Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
Ловить рыбу и чесать за ухом. Для этого людям даны руки, сердечно сказал он мне, заканчивая со второй рыбиной.
Кроме того, он проглотил потроха от тех, что я приберег для своих спутников.
Осторожно с костями,предупредил я его.
Моя мать растила меня, когда шел лосось,заявил он. Рыбьи кости меня не пугают.
Я оставил его разбираться с рыбой
— Это я! — сказал я с запозданием.
— Хвала Эде, — вздохнул Джош, тяжело опускаясь на землю, но Хани только сверкнула на меня глазами.
— Тебя долго не было, — сказала Пайпер извиняющимся тоном.
Я поднял рыбу, нанизанную на ветку ивы.
— Я принес ужин, — сказал я и добавил для Джоша: — Рыбу.
— Звучит замечательно, — улыбнулся он.
Хани достала хлеб и маленький мешочек с солью, а я нашел большой плоский камень и бросил его в угли костра. Потом завернул рыбу в листья и выложил ее на камень. Запах запекавшейся рыбы дразнил меня, хотя я и боялся, что он привлечет к нашему костру «перекованных».
Я все еще на страже,напомнил мне Ночной Волк, и я поблагодарил его.
Пока я следил за рыбой, Пайпер рядом со мной бормотала себе под нос «Жертву Кроссфайер».
— Хист хромой и Клив слепой, — рассеянно поправил я ее, пытаясь перевернуть рыбу так, чтобы не разломить.
— Я спела правильно! — раздраженно возразила она мне.
— Боюсь, что нет, моя дорогая, Коб прав, — вмешался Джош. — У Хиста была искалечена нога, а Клив родился слепым. Можешь перечислить остальных пятерых, Коб? — Его голос звучал точь-в-точь как голос Федврена на уроке.
Я обжег палец и сунул его в рот, прежде чем отвечать.
— В ожогах вся Кроссфайер вела соратников своих. Ты разреши, любезный друг, мне перечислить их. Был Хист хромой, и Клив слепой, и Келвин полоумный. Был Кевин с заячьей губой, и Север был глухим. А Портер изувечен был…
— Ого! — воскликнул приятно удивленный Джош, а потом спросил: — Ты в детстве учился ремеслу менестреля, верно, Коб? Ты запомнил не только слова, но и стиль. Хотя делаешь слишком длинные паузы.
— Я? Нет, не учился. Но у меня всегда была хорошая память. — Было трудно не улыбнуться от этой похвалы, хотя Хани фыркнула и покачала головой, услышав слова отца.
— Как по-твоему, ты можешь повторить всю балладу? — с вызовом спросил Джош.
— Может быть, — рискнул я.
Я знал, что могу. Баррич и Чейд много тренировали мою память, а за сегодняшний день я услышал эту балладу столько раз, что не мог отделаться от нее.
— Тогда попробуй. Но только не проговаривай. Спой.
— У меня нет голоса.
— Если ты можешь разговаривать, значит, можешь и петь. Попробуй. Сделай одолжение старику.
Может, я просто слишком привык подчиняться старикам, чтобы возражать. А может, дело было в лице Хани, на котором было ясно написано, как глубоко она сомневается в моих способностях.
Я прочистил горло и начал. Я пел тихо, пока Джош жестом не показал, чтобы я прибавил голосу. Он кивал, пока я пробивался сквозь длинный рассказ, и морщился, когда я перевирал мотив. Я уже дошел почти до середины, когда Хани сухо заметила:
— Рыба горит.
Я оборвал песню и бросился к огню, чтобы вытолкнуть из углей камень с рыбой. Хвосты подгорели, но остальное удалось спасти. Мы разделили рыбу. Я ел слишком быстро. Даже двойная порция не насытила бы меня, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Дорожный хлеб оказался на удивление вкусным, а потом Пайпер заварила в котелке чай. Мы устроились на одеялах у огня.
— Коб, ты хорошо зарабатываешь письмом? — неожиданно спросил меня Джош.
Я хмыкнул:
— Не так хорошо, как хотелось бы. Но я обхожусь.
— Не так хорошо, как хотелось бы, — передразнила меня Хани, обращаясь к Пайпер.
Арфист Джош не обратил на нее внимания.
— Ты, конечно, слишком взрослый для этого, но тебя можно научить петь. У тебя не такой уж плохой голос. Ты поешь как мальчик, еще не зная, что у твоего голоса появилась мужская глубина и теперь ты можешь овладеть им. У тебя прекрасная память. Ты играешь на каком-нибудь инструменте?
— На морской свирели. Но не очень хорошо.
— Я мог бы научить тебя делать это как следует. Если бы ты остался с нами…
— Отец! Мы его едва знаем! — хмыкнула Хани.
— Я мог бы сказать тебе то же самое, когда ты ходила к нему прошлой ночью, — кротко возразил он.
— Папа, мы только разговаривали. — Она метнула в меня яростный взгляд, как будто я предал ее.
Язык мой прилип к гортани.
— Я знаю, — кивнул Джош. — Слепота обострила мой слух. Но если ты рассудила, что можешь без опаски разговаривать с Кобом наедине ночью, то я рассудил, что мы можем без опаски предложить ему присоединиться к нам. Что скажешь, Коб?
Я медленно покачал головой:
— Нет. И тем не менее спасибо вам. Я ценю ваше предложение, тем более что мы почти не знакомы. Я пойду с вами до следующего города и пожелаю вам найти там других спутников, которые могли бы защитить вас. Но… На самом деле я не хочу…
— Ты потерял кого-то дорогого тебе. Это я понял. Но полное одиночество никому не идет на пользу, — тихо проговорил Джош.
— Кого ты потерял? — прямо спросила Пайпер.
Я постарался придумать ответ, который не вызвал бы новых вопросов.