Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе
Шрифт:
– Чей это корабль?
– А вы не знаете? Тем лучше! По крайней мере его национальность будет для вас тайной. Спускайтесь!
Мне, канадцу и Конселю оставалось только повиноваться. Пятнадцать моряков «Наутилуса» окружили капитана и с выражением непримиримой ненависти смотрели на корабль, все ближе подходивший к нам. Чувствовалось, что все они дышали единым веянием мести.
Я сходил по трапу в тот момент, когда еще одно ядро скользнуло по «Наутилусу», и я слышал, как капитан крикнул:
– Бей, сумасшедший корабль! Трать бесполезно свои ядра! Ты не уйдешь от бивня «Наутилуса»! Но ты погибнешь не в этом месте! Я не хочу, чтобы твои останки мешались с останками
Я ушел к себе в каюту. Капитан и его помощник остались на палубе. Винт заработал. «Наутилус» быстро оказался вне пределов досягаемости снарядов с борта корабля. Преследование продолжалось, но капитан Немо довольствовался только тем, что стал держаться на определенном расстоянии.
Часам к четырем вечера, сгорая от нетерпения и беспокойства, я вернулся к центральной лестнице. Крышка люка была открыта. Я осмелился подняться на палубу. Капитан прохаживался быстрым шагом, посматривая на корабль, оставшийся под ветром в пяти-шести милях от «Наутилуса». Капитан Немо кружил вокруг двухпалубного корабля, как хищное животное, и, вызывая на преследование, заманивал его в восточном направлении. Однако сам не нападал. Может быть, он еще колебался в своем решении.
Я хотел заступиться еще раз. Но едва я обратился к капитану Немо, как он принудил меня умолкнуть.
– Я сам право и суд! – сказал он. – Я угнетенный, а вон мой угнетатель! Он отнял у меня все, что я любил, лелеял, обожал: отечество, жену, детей, отца и мать! А все, что я ненавижу, там! Молчите!
Я посмотрел в последний раз на корабль, разводивший пары. Затем я сошел в салон к канадцу и Конселю.
– Бежим! – воскликнул я.
– Отлично! – сказал Нед. – Чей это корабль?
– Не знаю; но чей бы ни был, его потопят еще до ночи! Во всяком случае, лучше погибнуть вместе с ним, чем быть сообщниками в возмездии, когда не знаешь, справедливо ли оно.
– Я так же думаю, – ответил Нед. – Подождем ночи!
Настала ночь. Полная тишина царила на «Наутилусе». Компас показывал, что курс не изменился. Я слышал биение винта, быстрыми ритмичными движениями врезавшегося в воду. «Наутилус» плыл на поверхности моря, покачиваясь с боку на бок.
Мои товарищи и я решили бежать, как только военный корабль подойдет настолько близко, что нас могут услышать или увидеть, благо луна, за три дня до полнолуния, светила полным светом. Очутившись на борту военного корабля, мы если и не сумеем предупредить грозящий ему удар, то сделаем по крайней мере все, что обстоятельства позволят предпринять. Несколько раз мне казалось, что «Наутилус» готовится к атаке. Нет, он только давал противнику подойти поближе, а затем опять пускался в бегство.
Часть ночи прошла без всяких происшествий. Мы дожидались возможности бежать. Нед Ленд хотел теперь же броситься в море. Я вынудил его повременить. По моим соображениям, «Наутилус» должен атаковать двухпалубный корабль на поверхности моря, а тогда наше бегство станет не только возможным, но и легким.
В три часа утра я, тревожась, поднялся на палубу. Все это время капитан не сходил с нее. Не сводя с корабля глаз, он стоял возле своего флага, и легкий ветер развевал черное полотнище над головой капитана. Казалось, его взгляд, необычайно напряженный, держал, тянул и влек за собой этот корабль вернее, чем буксир!
