Тринадцать полнолуний
Шрифт:
Генри почувствовал себя нашкодившим мальцом под пристальным взглядом учителя и в двух словах рассказал о том, что случилось. Лицо Юлиана сделалось белее каменной колонны, на которую он вдруг облокотился, боясь потерять равновесие. Генри схватил его под руки.
— Что с вами? Дядя Юлиан, ведь всё в порядке, ничего не произошло такого, из-за чего стоит так расстраиваться.
— Дай-то бог, но как опрометчиво, зачем вы пошли один, в ночь?! — сокрушался Юлиан.
— А что здесь такого, ведь меня позвала Виола, — Генри с недоумением посмотрел на учителя.
— Но вам не кажется это подозрительным? Ах, проклятье, — Юлиан вскрикнул так громко, что стоящие рядом оглянулись на них, — о,
Видимо, какая-то страшная догадка осенила Юлиана, что в мгновение ока, он сник и вроде состарился на несколько лет. Скорбные складки в уголках рта и глаз стали такими глубокими, будто они были отражением шрамов израненной души.
— Я опоздал, я упустил шанс, беспечно, глупо увлёкшись химерой, дав волю воображению, — Юлиан качал головой, сжав виски руками, — я ничтожество.
— Да господь с вами, что вы такое говорите, дядя Юлиан, — Генри оглядывался на людей, смотревших на них с недоумением, и увел Юлиана подальше, в тихий уголок зала, где никого не было.
— Прошу вас, успокойтесь, ведь ничего страшного не произошло, — уговаривал Генри Юлиана, который уже не сдерживал слёзы, — прошу вас, посидите здесь и успокойтесь. Виола идёт к нам, на её лице тревога, не пугайте её.
Юлиан сидел на узком диванчике, опустив голову и не знал, куда деть трясущиеся руки. Виола стремительно подошла к ним и вопросительно посмотрела на обоих:
— Что произошло? Я ещё никогда не видела вас таким, господин Баровский.
Генри наклонился и сжал руку Юлиана, давая понять, что не стоит волновать бедняжку.
— Ничего, дорогая, наш милый доктор просто вспомнил, что забыл какие-то реактивы открытыми на столе, которые не любят воздуха. Я пытаюсь успокоить его, но он в отчаянии. Юлиан, уверяю вас, с вашим талантом исследователя, вы без труда всё восстановите.
Юлиан качал головой, то ли утвердительно, то ли отрицательно. Виола переводила взгляд с одного на другого. Генри улыбнулся супруге и поцеловал её руку. Зазвучала музыка и чтобы избежать лишних вопросов жены, Генри предложил ей присоедениться к танцующим. Виола улыбнулась в ответ и кивнула на Юлиана, глазами спрашивая мужа, можно ли оставить доктора в таком состоянии одного. Генри, утвердительно кивнул. Они кружились в ритме вальса, не сводя глаз друг с друга. Какоето щемящее чувство тоски смущало Генри. Он смотрел на свою возлюбленную, разглядывая каждую черточку её лица. «Странно, смотрю так, как-будто хочу запомнить на веки веков» поймал себя на мысли Генри.
— Дорогая, зачем ты вызывала меня в сад?
— О чём ты? Я не понимаю, Камилла показывала мне свою коллекцию цветов, — Виола была искренне удивлена.
— Я отчётливо видел твоё платье, пытался догнать тебя, но ты скрылась в глубине сада и не отзывалась на мой голос, — Генри прервал танец.
— Да что с тобой? Уверяю, я была с Камиллой, — Виола взяла мужа за руку, — я в растерянности, видя твоё недоумение.
— Но платье? Твоё платье было прекрасно видно в свете фонарей?
Виола нахмурила брови, взгляд сделался настороженным. Она быстро оглядела зал и посмотрела в глаза супругу:
— Точно такое же платье было на Ядвиге, но сейчас её нет среди гостей, я ничего не понимаю. Объясни наконец, что присходит?
Генри почувствовал неприятный холодок под ложечкой, но не подал вида, а наоборот, улыбнулся и закружил Виолу в вальсе:
— Не волнуйся, всё в порядке. Просто недоразумение.
