Тридевятое царство. Нашествие
Шрифт:
В этот раз богатырь молчал долго. Лишь тяжелое дыхание слышалось из темного угла.
– Не сходится, – наконец отозвался Святогор, – если Финист Ясный Сокол не состоял в заговоре, то почему после смерти царя он оказался на троне? И еще: как так вышло, что царь не внял предупреждениям и почему он не пытался что-то предпринять? Почему царь Василий отправился в Галицко-Волынское княжество, если Финист его в письме прямо предупреждает, что князь Роман Галицкий – заговорщик? Нет, тут что-то не так.
– Почему Финист оказался на троне – то мне неведомо, – вздохнул Ратибор, – я в те времена был слишком молод, а вот на остальные вопросы ответит следующее письмо.
Посланнику Марьи Искусницы захотелось отбежать
Богатырь, снова недоверчиво хмыкнув, развернул третье послание и принялся читать. Красные глаза с вертикальными зрачками горели во тьме ярко, отбрасывая алые блики на бумагу.
«Мой государь!
Уже третье послание пишу я Вам, но никакого ответа не получаю. Вольга, с которым я отправляю свои письма, утверждает, что Ваше Величество не удостаивает меня ответом, отмахиваясь от моих предостережений. Никак не могу допустить, что богатырь лжет, однако уверяю Вас, мой государь, что опасность более чем реальна. Как воевода воинства Русского царства два дня назад я отдал приказ волынскому полку занять южную дорогу, намереваясь устроить засаду отходящим войскам Великой степи. Однако княжеский полк и не вздумал двинуться с места. На все мои приказы ответ был один – овса нет и гнать лошадей нет никакой возможности. И это несмотря на то, что я точно знаю – со снабжением у галицко-волынского воинства все не просто хорошо, а великолепно. И овса у них в запасе на десяток больших маршей. Князья демонстративно не желают гнать степняков с нашей земли и чего-то ждут. Но это еще не самое плохое. Прибывший из столицы воевода князь Глеб, который возглавил второй полк моей дружины, тоже вышел из подчинения. Открыто дерзит мне, так что я подозреваю, что и он замешан в заговоре. Я знаю, что Глеб родственник вашей дражайшей супруги, и все же войско, где нет подчинения, это уже не войско…»
– Это не тот ли Глеб, что сейчас в Новгороде воеводой? – прервал свое чтение богатырь.
– Он самый.
– Тоже заговорщик?
– Самое забавное, что нет. Здесь Финист ошибся. У нашего дражайшего князя просто дурной и вздорный характер. В заговоре он не участвовал и после смерти царя отправился прямиком в опалу. Но воевода этого не знал, а потому предполагал худшее.
– Неудивительно, – богатырь угрюмо хмыкнул, – изменник на изменнике сидит да изменником погоняет. Взгляд горящих красных глаз снова уставился в бумагу.
«…и все же, если действовать решительно, заговор еще можно подавить. По крайней мере, один верный полк у нас точно есть. Мой авторитет как воеводы распространяется даже на княжеские войска. Если решительно взять под стражу верхушку заговора, простые ратники могут остаться верными трону. Только умоляю, не посылайте обычную стражу. У каждого князя найдется немало верных людей, чтобы легко отбиться от подобных отрядов. Необходимы богатыри: все, какие есть. Мой государь, молю Вас не медлить, ибо промедление смерти подобно. Посылаю свое послание с Вольгой, так что перехватить его враг не сможет.
Какое-то время Святогор молчал, из угла раздавались лишь звуки шумного дыхания. Потом вдруг резким выпадом богатырь нанес сильнейший удар в стену кулаком, так что заходила ходуном вся крепость. Богатырь прокричал лишь одно слово:
– Вольга!
Гигантская фигура поднялась из угла, захватив по пути свой огромный меч. Богатырь вышел в боковую дверь, только бросив по пути Ратибору:
– Жди здесь.
Сказать по правде, китежградцу очень уж хотелось исчезнуть поскорее из этого места, настолько сильно провонявшего смертью и отчаянием. Да и то, во что превращался богатырь, его пугало. Он снова вспомнил когтистую лапу и красные глаза с вертикальными зрачками. Ратибор прекрасно понимал, почему Вольга так не хотел, чтобы эти письма попали в руки Святогора, почему оборотник так возражал. Следующая встреча богатырей обещала быть очень непростой. На самом деле Ратибор прекрасно знал, почему Марья Искусница не хотела, чтобы письма воеводы попали к царю. Она была убеждена, что единоличную власть царя необходимо ограничить, после царствования Дабога она еще больше в этом уверилась, так что наличие заговора было ей на руку, а возвышение безвестного воеводы Финиста в ее планы вовсе не входило. Вот только убийство царя спутало все планы хитрой интриганки, и тогда Ратибор впервые увидел, как Марья растерялась. Растерялась настолько, что спрятала Китеж от посторонних глаз, продолжая действовать из тени.
Через непродолжительное время дверь горницы отворилась, гигант спокойно вышел на свет в ярко горящей кольчуге из звездного металла. Святогор выглядел необычно, он как будто даже помолодел, сказывалось отсутствие длинной бороды, которая раньше доставала до пояса. Сейчас же у богатыря бороды вовсе не было, щеки и подбородок покрывала лишь легкая щетина. Никаких когтей, клыков и красных глаз больше не наблюдалось: наоборот, древний воитель выглядел бодро и подтянуто. Если не знать, что это легендарный богатырь, которому уже больше тысячи лет, казалось, что перед тобой мужчина в годах, но еще крепкий, разменявший самое большее пятый или шестой десяток.
Богатырь проверил, как сидит доспех, вынул из ножен и тут же вогнал обратно свой кладенец и двинулся вперед.
– Сколько лет живу, а ума так и не нажил… – вздохнул хозяин крепости. – Пусть я плохо думал о Финисте и оказался к нему несправедлив, что поправить уже не могу, да вот только у него еще осталась внучка и ей может быть нужна моя помощь!
Ратибор в очередной раз поразился, как хорошо Марья разбирается в людях. Все случилось именно так, как она и предсказала. Все шло по ее плану.
Глава 5
Бег
Флот острова Буяна приближался к столице, словно стая побитых собак. Слухи о прорыве степного воинства опережали даже корабли, идущие на веслах с самой большой скоростью, которую могли выжать из себя усталые гребцы. С берега люди кричали оскорбления и призывали на головы моряков всевозможные несчастья. Что уж говорить, заслужили. Настроение на флоте царило подавленное; войск, чтобы сдержать степняков, на острове нет. Коль уж не удержали побережье, то… о дальнейшем думать не хотелось. Не хотелось, но думалось, потому как каждый моряк понимал, что где-то прямо сейчас дикарь насилует его мать или любимую, убивает отца или брата. И остановить их нет никакой возможности. А виновен во всем получается именно флот, заслуженная гордость, щит славного Буяна. И вот сейчас этот щит, всегда казавшийся таким надежным и крепким, треснул и валяется у ног, брошенный и бесполезный.
Соловей Будимирович сам ходил смурнее тучи, все время он искал ответ на вопрос: что можно сделать? – и все яснее понимал, что сделать уже нельзя ничего. Остров пал, всех жителей убьют или угонят в рабство. Оставалось одно – бежать. Спасать тех, кого еще можно спасти, и бежать. Благо у врага нет кораблей для преследования беглецов. В изгнании тоже можно жить. Вон берендеи сколько лет жили в изгнании… Степняки же не заселят их землю. Пограбят, пожгут и уйдут к себе обратно в степь. Но вот сколько народу можно взять на корабли, чтобы спасти? Дай бог, одного из сотни.