Триллер
Шрифт:
Затем все окрашивается красным, и мир поглощает огонь.
В ярости я оглядываюсь назад, ведь ярость — это то, чем я стал. Всесокрушающая ярость.
Это она послужила причиной того, что я лишился дома и был вынужден проходить принудительную терапию по решению суда. И наконец, меня вышвырнули из лос-анджелесской полиции. Теперь я работаю охранником в отеле, где моя ярость не причинит никому вреда, где я никого не убью.
Пока дела обстоят именно так.
Вы наверняка слышали об отеле, в котором я подвизался. Он считается одним из лучших; в нем часто останавливаются разнообразные подражатели голливудским звездам, а также случайные знаменитости. Хотя моя жизнь и дала значительную
На работе я должен носить костюм и каплю наушника в ухе — прямо как секретный агент. В мои обязанности входит стоять целый день с важным видом, и я могу даже отдавать приказания служащим отеля — тем, кому не положено носить костюм.
Она работала массажисткой в спа-центре отеля.
Келли.
Специалист по массажу глубоких тканей и массажу горячими камнями. В первый раз я заговорил с ней в подвале отеля, куда направился в поисках уединения, хотя обратил на нее внимание еще раньше, когда проходил по коридору к лифтам в задней части здания и до меня из массажного кабинета доносилась музыка. И вот однажды Келли спустилась в подвал покурить, и я выразил восхищение ее музыкальным вкусом. Большинство работавших в отеле массажисток неровно дышали к Энии, восточным ситарам и шуму волн, плещущихся о песчаный берег. Но у Келли был особенный вкус. В ее кабинете звучали исключительно записи музыкантов по фамилии Джонс: Рикки Ли, Нора и иногда Куинси. [31]
31
Рикки Ли Джонс (р. 1954) — американская певица и композитор, работающая в жанрах рок, блюз, поп и других. Нора Джонс (р. 1979) — американская певица, пианистка, гитаристка, а также актриса. Дочь знаменитого индийского музыканта Рави Шанкара. Куинси Джонс (р. 1933) — американский дирижер, аранжировщик, композитор, продюсер, трубач. Вошел в историю как продюсер самого продаваемого альбома всех времен — альбома Майкла Джексона «Триллер» (1982).
— Вашим клиентам нравится? — спросил я Келли.
— Понятия не имею, — пожала она плечами. — Большинство озабочено только тем, чтобы у них не встал.
— Профессиональный риск, полагаю?
— О да.
Келли определенно была хорошенькой. Но еще что-то привлекало в ней — ощутимая аура, от которой по коже вдруг пробегали мурашки, даже несмотря на работающие на полную мощь кондиционеры.
Думаю, она заметила, как ужасно опухли у меня костяшки пальцев на правой руке, а также вмятину на стене, оставшуюся после удара.
— Плохой день?
— Да нет. Вполне обычный.
Протянув руку, она коснулась моего лица, легонько провела пальцами по правой щеке. Кажется, тогда эта девушка и сообщила, что является эмпатом.
Не буду врать и уверять, что я знал тогда значение этого слова.
Лицо Келли, когда она дотронулась до меня, приобрело странное выражение — словно она проникла в ту часть меня, в которую я и сам-то редко заглядывал, и то лишь в темноте, перед тем как сработает магия виски «Джонни Уокер».
— Мне очень жаль.
— В каком смысле?
— Жаль, что это случилось с тобой.
В том и заключается особый дар эмпата. Или проклятие — когда как.
В течение следующих нескольких недель благодаря Келли я выяснил все об эмпатах. Мы встречались в подвале и болтали, или сталкивались по дороге в отель, или просто бегали за угол перекурить.
Эмпаты дотрагиваются до человека — и узнают. Они касаются плоти, но чувствуют душу. Они видят посредством рук. Все — и хорошее, и плохое, даже отвратительное.
Келли видела намного больше отвратительного, чем хотела бы.
И уже начала уставать от всего этого. Она ощущала, как ее затягивает в жуткую, мрачную бездну.
По ее словам, началось все из-за одного ее клиента.
— Как правило, я просто вижу эмоции, переживания, — пояснила она. — Ну, ты понимаешь, счастье, печаль, страх, тоску, все такое. Но иногда… иногда я вижу больше… Я знаю, кто они такие, понимаешь?
— Нет. Если честно, не понимаю.
— Этот человек — мой постоянный клиент. Когда я в первый раз до него дотронулась, мне пришлось отдернуть руки — такое сильное было ощущение.
— Чего?
— Ощущение зла. Это было как… с чем бы сравнить… ну, как заглянуть в черную дыру.
— Какое зло ты имеешь в виду?
— Самое худшее.
Позже она поведала мне подробности. Мы сидели в баре на бульваре Сансет. Думаю, это можно назвать нашим первым свиданием.
— Он издевается над детьми.
На меня накатило то особенное отвращение, которое я испытывал всякий раз, когда возвращался в своих воспоминаниях назад, в ту исповедальню, и ждал, что он придет за мной, этот мрачный призрак боли. Отвращение, которое накрывало меня, когда мой младший брат покорно последовал по моим стопам и тоже стал алтарным служкой; когда мне приходилось держать рот на замке. Не рассказывать… не рассказывать. За это молчание пришлось расплатиться. Не сразу — много позже, когда однажды вечером я обнаружил, что мой дорогой несчастный брат повесился на ремне в нашей спальне. В старших классах он неистово искал утешение в самых разных наркотиках, и в итоге они привели его к смерти.
— Откуда тебе известно? — спросил я Келли.
— Известно. Он собирается что-то сделать. И он уже делал это.
Когда я предложил Келли пойти с ее подозрениями в полицию, она наградила меня взглядом, каким обычно смотрят на умственно отсталых.
— Сообщить им, что я эмпат? Что я считаю, будто один из моих клиентов педофил? Веселенькая будет картина.
Конечно, она была права. В полиции над ней просто посмеются.
Где-то неделю спустя — это было после того, как клиент Келли посетил очередной сеанс массажа и она выглядела особенно несчастной, — я предложил устроить за ним слежку.
— Как?
Мы тогда лежали в моей постели — наши отношения, что называется, перешли на новый уровень. Но секс для нас обоих был чем-то вроде наркотика, средством позабыть о реальности.
— Когда у него следующий сеанс? — осведомился я.
— Во вторник, в два часа.
— Отлично.
Я ждал в зоне спа-центра возле плавательного бассейна, где клиенты, сонные и удовлетворенные, прогуливаются после процедур. Однако мой «клиент» был какой-то озабоченный и издерганный.
Пока он переодевался, Келли выскочила из кабинета, чтобы сообщить мне, как он сегодня одет. Но ей не стоило беспокоиться — я узнал бы его в любом случае.
Он нес свое бремя, словно тяжелый мешок.
Когда из гаража при отеле ему подали «вольво», я уже ждал за рулем своей машины.
Он — и я следом за ним — вырулил на шоссе 101 и направился в долину. [32]
Мы ехали по широкому бульвару около пяти миль, после чего свернули у знака «Дети». Припарковавшись возле школьной игровой площадки, он выключил двигатель и стал ждать.
32
Подразумевается долина Сан-Фернандо, в которой расположена часть городских районов Лос-Анджелеса.