Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
Странно было, что кто-то прислуживает мне, пока я моюсь, и еще более странно, что кто-то заботится о моем наряде. Чарим настоял на том, чтобы разгладить складки на моем камзоле, и проследил, чтобы рукава на новой лучшей рубашке висели в полную длину, что крайне меня раздражало. Волосы мои уже достаточно отросли, чтобы запутаться, и Чарим разодрал колтуны быстро и очень болезненно. Мальчику, привыкшему одеваться самому, эта процедура казалась бесконечной.
— Кровь-то сказывается, — почти с благоговейным страхом произнес кто-то у меня за спиной.
Я обернулся и увидел Верити — он стоял в дверях и глядел на меня со смесью боли и удивления на лице.
— Он просто копия Чивэла в этом возрасте, разве
— Да. — Верити откашлялся. — Ни один человек не усомнится в том, кто твой отец, Фитц. Хотел бы я знать, о чем думал король, когда велел мне показать тебя в выгодном свете? Шрюд Проницательный его зовут, проницательный он и есть. Хотел бы я знать, на что он рассчитывал? А, ладно. — Он вздохнул. — Таков его способ править, и предоставим это ему. А мой способ — это просто спросить фатоватого старика, почему он не может должным образом содержать сторожевые башни. Пойдем, мальчик. Нам пора идти.
Он повернулся и пошел вперед, не ожидая меня. Когда я поспешил вслед за ним, Чарим поймал меня за руку:
— Три шага позади него и слева. Запомни.
Я последовал этим указаниям. Верити шел по коридору, а сопровождающие его в поездке аристократы выходили из комнат и следовали за принцем. Все были одеты в лучшие, тщательно продуманные костюмы, чтобы покрасоваться и вызвать зависть за пределами Баккипа. Длина моих рукавов вполне соответствовала общей картине. По крайней мере, мои туфли не были увешаны крошечными колокольчиками и тихо брякающими янтарными бусами.
Верити поднялся, остановился на верхней ступеньке лестницы, ведущей в пиршественный зал. Сразу наступила тишина. Я смотрел на лица людей, обращенные к принцу. Каких только чувств не отражалось на них! Кое-кто из женщин жеманно улыбался, другие усмехались. Некоторые молодые люди норовили принять картинные позы, чтобы выставить свои наряды в выгодном свете, другие, одетые попроще, вытянулись, словно по стойке «смирно». Я читал на лицах зависть, любовь, пренебрежение, страх и даже ненависть. Но Верити удостоил их только быстрым скользящим взглядом и начал спускаться. Толпа расступилась перед нами, остался лишь сам лорд Келвар, который ждал нас, чтобы провести в обеденный зал.
Келвар оказался не таким, как я ожидал. Верити назвал его фатоватым, но я увидел быстро стареющего человека, тощего и суетливого. Келвар носил экстравагантный наряд, словно доспехи, которые должны были защитить его от неумолимого времени. Его седеющие волосы были затянуты сзади в тонкий хвост, как будто он все еще воин, его походка выдавала в нем человека, прекрасно владеющего мечом.
Я видел его так, как Чейд учил меня видеть людей, и думал, что достаточно хорошо понял его даже прежде, чем мы расселись. Но только после того, как мы сели за стол (отведенное мне место, к моему удивлению, оказалось довольно близко к главе стола), мне удалось глубже проникнуть в душу этого человека. Нет, сам Келвар ничем не выдал себя, но я все понял, когда к нам за столом присоединилась его леди.
Леди Грейс была всего на несколько лет старше меня. Она вышла к гостям, обвешанная побрякушками, как сорочье гнездо. Я никогда прежде не видел наряда, который так громко кричал бы о своей баснословной цене и дурном вкусе его хозяйки. Она заняла место за столом, совершив множество выспренних и неестественных жестов, по-птичьи резких и дерганых. Аромат ее духов волнами распространился по залу и донесся даже до меня, и в запахе этом тоже было больше от денег, нежели от цветов. Леди Грейс принесла с собой маленькую собачку — комок шелковистой шерсти с большими глазами. Посюсюкав над песиком, она устроила его у себя на коленях, и маленький зверек лег, положив подбородок на край стола. И все это время она не спускала глаз с принца Верити, пытаясь понять, заметил ли он ее и произвела ли она на него впечатление.
