Тридцать одна сказка обо всём на свете
Шрифт:
Также следует отметить, что в городах на ярмарках, прилавки ломились от всякого товару. Всего было в изобилии; и еды, и одежды, и разного бытового скарба, вплоть до керосинки. Всего хватало, живи, да только радуйся. А люди и радовались, пели песни, гуляли, посещали ярмарки, дивились балаганам, ходили в театры-варьете, одним словом – веселились. И вот среди всего этого задорного кутежа нашёлся один весьма грустноватый паренек, а вернее сказать юноша, с броским именем Ефимка, или просто Фимка, это уж кому как угодно.
Роста он был чуть выше среднего, волосы кучерявые, светлые. Глаза зелёные, слегка плутовского вида, сам строен, опрятен, но вот только родом незнатен. Из простых, может
Бывало, возьмёт да на ярмарке нарочно переполох устроит. Уж это он научился делать. Увидит приличная барыня по рядам идёт да к товару присматривается, ну он и шасть за ней. Выберет момент, когда рядом с ней какой-нибудь прохожий мужичок окажется. Ну, Фимка возьмёт, охальник, да украдкой сзади барыню слегка прихлопнет ладошкой по бедру иль по ягодице. А получалось так, что это вроде как её тот прохожий мужичок шлёпнул. Сам-то Фимка уж успевал отскочить, его никто и не замечал. Зато барыня после такого шлепка обычно оборачивалась и такой хай устраивала, что у всех присутствующих уши в трубочку сворачивались.
– Да ты что, ошалел что ли, глаза твои бесстыжие!… Меня, приличную даму по N-ому месту шлёпать!… Ах ты, ирод рода человеческого, бес тебя разбери, к лешему унеси!… Да я тебя в суд потяну за оскорбление моей чести!… – как начнёт блажить. А мужичок-то стоит, и не знает, как ему быть; не то куда спрятаться, не то со стыда сквозь землю провалиться, ведь не делал ничего, а всю вину на него свалили. Он вроде и хочет оправдаться, но поздно, вокруг уже народ собрался, и люди на него тоже с укором смотрят, вечным пятном позора заклеймить бедолагу желают. В общем, скандал, переполох, ругань.
А Ефимки-то только этого и надо. Он тут же под шумок-то свои делишки быстро и обстряпает. У кого с прилавка калач сопрёт, у кого кусок ветчины стащит, или ещё чего вкусненького украдёт. И всё себе за пазуху пихает. А если повезет, то не погнушается и где какую монетку умыкнёт. Одним словом, шустёр был Фимка до всяких проделок. И что ещё интересно, ему такая жизнь нравилась. Не хотел он её менять. Однако жизнь берёт своё, и меняет всё независимо от чьих-либо желаний.
Во-первых, Фимка изрядно повзрослел, и в толпе ему уже просто так не затеряться, не нырнуть и не затаиться, как ранее бывало. Да и еды ему требовалось уже больше, всё за пазуху, как прежде, уже не спрячешь, одним калачом не обойдёшься. А во-вторых, одежда тоже уже другая требовалась. В одной рубашонке да портках много не набегаешься. Это простым мальчонкой носиться будешь, никто и внимания не обратит. А тут почти взрослый юноша, и как босоногий шкет одет, а это уже подозрительно, из толпы выделяется, не слиться со всеми. А потому и требовалось меняться. Носить другую более подходящую возрасту одежду. Да и образ жизнь тоже стоило подправить.
2
Вот и решил тогда Фимка всё поменять. Ну а коли так, то взялся он уже по серьёзному плутовать и жулить. Справил себе новые портки, рубаху, френч, картуз и даже хромовые сапоги приобрёл. И стал похож на приказчика из торговой лавки, иль даже на купеческого сынка-переростка. К тому же недавно перебрался в другой городок, где его никто и никогда не видел. Вышел он на ярмарку, да с деловым видом начал по торговым рядам прохаживаться. Идёт, на купцов поглядывает да всё хмыкает, важным себя показывает.
