Тридевять земель
Шрифт:
— Ну а чей же. Странный у тебя говор, охол. Откуда ты здесь?
— Сам не знаю, – признался Артём, осознавая, что всего происходящего не может быть в реальности. Конь этот из костей, волки из дерева. Что творится? «Кто я?» спрашивать уже не нужно, следующий вопрос – «где я?». – Где я? Мне бы в город попасть, – тут же добавил он, увидев, как нахмурился всадник. – Я Артём Злотников. Не знаю, как здесь оказался.
— Ты храбр для охола, но по виду – типичный охол, – рассуждал всадник вслух. – И одежда странная. В такой на приём приходить, а не по глуши пробираться. Перед тобой сэр Джеймс Батаник, охол Ортем Злотников, – Ударение в своей фамилии он сделал на последнюю гласную. – И что мне с тобой делать?
Артём чуть было не поправил его – имя всё-таки, чего его коверкать. Но выражение лица всадника отбило охоту уточнять и поправлять.
— Мне бы в город, – повторил Артём, как заклинание. – А там я сам.
— Город там, в трёх таланах, – указал всадник направление, противоположное тому, откуда пришёл его отряд. – Однако сам ты не дойдёшь, даже и пол-талана не продержишься. Я провожу тебя. Ты помог мне в бою, охол – думаю, это будет справедливо. Идём, танк уже должен был всё съесть.
Они направились по следу танка – полосе мёртвой земли – в чащу, откуда доносились вой, свист и шипение, и Артём по пути пробовал понять, не сошёл ли он с ума.
– - -
Всадник двигался, как положено – верхом, Артём шёл, как принято у охолов – пешком. Удалось, спросив напрямую, установить, что «охол» – не народ или звание, а прозвище всего лихого люда, что промышляет на больших дорогах. Правда, если по дорогам разъезжают всадники на танках, а в лесу рыщут такие вот «волки» из кустарника, лихой люд должен быть необычайно крут и страшен. Что такое огнестрельное оружие, всадник не понял, как Артём ни старался объяснить.
Всадник пояснил, что намерение отнестись к Артёму по доброму появилось, когда Артём помог в бою – вдвоём шансов выжить больше. Сэр Джеймс Батаник не перестал звать нового знакомого словом «охол». Возможно, у слова есть и другое значение, не такое обидное?
Талан, похоже, дневной переход – пешком. Или что-то похожее. Танк сэра Батаника ехал не спеша и, Артём понял это не сразу, уже не казался роботом, искусно собранным из лошадиных костей. Вполне себе конь – разве что шкура выглядит необычно, блестит, словно маслом смазанная. И уже не косится на человека с таким видом, что сейчас съест.
— Каземат через два поворота, – сообщил вдруг сэр Батаник, который молчал всю дорогу. И указал направление. О каких поворотах речь? Дорога немного опускается, и до самого горизонта пряма, как струна. – Прибавим шагу, охол.
Прибавили. Артём и не заметил, как начал напевать ту самую песню пиратов, которую услышал от марширующего войска. «Ходы кривые роет Подземный умный крот. Нормальные герои / Всегда идут в обход…»
Он заметил краем глаза явственное изумление, проступившее на лице сэра Джеймса. А потом что-то произошло – то ли дорога побежала сама под ногами, то ли ноги стали идти быстрее – в общем, повороты один за одним вынырнули и пропали, и сэр Джеймс махнул рукой – стой!
— Не знал, что ты дроссель, охол.
— Я кто? – Артём подумал, что ослышался.
— Дроссель. Ты только что пел наш походный стимул. Ладно пел, немногие так умеют. Смотри, как резво мы пошли! Так откуда ты в этой глуши?
На лице его было больше удивления, нежели подозрения, но и подозрение имелось.
— Я и в самом деле не знаю, сэр Джеймс, – честно ответил Артём. – Помню, слышал чей-то крик. Пошёл спасать, показалось, что… – слово подбирал быстро, чтобы звучало максимально вежливо. – Что дама в беде. Потом ничего не помню, на поляне очнулся.
—- Тпру! – сэр Джеймс остановил своего танка, и спешился. – Вот каземат. Здесь мы остановимся до утра.
– - -
— Вам помочь? – спросил Артём и повторно увидел выражение изумления на лице всадника.
Сэр Джеймс коротко помотал головой – нет, не нужно – и указал кивком направление. Каземат снаружи выглядел, признаться по совести, ветхим, едва живым домом – окна выбиты, кругом следы запустения. Лачуга, обнесённая таким же чахлым, полусгнившим забором.
Едва только Артём шагнул внутрь огороженного пространства, как всё преобразилось. Забор стал металлическим, высоким, а по верху его оказались расставлены короткие металлические штыри. И над ними плыло голубое свечение.
Дом также преобразился – теперь это и в самом деле походило на каземат – металл, бетон, или что-то, напоминающее металл и бетон. И никакого запустения. Правда, и людей не видно.
Сэр Джеймс провел своего танка внутрь забора.
— Вижу, тебе это в диковинку, охол, – Сэр Джеймс явно наслаждался удивлением на лице спутника. – Город в другой стороне. Завтра мы выступим в сторону города.
— А куда же мы шли? – Артёма стали одолевать неприятные предчувствия.
— В темницу, куда же ещё. Но среди охолов нет дросселей, посему – я рад, что ты на самом деле не охол.
— Но зовёте именно так, – не удержался Артём. Весело тут у них. Спасаешь его шкуру, а тебя за это ведут в темницу. Отчего-то перестал зудеть главный вопрос момента: что происходит? Где я? Артём и сам удивился, насколько легко принял правила окружающего мира. Ну, пока что принял.
— Обычай, – пояснил сэр Джеймс. – Жди меня в столовой. Вон та дверь. Дальше не ходи, и ничего не трогай.
В столовой оказался длинный, тёмный деревянный стол, а вокруг – пара дюжин стульев. Какие-то аппараты стояли на столах поменьше, у стен. Артём предположил, что как минимум один из них – кофеварка, а другой – микроволновая печь. Дальше фантазия отказалась работать, аппараты выглядели как декорации из фильма про безумных учёных.
Что интересно, воздух внутри ограды каземата оказался свежим и чистым. Там, снаружи, витала неприятная сухая гарь, а здесь – просто морской курорт какой-то. Верно, именно морской: приятная, солоноватая свежесть с привкусом морской волны.
И что теперь? Хотелось проснуться, но как? Если это игра, то есть Артёма силой подключили в каком-нибудь игровом центре, то рано или поздно всё окончится. Ведь есть человек во сне не умеет.
…это если есть дадут, подумалось вдруг, и стало страшно. Да нет, что за чушь! Шёл по парку, услышал что-то невнятное в кустах – и смотреть пошёл не один, а с коллегами по работе. Им-то зачем так шутить? Да и недёшево это. Так всё-таки, где я?