Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— Я совершенно не могу контролировать его, — признался я.
И я тебя. Почему вообще кто-то должен кем-то править?
— И он постоянно вмешивается в личные разговоры, — добавил я.
— Ничего нет личного, — без выражения сказал Баррич. У него был голос человека, хорошо знающего, о чем он говорит.
— Я думал, что ты никогда не использовал… это. — Даже сейчас я не мог произнести вслух слово «Дар».
— Я не пользуюсь этим. Ничего хорошего из этого не выходит. Я повторю тебе то, что уже
— Баррич?
Мы оба подпрыгнули от неожиданности. Это Фоксглоу тихо вышла из темноты и встала по другую сторону костра. Что она успела услышать?
— Да? Что-нибудь случилось?
Она нагнулась в темноте и поднесла к огню покрасневшие руки. Потом вздохнула.
— Я не знаю. Как мне это спросить? Вы знаете, что она беременна?
Баррич и я обменялись взглядами.
— Кто? — спросил он ровным голосом.
— У меня двое собственных детей, знаете ли. И в ее страже в основном женщины. Ее тошнит каждое утро, и она заваривает чай из листьев малины. Она не может даже смотреть на соленую рыбу, ее сразу мутит. Ей не следует быть здесь и жить вот так.
О, Лисица.
Заткнись.
— Она не спрашивала нашего совета, — осторожно заметил Баррич.
— Мы за ней присмотрим. Нет никакой причины, по которой ее нельзя было бы отослать назад в замок, — спокойно сказала Фоксглоу.
— Я не могу себе представить, как ее можно отослать назад куда бы то ни было, — возразил Баррич. — И я думаю, что она сама должна принять такое решение.
— Но хотя бы предложи это ей, — настаивала Фоксглоу.
— С тем же успехом это можешь сделать и ты, — парировал Баррич. — Ты капитан ее стражи. Это по праву твоя забота.
— Я не охраняла ее дверь каждую ночь, — не сдавалась Фоксглоу.
— Может быть, тебе и следовало бы, — сказал Баррич, после чего немного смягчил свое замечание, добавив: — Теперь, когда ты знаешь.
Фоксглоу смотрела в огонь.
— Может быть, и следовало. Так. Вопрос в том, кто будет сопровождать ее назад в Олений замок?
— Вся ее личная стража, разумеется. Королева не может путешествовать с меньшим числом людей.
Где-то далеко в темноте внезапно закричали. Я вскочил на ноги.
— Стой на месте, — прикрикнул на меня Баррич. — Подожди известий и не кидайся вперед, не зная, что происходит.
Через мгновение Уистл из стражи королевы подошла к нашему костру и встала перед Фоксглоу, чтобы доложить.
— Двузубая атака. Они попытались выбраться из пролома у южной башни. А некоторые вышли у… — Стрела пронзила ее и навеки унесла то, что она собиралась сказать. Островитяне внезапно оказались совсем рядом, их было много, я не мог сосчитать сколько, и все они бежали к палатке королевы.
— К королеве! — закричал я и немного успокоился, услышав, что мой крик подхвачен дальше вдоль рядов.
Три стражника выбежали из палатки и встали спиной к непрочным стенам, а Баррич и я уже заняли позицию перед ними. Мой меч оказался у меня в руке, и уголком глаза я заметил, как играют красные отблески на острие меча Баррича. В дверях палатки неожиданно появилась королева.
— Не охраняйте меня, — упрекнула она нас, — вы должны быть там, где идет битва!
— Она здесь, моя леди, — проворчал Баррич, и внезапно шагнул вперед. Его меч опустился на руку врага, который подошел слишком близко.
Я четко помню эти слова и помню этот шаг Баррича. Это последнее ясное воспоминание, сохранившееся у меня об этой ночи. После этого все состояло из крика и крови, металла и огня. Волны страстей били меня со всех сторон, а вокруг солдаты и пираты сражались насмерть. Вскоре кто-то поджег палатку. Поднявшееся пламя осветило битву, как театральную сцену. Я помню, что видел, как Кетриккен, с подвязанной юбкой, босая, сражалась, стоя на замерзшей земле. Она держала свой длинный горский меч двумя руками. Ее грация превращала битву в смертельный танец, который привел бы меня в смятение в любое другое время.
Островитяне продолжали нападать. В какой-то миг я был уверен, что слышал, как Верити выкрикивает команды, но не мог понять ни слова. Время от времени появлялся Ночной Волк, сражавшийся всегда на краю света и тени, — сгусток меха и зубов, он резким ударом подрезал сухожилия и всем своим весом обрушивался на изготовившегося напасть пирата, опрокидывая его. Баррич и Фоксглоу сражались спина к спине. Битва складывалась неудачно для нас. Я был частью круга, защищавшего королеву. По крайней мере, я так думал, пока не осознал, что на самом деле она сражается подле меня.
В какой-то миг я выронил меч и подхватил упавший топор пирата. На следующий день я поднял свой меч, покрытый грязью и кровью, с замерзшей земли. Но ночью я ни секунды не колебался, меняя дар Верити на дикарское, но более эффективное оружие. Пока мы сражались, думать можно было только о «сейчас». Когда наконец ход битвы переменился, я преследовал и настигал разбросанных врагов в укутанных ночной тьмой и пахнущих дымом развалинах города Ладной Бухты.
Здесь действительно Ночной Волк и я очень хорошо охотились вместе. Я дрался на топорах с моей последней жертвой, а Ночной Волк прикончил своего врага за несколько секунд до того, как упал мой противник.
Это последнее убийство доставило мне дикую первобытную радость. Я не знал, когда переставал сражаться Ночной Волк и начинал я; важно было только то, что мы победили и оба живы. После этого мы вместе пошли искать воду и жадно пили ее из ведра городского колодца, а я смывал кровь с моих рук и лица. Потом мы опустились на землю и сидели, прислонившись спиной к кирпичной кладке, глядя, как из плотного тумана медленно поднимается солнце. Ночной Волк прижимался ко мне, и мы даже не разговаривали.