Когда музыка стихла, Генри проводил Виолу к небольшому диванчику, где весело щебетали двое знакомых барышень. Отойдя чуть в сторону, он начал осматривать гостей, но Ядвиги действительно нигде не было. «Совпадение или всё было подстроено? Эти трое, как они оказались здесь? Ах, да, слуга, это он сказал мне, что Виола ждёт в саду. Ну, конечно, всё было спланировано, судя по всему, меня выманили специально. Ну, бог с ними, их затея не удалась. Где же Юлиан? Вот он меня беспокоит, так разволновался, надо найти его» подумал Генри и, резко развернувшись, почувствовал приступ тошноты и странного головокружения, в глазах потемнело и пересохло во рту. Видимо, он покачнулся, потому что почувствовал чьи— то руки. Когда в глазах прояснилось, Генри увидел лицо Станислава:
— Друг мой, ты чудовищно бледен, обопрись на мою руку, давай-ка, присядь вот сюда.
Генри, чувствуя слабость в ногах, не стал сопротивляться и последовал совету друга.
— О господи, Генри, что, что случилось? — Виола виделась словно сквозь марево в жаркий день, её голос звучал где-то вдалеке, под потолком.
— Дорогая, успокойся, ничего страшного, — тихо выдавил из себя Генри, почувствовав, как на его руку что-то капнуло, — ты плачешь? Не надо, всё хорошо. Голоса и музыка едва доносились до его слуха, будто уши были закрыты чем— то плотным. Воздуха не хватало и что самое обидное, он понимал, что не может справиться с этим состоянием. В голове была абсолютная пустота. Чьи-то заботливые руки поддерживали его голову, но сознание было ясным. И вдруг, всё изменилось, к нему вернулось зрение, слух и ощущение реальности, даже появилась какая-то невероятная лёгкость. «Может, я уже умер?» мелькнула страшная догадка. Но нет, он пошевелил рукой и понял, что прекрасно ощущает своё тело. Когда взгляд стал совсем ясным, он отчётливо увидел лица тех, кто склонился над ним. Виола, с обезумевшими глазами, зажимала рот рукой, сдерживая крик. Камилла, поддерживающая её под руки, Станислав, дрожащими руками, расстёгивал китель Генри.
— Мой мальчик, я тут, старый доктор сейчас поможет тебе, — Юлиан суетливо доставал что-то из кармана.
— Всё в порядке, друзья, я чувствую себя великолепно, — Генри встал и шагнул к Виоле, — дорогая, успокойся.
Виола бросилась к нему и, припав к груди, разрыдалась:
— Как ты напугал меня, милый, поедем домой, тебе надо отдохнуть, — бормотала Виола, прижимаясь к супругу.
— Нет-нет, дорогая, я прекрасно себя чувствую, не стоит обращать внимания, — Генри поцеловал её в макушку, — друзья, не смотрите на меня, как на тяжело больного.
Он нисколько не лукавил, в теле ощущалась необычайная лёгкость, каждая клеточка организма будто наполнилась какой-то неизвестной силой и теплотой. «Может, высшие силы дали мне что-то новое, какой-то новый талант?» мелькнула радостная мысль. Но вдруг, опять, тошнота подступила к горлу. Чувствуя, как снова стали слабеть ноги, он, напрягаясь до хруста в костях, держался. Виола почувствовала дрожь его тела и забеспокоилась:
— И всё-таки, я настаиваю, поедем, я устала.
Генри попытался заверить, что всё в порядке, но в глубине души обрадовался настойчивости жены. Хотелось лечь в постель, настолько он ослабел. Предложив Виоле руку, он, едва передвигая ноги, двинулся к выходу. Оглянувшись в дверях и заметив напряжённые лица Камиллы, Станислава и бывших сокурсников, которые видели его состояние, он улыбнулся и поднял одну руку:
— До встречи, друзья. Мы с Виолой будем рады видеть вас в нашем доме.
В карете ему стало совсем невыносимо. Казалось, внутренности горят огнём и пламя вот-вот вырвется наружу. Было тяжело дышать и в голове стоял такой гул, словно сотни тысяч колоколов забили одним разом. Юлиан держал его за руку и что-то бормотал. Лицо старого учителя будто окаменело. Генри уложили в постель. Виола тихо плакала, упав на колени, а Юлиан был сосредоточен и серьёзен. Он осмотрел своего ученика и состояние Генри привело его в панику.