Тринадцать полнолуний
Шрифт:
— Генри, я — Смерть. Моё имя в земной транскрипции звучит так — Акзольда.
Генри в ужасе отшатнулся от неё и подумал: «О, господи, смерть! Моя смерть!»
— Я знала, что мои слова приведут тебя в смятение и испуг. Нет, я не твоя смерть, не сейчас. Я смерть всех тех, кто жил, жив и будет жить. Твоя тоже, но только тогда, когда придёт положенное время, а сейчас ещё слишком рано. Просто сегодня мы должны были встретиться, чтобы ты получил ответы на свои вопросы. Ты слишком много думал обо мне и видел мои приходы, но пришёл к ошибочным выводам. Они нарисовали меня в твоём воображение жестокой и коварной, которая приходит не вовремя, слишком рано. Поэтому назрела необходимость в нашей сегодняшней встрече.
«Но как же так? Почему она в человеческом обличии? — подумал Генри, хотя совершенно не мог себе представить, как должна выглядеть смерть всех живших и живущих. — Странно, она столь прекрасна,
— Это тоже была я. У меня множество видов и обличий, так же как имён. Но имя «Акзольда» только для тебя. Генри не удивляло что она читает его мысли, но свой вопрос он постарался сказать вслух, чувствуя, как шевелятся его губы.
— Чем я удостоился такой чести видеть и говорить с вами?
— Я разговариваю со всеми, меня знают все. Каждый встречается со мной в определённый момент и сколько существует мир, я делаю одну и туже работу.
Когда истекает земной срок жизни, я провожаю душу на отдых и покой до следующего раза, который может прийти через много-много лет, и его приход известен только тем, кто очень тщательно следит за этим. Со мной можно поговорить и если доводы будут весомыми, постараться убедить в том, что человек ещё не всё выполнил в земной жизни. Он не хочет уходить, расставаться с биологическим телом, чтобы исправить свои ошибки и доделать незавершённые дела. Я так же слышу отчаянный призыв, когда человек уже не видит смысла продолжать жить, его отчаяние затмевает разум или от физической боли в тяжёлых болезнях или от боли души, он опустошён, измучен, раздавлен жизненными обстоятельствами. Он призывает меня, умоляет не медлить с приходом и я иду на его зов.
— Вы уводите с собой миллионы в разных частях света, вас одной хватает на всех.
— Вы совершенно правы и понимаете меня с полуслова. Что же в этом удивительного? Солнце одно на всех, бог един не только для этой земли, но для множества галактик во Вселенной. Хотя их формы жизни могут быть различными, но все они прекрасно знают о существовании его могущественной силы. Ведь Он — это величайшая, огромная, мощная структура, управляющая всем и всеми и я — Его неотъемлемая часть. Я везде и по всюду, моя форма различна, то пугающая, то нежно-трепетная, способная успокоить и принять в свои объятья маленькую, хрупкую, практически невесомую энергетическую субстанцию, которую окрестили «душа».
— Простите, я могу называть вас «госпожа Акзольда», — волнуясь, сказал Генри.
— Да, пожалуйста. Но я чувствую, что вы хотите спросить меня о чём-то, что давно терзает вас, — Акзольда нежно улыбнулась своей лучезарной улыбкой, от которой у Генри снова закружилась голова.
— Да-да, конечно. Но я так глупо растерялся, не могу начать и даже правильно сформулировать свои вопросы, — Генри попытался собрать мысли воедино.
— Не волнуйтесь и не стесняйтесь, я помогу вам, ибо прекрасно знаю то, что мучило вас всё это время. Что есть смерть? Я процитирую вам строки одного, весьма уважаемого в будущем человека: «Смерть есть только один шаг в вашем непрерывном развитии. Таким же шагом было и ваше рождение с той лишь разницей, что рождение есть смерть для одной формы бытия, а смерть есть рождение для другой формы бытия». Меня часто обвиняют в жестокости, когда я забираю кого бы то ни было слишком рано, как может показаться.
— Да, действительно. Когда умирают маленькие дети, это чудовищный, страшный, сокрушительный удар для родителей. Эта несправедливость сводит их с ума, доводит до отчаяния.