Луна переходила меридиан. На востоке показался Юпитер. В этом мирном спокойствии природы небо и океан соперничали своей безмятежностью, морская гладь предоставляла ночным звездам смотреться в свою зеркальную гладь – самое прекрасное из всех зеркал, когда-либо отражавших их светлый образ.
И когда я сравнивал этот глубокий покой стихий с тем чувством злобы, какое таилось в недрах неуловимого «Наутилуса», все существо мое содрогалось.
Военный корабль находился от нас в двух милях. Он приближался, все время держа курс по фосфорическому свету, который указывал ему местонахождение «Наутилуса». Я видел его сигнальные огни, красный и зеленый, и белый фонарь на большом штаге бизань-мачты. Расплывчатый отраженный свет давал возможность разглядеть его оснастку и определить, что огонь в топках доведен до предела. Снопы искр и раскаленный шлак вылетали из его труб, рассыпаясь в темном пространстве.
Я пробыл на палубе до шести часов утра, но капитан Немо делал вид, что не замечает меня. Корабль шел в полутора милях от нас и при первых проблесках зари открыл обстрел. Наступало время, когда «Наутилус» нападет на своего противника, а я и мои товарищи навсегда расстанемся с этим человеком, которого я лично не решусь осуждать.
Я собирался сойти вниз, чтобы предупредить моих товарищей, в это время на палубу поднялся помощник капитана. Его сопровождали несколько моряков. Капитан Немо не видел или не хотел их видеть. Но они сами приняли необходимые меры, которые можно было бы назвать «изготовкой к бою». Их меры были очень просты. Балюстраду из железных прутьев вокруг палубы опустили вниз. Кабина с прожектором и рубка рулевого тоже вошли в корпус «Наутилуса» заподлицо. Теперь на поверхности длинной стальной сигары не осталось ни одной выпуклости, которая могла бы помешать ее маневру.
Я вернулся в салон. «Наутилус» продолжал держаться на поверхности. Проблески наступавшего дня проникли и в верхний слой воды. При определенных колебаниях волн стекла окон оживлялись красноватым отсветом восходящего солнца.
Наступал ужасный день 2 июня.
В пять часов лаг показал, что «Наутилус» убавил скорость. Я понял, что он подпускал к себе противника.
Выстрелы слышались гораздо отчетливее. Снаряды падали вокруг «Наутилуса» и с особым шипением врезались в воду.
– Друзья, – сказал я, – подадим друг другу руки, и да хранит нас бог!
Нед Ленд был решителен, Консель спокоен, я нервничал и еле себя сдерживал. Мы перешли в библиотеку. Но, отворяя дверь, выходившую к центральному трапу, я услышал, как крышка люка резко опустилась.
Канадец кинулся к ступенькам, но я остановил его. Хорошо знакомое шипение дало нам знать, что вода стала поступать в резервуары. Через несколько минут «Наутилус» опустился на несколько метров ниже поверхности воды. Я понял его маневр. Теперь нам было поздно действовать. «Наутилус» оставил мысль нанести удар двухпалубному кораблю в его непроницаемую броню, а собирался это сделать ниже ватерлинии – там, где его обшивка не защищена металлом.
Снова мы оказались в заключении и готовились стать невольными свидетелями зловещей драмы. Впрочем, мы не успели задуматься над этим. Забравшись в мою каюту, мы только смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Мой мозг впал в полное оцепенение. Остановилась работа мысли. Я находился в том тягостном моральном состоянии, когда ждешь, что вот-вот произойдет страшный взрыв. Я ждал, весь обратившись в слух.
Между тем скорость движения «Наутилуса» заметно возросла. Он делал разбег. Весь его корпус содрогался. И вдруг я вскрикнул: «Наутилус» нанес удар, но не такой сильный, как можно было ждать. Я ощутил пронизывающее движение стального бивня. Я слышал лязг и скрежет. «Наутилус» благодаря могучей силе своего стремления вперед прошел сквозь корпус корабля так же легко, как иголка парусного мастера сквозь парусину.