Тридцатилетняя война
Шрифт:
Амброзио Спинола, генуэзский дворянин и прирожденный вояка, приобрел известность в сражениях с Морицем Оранским в начале столетия. Политические карикатуристы изображали его в виде огромного паука, опутавшего паутиной всю протестантскую Европу [230] . В действительности он думал только лишь о войне с голландцами, мало спал, ел что попало, трудился по восемнадцать часов в день и значительную часть состояния потратил на армию [231] . Все одиннадцать лет после заключения перемирия с голландцами он готовился к тому, чтобы нанести им окончательное поражение. Европа его интересовала мало, ему был нужен Рейн. Прослышав о волнениях в Германии, Спинола попытался заиметь голос в военных замыслах лиги. Узнав об избрании Фридриха королем Богемии, он начал набирать войска в Испании, испанской Италии, Милане, Нидерландах и Эльзасе [232] . Тремя годами раньше, в 1617-м, Фердинанд купил испанскую поддержку своей кандидатуры на императорский трон, предложив Мадриду часть Эльзаса. Теперь, рассчитывая и на военную помощь, он был готов заплатить еще больше. Спинола исходил из того, что если он завоюет земли Фридриха на Рейне, то они частично перейдут и
230
E. A. Beller, Caricatures ofthe Winter King of Bohemia. 1928, passim.
231
Lonchay and Cuvelier, pp. 510, 564.
232
Ibid., I, p. 547; Hofler, p. 399: Fortescue Papers, pp. 91.
Фридрих лишился прав на свои земли тем, что умышленно подорвал имперский мир, и император мог отдать их своим друзьям. Внешне это выглядело бы благопристойно, хотя он и нарушал клятву, данную во время коронации и не позволявшую раздавать земли в Германии без согласия рейхстага [233] : эту правовую неувязку можно было бы урегулировать позднее. Решение о вторжении в Пфальц было принято в Брюсселе в конце 1619 года [234] , договор с испанским правительством Фердинанд подписал в феврале 1620 года, а приказ Мадрида Спиноле датирован 23 июня [235] . Прежде чем Спинола получил его, французы добились заключения Ульмского договора, уния вывела свою армию, и в Рейнланд мог идти кто угодно.
233
О клятве Фердинанда: Lunig, III, p. 57 f.
234
Lonchay and Cuvelier, I, p. 550.
235
Lundorp, II, p. 171.
4
Все последние десять лет авторы памфлетов писали об испанской угрозе, все десять лет независимые правители земель Германии страшились усиления императорской власти и попрания их свобод. Ангальт и рассчитывал на эти страхи, пытаясь объединить князей вокруг Фридриха. Почему же они оказались столь слепы, что не разгадали истинные намерения Спинолы, Фердинанда и короля Испании?
Нет, они не были наивными людьми. При дворе императора все хорошо знали, что два главных советника Фердинанда — Эггенберг и Гаррах — подпали под влияние испанцев [236] и ни одно решение не принималось без консультации с Оньяте, испанским послом [237] . Никто из князей не мог быть не информирован о военных приготовлениях Спинолы.
236
Fiedler, р. 117.
237
Bethune, p. 227.
Князья унии просто-напросто боялись предпринимать какие-либо действия. Для них было важнее показать свою непричастность к бунтовщику Фридриху. В свое время курфюрсты Саксонии и Бранденбурга и герцог Баварский — лютеранин, кальвинист и католик — объявили себя защитниками конституции. Понимали ли они теперь, что конституция в опасности?