– Хм, это что тут у тебя!?… никак сало с хренком!… Такого я бы взял с пуд,… да только видать, у тебя столько нет!… – этак небрежно заявляет он торговцу свининой, а тот ему в ответ.
– Это как же нет!?… зачем так говоришь!?… Есть у меня и пуд, и два, садовая твоя голова,… ты только плати,… да бери, сколько хочешь!… – слегка обиженно и раздражённо отозвался торговец.
– Ишь как ты встрепенулся-то!… сразу ему платить!… нет, погоди!… Я твой товар пока не пробовал, не знаю его на вкус,… а может мне лучше у другого мясника взять?… притом много,… ведь мне не для себя надо, а для трактира!… Мы с отцом новый трактир на въезде в город у восточных ворот открывать собираемся,… уже и помещение сняли!… Сейчас отец там порядок наводит,… а меня отправил на ярмарку, к товару присмотреться,… пока для почину первую большую закупку продуктов сделать!… Вот я и хожу, приглядываюсь,… смотрю с кем договор на поставку заключать,… а с тобой, как погляжу, каши не сваришь… – этак небрежно, но погромче, чтоб все слышали, отвечает Фимка, и дальше неспешно шествует.
Через полчаса уже вся ярмарка гудела. Слухи пошли, дескать, сын нового трактирщика поставщиков выбирает. А уж всякий торговец знает, что быть у трактирщика поставщиком продуктов, это дело выгодное. Тут можно хороший прибыток иметь. А кто-то даже успел сбегать к восточным воротам узнать, правда ли там трактир открывается. И ведь это оказалось правдой, действительно, там кто-то собирается трактир открывать, и уже даже вывеску повесили, огромными буквами написано «Трактир». Вот только все текущие дела на данный момент решает сын трактирщика, а он, мол, сейчас на ярмарке.
Ну, полное подтверждение слов Ефимки. А он меж тем средь рядов так и продолжает нахаживать. Ничего не покупает, ничего не пробует, ничего не трогает, лишь ходит, смотрит, да хмыкает. Ну, тут торговцы, народ ушлый, смекнули, что его «подмазать» надо. Иначе говоря, «на лапу дать», или по-простому взятку сунуть, чтоб первым в поставщики попасть. И вот тут-то началось. Торговец рыбой перехватил Ефимку и эдак ненароком в карман ему купюру пихает да приговаривает.
– Позвольте заметить, что я здесь самой свежей рыбой торгую,… у меня-с завсегда судачок, щучка, осетринка, стерлядка,… да всё есть!… А зовут меня Игнат Пафнутьич,… обращайтесь,… всегда к вашим услугам… – коротко отрекомендовался он, и с поклоном удалился. А Фимка только головой в ответ кивнул, дескать, сие непременно, рыбу только у вас и будем брать. И дальше идёт. Здесь уж и мясник засуетился. Подбежал и тоже ассигнацию в карман Фимке отправил. Несколько слов сказал и вмиг в толпе растворился. Затем ещё кто-то подбежал, и ещё, и ещё. И так пока Фимка по рядам ходил, ему торговцы полный карман денег насовали. А он в ответ лишь молчал да приветливо кивал, словно уже договор заключал. И только у выхода с ярмарки чуть небрежно, но громко заявил.
– Ну что ж, пожалуй, всех поставщиков нашёл,… теперь пойду-ка, отца порадую!… – сказанул и тут же к восточным воротам бравой походкой направился. Ну, прям Чичиков какой, или Хлестаков из комедий Гоголя. Впрочем, в этом городке наверняка Гоголя ещё не читали, иначе бы знали, как жулики-самозванцы выглядят. А Ефимка тем временем уже до ворот дошёл, да не останавливаясь, дальше пошёл. А что ему тут ещё делать-то, он своё плутовство уже провернул; сначала нашёл помещеньице под трактир, слух пустил, даже вывеску пригвоздил, затем на ярмарку пошёл. Ну а что дальше было, уже известно, сплошное жульство и обман.