Трилогия новелл «Даль»
Шрифт:
Эхо
Без претензий на реальность
Без расчета на ответ
Подавляю мыслей дальность,
Не смотрю на млечный свет.
Сон короткими глотками
Утоляет лишь на миг.
И журавлик-оригами,
Не кричит уже. Привык.
Он простился с синевою.
На дворе стоял апрель.
Только слышит он, порою,
Слабым эхом слово «верь».
Октябрь, 2008
Глава 1.3. Мне бы в небо
В колонках играет:
Don’t worry, be happy, Bobby macferrin.
Подсознательно
Я снова открыла чат с Митькиной перепиской, извлекла оттуда второе аудиосообщение, трансформировала его в текст, отредактировала и несколько раз перечитала его потом вслух:
«Так, ну теперь, наверное, для тебя самое интересное начинается. Ты знаешь, конечно, какие-то совсем начальные отголоски про то, что я уехал в Дахаб. До Египта, до 2007 года, я не ездил никогда и никуда. То есть, в сентябре 2007 года я покинул Россию в первый раз. Друг меня позвал. До того, когда был маленьким, ездил в Прибалтику, Литву, Латвию с родителями, но тогда это и заграницей-то особо не считалось, потому что это был Советский Союз. В Польшу еще на автобусную экскурсию заезжали. Но это в детстве, а тут мне двадцать семь, и я впервые сам поехал. Не спрашивай почему так. Не хочу об этом.
Итак, Хургада. Другу было, прежде всего, интересно знакомиться с девочками на пляже. Мне это было неинтересно совершенно. Я с ним пару раз потусил на этом пляже, и сказал:
– Бл*ть, Вован, какая-то херня, ну, какие тёлки, какие пляжи – это всё для чего? Зачем нужно было ехать на другой конец света? Ради чего? Чтобы тусить с телками на пляже? Я могу тусить с ними и не на пляже. Тут же надо на что-то смотреть? Мы же в другой стране.
– Ну, ок, давай пойдём гулять, – скрепя сердцем, согласился Вован.
Я без него не мог пойти, потому что для него это был десятый выезд за границу, а для меня первый. Я в общем-то боялся даже выходить из отеля. У меня ступор начался совершенный. Я был, как на другой планете.
И вот мы гуляли, гуляли, и нас цепанули какие-то чуваки, которые продавали духи из лотоса и прочую херню. Чуваки оказались достаточно забавные. Они с ходу предложили нам кальян и каркаде, повели в подсобку в их магазине. Мой друг общался с ними на английском, я сидел и не мог сказать ни слова. У меня… Как будто я пожевал гудрон, который растаял и склеил мне зубы. Я в принципе понимал, что они говорят. Не всё, ведь мой английский был на безобразном уровне. Мне очень хотелось с ними разговаривать, но я боялся открыть рот.
На следующий день друг отказался со мной идти по тому же маршруту, потому что он опять познакомился с какими-то
И я пошёл. К тому магазину подходить было стремно. Решил мимо пройти пару раз, чтобы они меня сами заметили. И вот когда я проходил уже в третий раз, они меня узнали и позвали, как и в прошлый раз, пить каркаде и курить кальян. Они пытались со мной общаться, и я часа три просидел там, выдавив из себя слов пять: Москва, очень холодно, спасибо (когда мне протягивали очередную кружку каркаде), хау а ю, май нейм из Митя и ай эм твенти севен.
Вот это всё, что я мог сказать. Но я вернулся в отель в полной уверенности, что я пробью этот свой барьер. Я понимал, что это барьер не языковой, что в принципе моих, там, не знаю… Английский я мурыжил с пятого класса, и моих трехсот слов за глаза хватит для того, чтобы начать разговаривать. Проблема у меня не со словарным запасом, а с раскованностью, с головой, с психикой. На следующий день я взял, да и сломал этот барьер, взломал настройки системы. Я пошел, снова пошёл к этим чувакам и начал из себя что-то выдавливать. Слово за слово. Предложение за предложением. В общем, разговорился, худо-бедно. А потом уже разговорился настолько, что они меня позвали на свадьбу брата друга брата».
Митька засмеялся.
«И представь себе, через пару дней я с ними вместе поехал в какую-то бедуинскую деревню на свадьбу. Я уехал один в пустыню к арабам-бедуинам, а ещё три дня назад я максимум, что мог сделать – сказать по-английски «привет».
При этом Хургада, чтоб ты понимала, была в те времена закрытым городом, потому что тогда лютовали какие-то суданские террористы, и белым людям было запрещено покидать город. Она вся была огорожена колючей проволокой и блок-постами. Поэтому меня вывозили с территории Хургады в багажнике, а завозили уже обратно в салоне. Всем было похер, кто там въезжает. Самое главное, чтобы из города не выезжали белые люди.
В общем, выехал я успешно в этом багажнике, веселился на этой безалкогольной свадьбе. Алкоголь они, естественно, не пьют, они же арабы. Было довольно забавно. Хотя по законам жанра меня должны были взять в плен, отрезать мне уши и, поняв, спустя три недели, что моя страна за меня не заплатит, отсечь мне башку и закопать в пустыне. Но, блин… мой верховный проводник, видимо, уже пресытился таким исходом и ограничился исключительно кортизолом, который я вагонами извергал из себя, лёжа в том багажнике. Возможно, они пробили меня, сумку с документами я ведь оставил в салоне, поняли, что я никто, и им дороже будет меня мочить, чем отвезти обратно.
Когда в следующий раз друг предложил поехать снова в Египет, я сказал: «Конечно, да!». Только теперь это уже был не материковый вояж, а Дахаб – Мекка дайверов и серферов. По приезду мы сразу отправились искать дайв школу. Нашли, записались. На третий день встретили там Новый год. И мне все это безумно понравилось. Мы накурились просто в щи с бедуинами и с русскими. Была очень весёлая тусовка, и с какими-то даже там иностранцами. В общем, всё было очень прикольно.
Но самое главное, что я увидел в Дахабе, – это дауншифтеров. День, наверное, на третий или четвертый я из этого вполне себе приличного отеля с ол-инклюзивом переехал в растоманский кемпинг, где жили дауншифтеры. И у меня случился разрыв шаблона, который достиг своего аппогея, когда я вернулся в Москву и вышел на работу первый день.