Курфюрст Бранденбурга мог найти оправдание своей бездеятельности. Георг Вильгельм, старший сын в семье и кальвинист, наследовал отцу-кальвинисту в Рождество 1619 года. Мать-лютеранка хотела свергнуть его в пользу второго сына — лютеранина и заручилась поддержкой Иоганна Георга Саксонского. Молодой курфюрст, половина подданных которого были готовы восстать против него, обратился за помощью к соседу — королю Польши. Мать незамедлительно устроила брак старшей дочери, не испрашивая согласия ее брата, с королем Швеции, заклятым врагом польского короля. Отрезанный от Польши, Георг Вильгельм предложил свою помощь чехам в надежде на то, что они помогут и ему. Курфюрст Саксонский сразу же пригрозил войти в Бранденбург и поднять против него все лютеранское население. Георгу Вильгельму ничего не оставалось, как лебезить перед Иоганном Георгом и делать то, что он велит [238] .
238
Droysen. Preussische Politik, Theil III, pp. 30 ff.
Ничем не мог оправдать свое поведение курфюрст Саксонский. Да, он завидовал Фридриху и злился на то, что не его избрали королем Богемии, но, как протестант и конституционный властитель, Иоганн Георг должен был поддержать новую монархию в противостоянии с католической тиранией. Если он действительно дорожил германскими свободами, то не мог оставаться в стороне, когда Фридриха начали крушить войска из Испании и Фландрии.
Конечно, Иоганн Георг Саксонский не был человеком бескорыстным и его действия зачастую определялись личными интересами, но относился к числу искренних приверженцев германских свобод. Курфюрст Саксонский считал, что Фридрих, узурпировав власть в Богемии, нанес тяжелейший, а может быть, и смертельный, удар протестантам и конституционалистам. Он решил исправить ошибку Фридриха своим особым способом — отвернуться от него. На собрании в Мюльхаузене Иоганн Георг ясно показал, что не одобряет захвата богемской короны. И вскоре после этого он подписал с Фердинандом соглашение: в обмен на вооруженную интервенцию император должен гарантировать свободу лютеранской веры в Богемии и признать все секуляризованные церковные земли в Нижнем и Верхнем округах Саксонии. Друзья Фридриха расценили поступок саксонца как злостное предательство, однако Иоганн Георг, опасавшийся угрозы со стороны Испании, считал, что нашел самое верное средство защиты — снять необходимость в испанском вмешательстве. Фердинанд, восстановленный на троне Богемии как законный монарх самими протестантами и благодарный германским князьям, будет в тысячу раз менее опасен, чем Фердинанд, возвращенный на чешский престол испанскими войсками и династией Габсбургов.
Так впоследствии объясняли мотивы Иоганна Георга, но они, видимо, лежали и в основе его решения. К сожалению, династические амбиции взяли верх над политическими инстинктами. Настаивая на гарантиях для лютеранской веры в Богемии и признании секуляризованных земель в Северной Германии, он выступал как протестант и конституционалист. Однако Иоганн Георг одновременно потребовал и передать ему Лусатию. Внеся элемент своекорыстия, он испортил благовидность своих намерений.
Католик Максимилиан Баварский, подписывая в октябре договор с Фердинандом, руководствовался аналогичными соображениями. Он также хотел, чтобы Фердинанд вернулся на трон с помощью германского, а не испанского оружия, и в награду домогался титула курфюрста, принадлежавшего Фридриху.
Несмотря на сходство замыслов, династические амбиции не позволяли Иоганну Георгу и Максимилиану объединиться. Прознав о договоре Иоганна Георга с Фердинандом, Максимилиан заревновал и настоял на том, чтобы он возглавил войну в Богемии, а Иоганн Георг вел военные действия лишь в Силезии и Лусатии [239] .
Стремясь получить скорые дивиденды, эти два половинчатых патриота лишили себя возможности проводить общую политику. Оба совершенно не осознавали того, что, выторговывая у Фердинанда земли и титулы, давали ему в руки мандат на то, чтобы распоряжаться империей по своему усмотрению. Ни тот ни другой не понимали, что Фердинанд, принимая их содействие, вовсе не собирается отказываться от помощи Испании и не берет на себя никаких обязательств в отношении земель Фридриха на Рейне [240] .
