Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— В общем, да. Я слышал, как многие менестрели говорили, что так всегда оканчиваются истории о героях и их странствиях. Герои обещают, что вернутся, если будут нужны. Некоторые даже клянутся встать из могилы, если это будет необходимо.
— На самом деле, — внезапно перебила меня Пейшенс, резко развернувшись к нам на каблуках, — сам Вайздом так и не вернулся в Олений замок. Элдерлинги пришли к его дочери, принцессе Майндфул, и это ей они предложили свою помощь.
— Откуда вы это знаете? — спросила Кетриккен.
Пейшенс пожала
— Старый менестрель, который был у моего отца, всегда пел именно так. — Она неуверенно начала обвязывать шпагатом укутанные в солому растения.
Кетриккен задумалась. Ветер подхватил ее волосы, и длинная прядь упала ей на лицо. Она смотрела на меня сквозь эту золотую паутину.
— Не имеет значения, что легенды говорят об их возвращении. Если один раз королю удалось призвать Старейших и они помогли, не думаешь ли ты, что они могут сделать это еще раз, если король попросит их? Или королева?
— Может быть, — сказал я неохотно.
Втайне я подумал, что королева скучает по родине и ищет повода, чтобы навестить свой народ. Уже начинались разговоры о том, почему она не беременеет. Хотя теперь ей прислуживало много леди, на самом деле у нее не было фавориток, которые могли бы стать ее настоящими подругами. Она одинока, так я думал.
— Полагаю… — начал я мягко, соображая, как подсластить ей пилюлю.
Скажи ей, чтобы она пришла ко мне и поговорила об этом. Я хочу знать больше о том, что она выяснила.
Мысль Верити звенела от возбуждения. Это расстроило меня.
— Полагаю, что вам следует пойти с этой идеей к будущему королю и обсудить ее с ним, — послушно предложил я.
Кетриккен долго молчала. Заговорив, она сильно понизила голос, чтобы слышал только я.
— Не думаю. Он решит, что это очередная моя глупость. Послушает немного, а потом будет смотреть на карту на стене или передвигать вещи на столе, ожидая, когда я закончу и он сможет улыбнуться, кивнуть и отослать меня к моим делам. Опять. — На последнем слове голос ее дрогнул. Она смахнула с лица волосы, потом провела рукой по глазам и отвернулась, чтобы снова посмотреть на море, такая же далекая, как Верити, когда он работал Силой.
Она плачет?
Я не смог скрыть от Верити моего раздражения от того, что это его удивляет.
Приведи ее ко мне. Сейчас, немедленно!
— Моя королева?
— Минутку. — Кетриккен смотрела в сторону.
Отвернувшись, она сделала вид, что чешет нос. Я знал, что она вытирает слезы.
— Кетриккен? — Я решился на фамильярность, которой не позволял себе много месяцев. — Пойдемте к нему. Немедленно. Я пойду с вами.
Она заговорила неуверенно, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня.
— Ты не думаешь, что это глупо?
«Я не буду лгать», — напомнил я себе.
— Я думаю, что при нынешнем положении дел мы не можем пренебрегать никакими вероятными источниками помощи.
Произнося эти слова, я понял, что верю в них. Разве оба, и Чейд и шут, не намекали — нет, не умоляли именно об этом? Может быть, это мы с Верити были близоруки?
Кетриккен всхлипнула.
— Тогда мы сделаем это. Но… Подожди меня у моей комнаты. Я хочу взять несколько свитков, чтобы показать ему. Я быстро. — Она повернулась к Пейшенс и заговорила громче: — Леди Пейшенс, могу я попросить вас закончить без меня? Мне нужно сделать кое-что.
— Конечно, моя королева. С радостью.
Мы вышли из сада, и я последовал за ней в ее комнату. Я ждал довольно долго. Когда она вышла, малышка Розмари последовала за ней и настаивала на том, что сама понесет свитки. Кетриккен смыла с рук землю и переменила платье, надушилась, уложила волосы и надела драгоценности, которые прислал ей Верити, когда она была обручена с ним. Она несмело улыбнулась мне, когда я посмотрел на нее.
— Моя леди, королева, я ослеплен, — рискнул заметить я.
— Ты льстишь почти как Регал, — сообщила она и поспешила по коридору, но щеки ее разрумянились.
Она одевается так только для того, чтобы прийти поговорить со мной?
Она одевается так, чтобы… понравиться вам.
Как может человек, такой проницательный в отношении других людей, настолько не знать женщин?
Может быть, у него никогда не было достаточно времени, чтобы узнать их?
Я захлопнул сознание, отгораживая свои мысли, и поспешил за королевой.
Мы пришли в кабинет Верити как раз вовремя, чтобы увидеть уходящего Чарима. Он уносил охапку белья для стирки. Это показалось мне странным, но все объяснилось, когда нас впустили. На Верити была мягкая рубаха из бледно-голубого полотна, и смешанные запахи лаванды и кедра наполняли комнату. Я подумал о сундуке с одеждой. Его волосы и борода были расчесаны, а я прекрасно знал, что его прическа держится не больше нескольких минут. Когда Кетриккен застенчиво приветствовала своего короля, я увидел Верити таким, каким не видел его многие месяцы. Лето Силы изнурило его. Светлая рубашка висела на нем, как на вешалке, а приглаженные волосы наполовину поседели. У глаз и рта появились морщины, которых я раньше не замечал.
Значит, я выгляжу так плохо?
Не для нее,напомнил я.
Когда Верити взял Кетриккен за руку и повел, чтобы усадить радом с собой на скамейку у огня, в ее взгляде был такой же голод, какой вызывала в нем тяга к Силе. Ее пальцы вцепились в его ладонь, и я отвел глаза в сторону, когда принц поцеловал руку своей жене. Возможно, Верити был прав относительно моей чувствительности к Силе, потому что ощущения Кетриккен ударили по мне с той же силой, с какой я чувствовал ярость других гребцов на «Руриске».