подтвердил Оливье.

– Тихо! – рыкнул круглолицый.

На некоторое время снова повисла тишина.

Я наклонился к окну, рассматривая чудесный город. Большинство платформ занимали здания, но некоторые пустовали. По свободным террасам, среди фонтанов и статуй, прогуливались горожане. В центре Благограда возвышался гигантский перрон, опирающийся на бессчетное количество колонн. Из него, доставая до закатного неба, вырастал купол, окаймленный изящными остроконечными башнями. На крыше купола, переливаясь в лучах заходящего солнца, бурлил еще один огромный фонтан. Вода струями сбегала с полусферы и, водопадами, срывалась с платформы вниз.

– Вечером начинается прилив. – прошептал архивариус. – Вода из подземных источников заливает долину до верхнего края колонн. А утром, вода уходит.

Повозка переехала наклонный мост и поднялась на платформу, защищенную треугольными воротами. Проскочила в пирамидальный проем и повернула налево. Промчавшись по узкой улочке и мосту, перебралась на другую террасу и вскарабкалась по спиралевидной дороге.

Я отвернулся от окна. От промелькивающей перед глазами пропасти, закружилась голова.

– Прошу прощения, не изволят ли, доблестные гвардейцы короля, сообщить нам, куда нас везут? – поинтересовался голем.

– В тайную канцелярию. – скривив губы, проговорил круглолицый.

Выражение его лица не предвещало нам ничего хорошего.

– Мы имеем право знать в чем нас обвиняют? – затребовал Евлампий.

За окнами потемнело. Мы въехали в здание, венчающее верх серпантинной дороги.

Гвардеец ядовито улыбнулся:

– Сыч расскажет.

К повозке прикрепили толстые цепи и стукнули по крыше. В ответ, наша деревянная коробка дернулась. Судя по тянущимся вверх каменным стенам, нас опускали в колодец.

– Кто такой Сыч? – прошептал я на ухо архивариусу.

Мровкуб пожал плечами. Зато гвардеец зло посмотрел в мою сторону и прижал палец к губам.

Я замолчал.

Спуск длился пару минут. Повозка коснулась земли и борт отъехал в сторону. Подгоняемые гвардейцами, мы вылезли наружу. Перед нами начинался темный, узкий коридор.

– По одному! – скомандовал круглолицый.

Первым пошел Оливье. Мы потянулись следом. Коридор вывел нас в прямоугольное помещение, освещенное десятком факелов.

Я не смог подавить испуганный крик. Всегда боялся попасть в комнату пыток. А то, что это она, сомнений не было. На стенах висели пилы, ножи и топоры. Несколько багряных столов обвивали ржавые цепи. Рядом стояли стулья с шипами и шестеренчатые механизмы. С потолка свисали крючья и петли.

Сглотнув, мы попятились, но дверь за нашими спинами уже закрыли. Снаружи раздался скрежет задвигаемого засова.

– Добро пожаловать, уважаемые гости! Как я понимаю, вы у нас недавно, а многие из вас, и вовсе, впервые оказались в Благодатных землях!