Глядя на то, как Келвар наблюдал за нелепым представлением, которое устроила его жена, и ее флиртом с принцем, я понял, почему лорд не желает содержать сторожевые башни.
Обед стал для меня пыткой. Я был голоден, но правила приличия не разрешали выдавать этого. Я ел, как меня учили, поднимая ложку, когда это делал Верити, и откладывая ее, как только принц переставал ею интересоваться. Мне хотелось большую тарелку горячего мяса с хлебом, но нам предлагали маленькие кусочки мяса со странными специями, экзотические фруктовые компоты, белые хлебцы и тушеные овощи, соответствующим образом приправленные. Это был типичный пример хорошей еды, загубленной во имя моды. Я видел, что у Верити такой же слабый аппетит, и раздумывал, все ли видят, что на принца эта еда не произвела впечатления.
Чейд учил меня лучше, чем я думал. Я мог вежливо кивать моей соседке по столу, веснушчатой молодой женщине, говорившей о том, как трудно нынче достать в Риппоне хорошую льняную ткань, и в то же время улавливать ключевые фразы застольных бесед. Никто не говорил о том, что привело нас сюда. Верити и лорд Келвар завтра обсудят дела наедине. Но многое из того, что мне удалось услышать, касалось оснащения сторожевой башни и установки на ней добавочных огней.
Я слышал, как люди ворчали, что за дорогами теперь следят не так хорошо, как раньше. Какая-то дама заметила, как она была рада увидеть, что закончено восстановление укреплений замка Страж Вод. Другой человек сокрушался, что во Внутренних герцогствах грабежи на дорогах стали обычным делом и он едва может рассчитывать на две трети купцов, приходящих из Фарроу. Должно быть, именно из-за участившегося разбоя моя соседка по столу никак не могла купить добротную ткань. Я смотрел на лорда Келвара и на то, как он ловит каждый жест своей молодой жены. Казалось, я слышу шепот Чейда: «Вот герцог, чьи мысли далеки от управления его герцогством». Я подозревал, что леди Грейс носит в качестве платьев хорошие дороги и защиту караванов от разбойников. Возможно, драгоценности, висевшие в ее ушах, должны были пойти на плату людям, которым следовало нести вахту на башнях Сторожевого острова.
Обед наконец закончился. Мой желудок был полон, но аппетит не уменьшился, потому что еда была несерьезной. После этого нас развлекали два менестреля и поэт, но я прислушивался к случайным фразам, оброненным за столом, а не к красивым строфам поэта и пению менестреля. Келвар сидел по правую руку Верити, а его супруга по левую, ее собачка примостилась на коленях у хозяйки. Леди Грейс явно наслаждалась обществом принца. Она касалась пальчиками то серьги, то браслета — видимо, она не привыкла носить так много украшений. Я подозревал, что она вышла из простого рода и испытывала страх и благоговение перед собственным положением. Один менестрель спел «Прекрасную розу среди клевера», не спуская глаз с ее лица, и был вознагражден румянцем, вспыхнувшим на щеках леди.
Но вечер все длился и длился, я начал уставать и заметил, что леди Грейс тоже увядает. Один раз она зевнула и слишком поздно подняла руку, чтобы прикрыть рот. Собачка уснула у нее на коленях и поскуливала от своих простеньких снов. Чем более сонной становилась Грейс, тем больше она напоминала мне ребенка. Она нянчила собаку, как будто это была кукла, и откидывала голову назад. Дважды она начинала клевать носом. Я видел, как она тайком пощипывала кожу у себя на запястье, чтобы не заснуть. Грейс явно испытала большое облегчение, когда Келвар подозвал поэта и менестрелей, чтобы поблагодарить их за работу. Она приняла руку лорда, и они удалились в опочивальню, не забыв и собачку, уютно устроившуюся на руках у хозяйки.