Триллион евро

Эшбах Андреас

— Арена — нейтральная область, — быстро добавил он. — Всё, что происходит здесь, на курсе не сказывается.

— Бокс восемь-три-два, — объявил комп. — Тридцать секунд.

Они видели, как сто вызванных на этот день заняли свои места в соседнем боксе и подключились тонкими, как волос, нанотродами к пульту. Напульсные браслеты автоматически замкнулись с резким щелчком. Тут и там Лайра замечала дрожащие веки, трясущиеся пальцы и нервные жесты. Значит, она была всё же не единственным неуверенным человеком на всей арене.

Прозвучал удар гонга.

Комп

приступил к монотонному считыванию хода кривых у людей в боксе восемь-три-два. Большинство значений лежало намного выше актуального курса. Где-то в середине кривая одного мужчины лет шестидесяти, тоже имеющего на своём счету уже два предупреждения, упала до значения, которое лишь на четыре тысячных доли превышало еврокурс. Когда цифровой указатель квотирования остановился над самым еврокурсом, Лайра увидела, как побелели костяшки пальцев этого мужчины. По его телу пробежала дрожь.

— Уф! Еле проскочил, — воскликнул Смит.

Она увидела, как в его глазах сверкнул азарт падкого до сенсаций человека; он явно надеялся на то, что сегодня ему удастся стать свидетелем приведения приговора в исполнение.

Его волнение и в ней вызвало выброс адреналина. Она привстала на цыпочки и начала изучать значения кривых соседнего бокса на пульте контролёра. Были ещё два человека, уже получивших второе предупреждение. Худой мужчина не старше тридцати пяти лет и пожилая женщина лет шестидесяти на сиденьях восемьдесят пять и девяносто семь.

Мужчина осматривался вокруг холодным взглядом так, будто всё это его вообще не занимало, а женщина, наоборот, притихла на своём сиденье как мышка и не сводила глаз с пульта.

Смит вдруг встал перед Лайрой и загородил ей вид на другой бокс.

— А ты никогда не задавала себе вопрос, почему, собственно, квотирование не проводится с самого начала жизни?

Она немного наклонилась в сторону, чтобы сиденье восемьдесят пять снова оказалось в поле её зрения, но Смит двинулся вместе с ней. Она уже несколько раз дискутировала с Хинриком как раз на тему, которую затронул Смит. И всякий раз ей становилось ясно, что к какому-то определённому мнению ей не прийти. Она постоянно ждала, что получит дополнительную информацию.

— У юности всегда есть свои привилегии, — осторожно ответила она. — Уж так однажды решил регулирующий орган, что свобода стоит в начале жизни, а неволя в конце. Такой установкой я вполне довольна.

Она вспомнила свои разговоры с Хинриком на эту тему и обнаружила, что лишь повторяет его точку зрения. Смит неторопливо кивнул.

— Вполне легитимная позиция. Я, правда, думаю на этот счёт иначе. Главную проблему я вижу в том, что первую фазу мы проживаем неосознанно, а в поздней фазе при полном сознании узнаём, со всеми болезненными последствиями… — Он подчеркнул эти слова коротким решительным жестом. — …которые, к счастью, ограничены кратким моментом…

Лайра любовалась Смитом. Ей в голову приходили такие определения, как «ладный» и «складный». Было видно, что человек много думал и сформировал отчётливое собственное мнение. Ей это никогда не удавалось, она могла бесконечно размышлять на какую-то тему, но так и не находила собственную точку зрения.

— Мгновение бытия или небытия длится лишь секунду, — сказала она и в тот же момент возненавидела собственный менторский тон.

— Моё отступление от общепринятых взглядов стоило мне многих пунктов, — продолжал Смит, будто вовсе не слыша её. — Мне приходится весьма и весьма налегать на работу, чтобы компенсировать эти потери.

Лайра с удивлением поняла, что квота Смита лежит ближе к текущему курсу, чем она предполагала. Во все предыдущие годы она была слишком занята самой собой и потому не имела понятия, как обстоят дела у её соседа по боксу. Странным образом её это даже утешило. Ведь она приобретала товарища по несчастью! Теперь она лишний раз пожалела о том, что не может со своего сиденья видеть значения курса соседей по боксу. Иногда, если кривая сильно падает, приговор приводится в исполнение немедленно, даже если перед этим не было ни первого, ни второго предупреждения. Насколько она знала, у Смита до сих пор не было предупреждений.

Смит, погружённый в свои мысли, рассеянно продолжал:

— Кроме того, я сомневаюсь в том, что Дворец человечества действительно существует. Это тоже стоило мне хорошей части моей квоты. Я даже думаю…

— Место восемьдесят четыре, — прогремел комп. Лайра подвинулась в сторону и теперь снова могла видеть другой бокс. Смит на полуслове смолк и повернулся. Молодая женщина, которая подвергалась оценке в этот момент, победно огляделась. Её кривая лежала намного выше актуального курса и даже заметно поднималась в гору. Ей наверняка предстояла долгая жизнь.

— Место восемьдесят пять. — Мужчина на восемьдесят пятом месте тупо смотрел в пустоту.

— Не пропусти, — сказал Смит осипшим голосом. — Если кто сегодня и попадётся, так это…

Ему, значит, тоже было ясно, что этот мужчина находился опасно близко к границе между бытием и небытием.

Оглашались все детали квотирования. Медленно, но верно становилось ясно, что мужчина стоит на краю пропасти. Голос зачитывал:

— …Эмоциональный баланс 38,435, коммуникационная составляющая 59,161, координационная функция 67,32…

— Теперь ему в эффективности понадобится не меньше восьмидесяти, — прошептал Смит.

И то, что знал Смит, было давно уже ясно и мужчине. Он окаменел и вдавился в спинку сиденья.

— …эффективность…

Лёгкий хриплый стон послышался из горла Смита.

— …73,266.

До смертоносного решения не прошло и секунды, но Лайре это время показалось очень долгим.

— Исполнение!

Глаза мужчины вылезли из орбит. От его панели донёсся пронзительный звук.

Мысли Лайры неожиданно уклонились в сторону. Она знала от Хинрика, что шёл год Высокой До Диез. Она слышала, как он говорил: «В год Водяного Грифа камни кладутся в буквальном смысле очень высоко». Его слова для неё почти не имели смысла, потому что она никогда не понимала, какое отношение Дворец имеет к звукам.