Триггер убийства
Шрифт:
– Под цвет лица, – усмехнулся Самбуров. – Цвет песка и камня.
– Даже песчаный пляж хорош тем, что упирается в калейдоскоп морской синевы, – мечтательно промурлыкала девушка. – А вот под цвет лица – это верный посыл. Чтобы слиться с собственным интерьером и не отсвечивать.
– Будешь клубнику? – предложил Григорий, заметив, что она проводила взглядом примостившуюся на обочине «газель» с распахнутыми дверьми, с которой торговали ягодами.
Почти в каждой станице у ворот домов стояли столики с овощами и фруктами. Иногда возвышались огромные стенды с ведрами, корзинами
– Да! Только на настоящий развал заедем! – Она быстро-быстро закивала.
Кира выпорхнула из машины, едва он притормозил на площадке перед огромным шатром. Под когда-то ярким, а сейчас выгоревшим на солнце брезентом ютились два десятка прилавков. «Кубанская ярмарка» – вещала вывеска в форме арбузной дольки.
Желтый сарафан девушки яркой бабочкой замелькал между прилавков и покупателей.
Григорий потянулся и подергался, отклеивая легкие светлые шорты от задницы, жара облепляла, словно ватный кокон. Он пошел к торговым рядам, где Кира уже уплетала черешню, держа наготове клубнику и сливу.
– Вот попробуй, моя королева, шелковицу. Медовая, – увещевала ее дородная кубанская матрона с широким загорелым лицом и в синем платке, в лучших традиция Кубани завязанном концами на лоб. – Вино домашнее и орехи будешь? Давай попробуем?
Кира лучезарно улыбалась, засовывала в рот ягоды одну за другой.
– Что они не мытые, тебя не смущает? – хмыкнул Самбуров. – Имей в виду, туалет только в Анапе.
Кира махнула рукой.
– В моем организме так быстро все не происходит. Мы возьмем вот эту клубнику и сливы.
– Как скажешь, моя королева, – согласился Григорий.
Она помыла свою добычу возле машины, ловко выхватывая из пакета мокрые ягоды. Григорий завернул крышку на бутылке, из которой поливал, расстелил у девушки на коленях небольшое полотенце. Она сложила на него мокрые пакеты.
– Какой ты хозяйственный, – шмыгнула носом Кира с набитым ртом.
– Ты мне что-нибудь оставь! – фыркнул Самбуров. – А то, пока я хозяйничаю, ты все слопаешь.
– Могу, – честно призналась Кира. – Очень вкусно.
– Хорошая клубника, – сдержанно похвалил мужчина. – Но не белореченская, конечно.
– Избалованный южанин, – незлобно пожурила Кира.
– Ой! Кто бы говорил, – засмеялся Самбуров. – Я был с тобой на рынке. Сам все видел. Ты ягоды и овощи выбираешь, как ювелирные изделия. И торгуешься – местные обзавидуются.
Кира потерла нос тыльной стороной ладони и прищурилась, демонстрируя не то согласие, не то возмущение.
Остатки слив перекочевали на коврик за ее сиденье, полотенцем она вытерла руки. Девушка прижалась носом к руке Самбурова, к загорелой коже, пониже рукава белой тенниски. Поводила губами и глубоко вдохнула его запах.
– Мой дом… тот, где я живу, его тетка оставила. Ремонт какой-то дизайнер делал. Тетка не очень заморачивалась. Поэтому он бежевый, и белый, не знаю какой. – Григорий потерся щекой о ее макушку, не сводя глаз с дороги. – Мне переделывать некогда было. Хотя я иногда думал, что, наверное, можно было бы сделать его более удобным.
Самбуров осторожно подбирал слова. Он ступал на неизведанную территорию. Они еще ни разу не обсуждали совместную жизнь, общий дом, что-то официальное. Самбуров подумал, может быть, сейчас и сделать ей предложение, и так испугался этой мысли, что сразу осознал – время неуместное и момент неподходящий. Ну кто делает предложение девушке в машине, на трассе, по пути в Анапу? Поэтому заговорил быстрее, пока не успел закопаться в мысленной жвачке. Что она подумает? Как поймет? Как это вообще выглядит? Пока он просто хочет, чтобы человеку, который ему важен, было комфортно в его доме.
– Ты можешь нанять любого дизайнера или сделать сама, если желаешь. В общем, я не буду против, если ты переделаешь там все, как тебе нравится. Наоборот. Буду очень рад потолку цвета неба, стенам всех оттенков листвы и цветочным коврам.
Он почувствовал, как Кира замерла. В одно мгновение на его руке оказалась не вертлявая макушка, щекочущая его волосами, а каменное изваяние.
Самбуров заспешил:
– Можешь сделать себе спортзал, повесить кучу зеркал и поставить шест.
– Самбуров, это подкуп? – тихо засмеялась Кира, и он ощутил, как она снова ожила. – Так и скажи, хочешь сделать ремонт моими руками. Тебе жалко на него времени и сил, и ты придумал свалить это на меня.
– Ну… Мы можем нанять для ремонта отдельного человека, он все спланирует, нарисует, придумает с дизайнером… – стал оправдываться подполковник. – Просто у тебя есть какие-то представления, какое пространство должно быть, а у меня нет. Я хочу воспользоваться твоими идеями. Можем вон Юнку запрячь. Пусть она всем занимается. Ей все равно нечего делать.
– Юнка собирается учиться. И я готова поспорить на что-нибудь… существенное, что уломает мать на обучение в США. Так что сбежит Юнка из Краснодара к осени. Но я подумаю над твоим предложением. Зеркала и пилон – это аргумент.
– Я молодец? – Самбуров снова чувствовал себя героем.
– О! Ты вообще чудо и лучшая лучшесть! – восхитилась девушка. – Цветы, ресторан и даже бриллианты ну… такое… наверное, я не очень впечатлительна. А вот индивидуальная студия танцев – это весомый аргумент! – Кира мечтательно улыбалась.
– В доме много свободных комнат, – радостно продолжал Григорий, обнадеженный восторгом Киры. – Можем сделать тебе библиотеку. Представь: стеллажи с книгами до самого потолка, лестница, как в мультике «Красавица и чудовище», большое кресло и нет, не камин, фонтан.
– Самбуров, ты искуситель! Асмодей шипит от зависти! – засмеялась Кира. – Фауста не ты обучал?
– Асмодей – это демон, который искушал Еву в раю? – уточнил Григорий.
– Да. Вот! Ты знаешь? Очень подозрительно! – Кира смеялась и не могла остановиться. – Я раскрыла твой план и прекрасно понимаю, что собираешься завлечь меня в зависимость. Я же не смогу отказаться от личной библиотеки и собственной студии. Так что имей в виду, поселюсь у тебя в доме, и никакими химикатами меня оттуда потом не вытравишь. Твой тайный план может иметь побочку – я навечно буду в доме. Даже продавать его придется вместе со мной.