239
Hurter, Ferdinand 11, VIII, p. 673.
240
Gindely, Geschichte, II, p. 442.
5
Катастрофа неминуемо приближалась. Католические прорицатели называли Фридриха «королем на одну зиму», в его распоряжении оставались весна и лето, но с каждым месяцем появлялись все новые признаки беды. В начале года он побывал в главных вотчинах своего нового королевства. С энтузиазмом его встретили в Брюнне (Брно), Баутцене и Бреслау (Вроцлав). Однако в Ольмюце (Оломуце) зал, где его принимали, властям пришлось заполнить крестьянами и солдатами, чтобы скрыть отсутствие католического дворянства. Фридриху было невдомек то, что половина жителей этого города ненавидят его за осквернение церквей [241] . Он простодушно мечтал о будущих выездах на охоту со своей королевой. На самое холодное время года Фридрих оставил ее в Праге и теперь жаловался в письмах: «Il m'ennuie fort de coucherseul» («Как надоело спать одному») [242] .
241
Lundorp, I, p. 986; d'EIvert, I, p. 113.
242
Aretin, Beytrage, VII, pp. 155, 158.
Мало-помалу Фридрих начал осознавать грозящую ему опасность. В ночь приезда в Брюнн границу перешел контингент польских войск, посланный в ответ на просьбу Фердинанда, и далекое зарево горящих деревень зловеще окрасило горизонт. Он не сообщил об этом жене, написав лишь о том, что «ужасно устал» — «Fesprit rompu» [243] .
В такой ситуации мог сломаться и более сильный человек. Друзья предали, а воодушевленность подданных испарялась вместе с надеждами. Они избрали его не из любви к нему, а в расчете на его помощь [244] . Но он ничего им не дал. Вначале за счет личных средств Фридрих увеличил чешскую армию на семь тысяч человек [245] , однако уже в марте 1620 года искал займы в Лондоне, а к середине лета закладывал свои драгоценности и вымогал наличные деньги у евреев и католиков [246] . Войска бедствовали, свирепствовал тиф, голод и безденежье вынуждали солдат заниматься грабежом. Ан-гальт эпизодически казнил виновных, но это ничего не меняло. То тут, то там крестьяне устраивали самосуды или восставали [247] . Попытки прибегнуть к конскрипции не дали никакого результата. В Силезии кое-как набрали четыреста всадников, совершенно непригодных. В моравском Ольмюце не нашлось офицеров для рекрутов-крестьян, и они через пару дней разбрелись по домам [248] .
243
Ibid., II, vi, pp. 74-75; VII, p. 153.
244
Lundorp, I, pp. 859—860, 987.
245
Moser, Patriotisches Archiv, VII, p. 65
246
Lunig, VI, ii, pp. 172, 175; Calendar of State Papers. Domestic Series, 1619-1623, p. 131.
247
Annates, IX, p. 1002.
248
B. Duduk, Chronik der Stadt Olmutz Uber die Jahre 1619, 1620. Schriften der historisch-statistischen Section der mahrisch-schlesischen Gesellschaft zur Beforderung des Ackerbaues, 1, p. 44.
Испытывая нехватку лошадей, артиллерии и финансов, Эрнст фон Мансфельд все еще удерживал для Фридриха Пильзен. Летом он отправился в Прагу на поиски денег для своих людей. За ним последовал и полк, который он расформировал из-за отсутствия средств. Разъяренное воинство окружило его жилище в Праге, так что ему пришлось пробиваться с мечом в руках и при помощи королевских лейб-гвардейцев [249] . Возмутителей спокойствия было немало. И солдатня, и офицерство пользовались любой возможностью для того, чтобы бросить службу и пошататься по улицам и тавернам столицы [250] .
249
The Appollogie of Ernestus, Earle of Mansfielde, 1622, pp. 34—35.
250
Loyse Juliane, Memoires, p. 164.