— Да, это так. Но я попытаюсь объяснить вам. Кто сможет заглянуть в будущее, чтобы узнать, каким вырастит этот человечек? К сожалению, никому из смертных это не под силу. Тайны будущего скрыты от всех, но только не от меня. В тех случаях, когда провидение должно вмешаться, я просто выполняю миссию, возложеную на меня миллионы лет. Но порой, человеку хватает всего лишь нескольких дней или лет, чтобы, появившись на свет, шагнуть на очередную, следующую ступень своего духовного развития. Но есть ещё одна сторона этого процесса. Возможно, столь тяжёлые утраты, затмевающие сознание своей невыносимой болью необходимы и биологическим родителям, чтобы они осознали что-то такое, от чего отворачивались долгое время, считая его совершенно ненужным и бесполезным фактором своей жизни. Для вас не секрет, человек двойственен по своей природе и то, что многие представляют себе нормальным и правильным поведением, в высоких инстанциях считается великим, тяжким грехом. Сейчас вам это покажется странным, но поверьте, это так. Законы природы и человеческих рождений зависят только от воли Высшей Философии Мироздания.
— А смерти от страшных болезней, от войн и ран, в катастрофах?
— Всё это, действительно, звучит страшно. Но и здесь есть много неоспоримых факторов, оправдывающих моё появление. Болезни людей, в большинстве случаев, это результаты их жизни. Алчность, присущая многим людям, одна из болезнетворных бактерий. Накопительство материальных благ становится целью их жизни, единственная мысль, сверлящая их досмертного часа — у меня всякого добра так много и так мало. Чревоугодие, распутство, попирание своего и чужого достоинства, ложное понимание своего господства и превосходства над теми, кто стоит, как им кажется, ниже. Зависть, злобность и ненависть к себе подобным, лишь чем-то, незначительным, отличающихся от них, накладывает отпечаток на всю земную жизнь человека в виде разных болезней, иногда приносящих скорую смерть, иногда, медленно разъедающую всего человека. Природа лишает их иммунитета и силы. Что касается войн и ран, это совершенно другая категория очищения. На протяжении тысячелетий человечество отвоёвывало друг у друга жизненное пространство. В большинстве случаев, это было осознанное рвение. — Но ведь есть ещё те, которые шли на битву не по своей воле, а по приказу? — попытался возразить Генри.
— И это правда. Но и на это у меня есть ответ. А сколько воинов, не прячась в кустах на полях сражений, избежали не только смертельных ран, но и даже маленьких царапин и вернулись домой? Значит, они заслуживали внимания у тех инстанций, которые ведут каждого по жизни. Те, кто здоров духовно и физически, воспринимают всё, как само собой разумеющееся. Кармический цикл, сделанный ими самими безупречен и упрекнуть себя им не в чем. Значит, они прожили хорошо не только свои прежние воплощения, но и в этой жизни находились на высоте во всём. Их ангелы не упускали возможности доказать это перед самим Мирозданием. Следовательно, впереди у них должны произойти события, необходимые и для их духовного роста и для роста тех, кто будет с ними рядом. Если бы было возможно, проследить жизни всех, тогда вы смогли бы сами проанализировать всю историю человечества, каждого в отдельности и сделать правильные выводы. А про катастрофы я могу вам сказать вот что. В этом случае вмешиваются две силы, и опять же всё зависит от той позиции, которую занял человек в этом своём воплощении. Вы можете спросить, почему господь закрывает глаза на природные или технические катастрофы, перемалывающие людей. Но создатель не вмешивается в силы, господствующие в умах и душах каждого человека. Возможно, это отбор или чистка. Ведь бывает, что каким-то невероятным образом, некоторым удаётся избежать гибели в смертельном месиве катастрофы. Просто, внутренний голос подсказывает им опасность и они, прислушавшись, меняют свою дорогу жизни, не только физической, но и духовной. А кто не услышал, не понял, тот идёт и погибает. Но есть ещё одна теорема, скорее аксиома, которая не требует доказательств. Это предыдущие жизни и воплощения, в которых, скорее всего, было допущено столько ошибок, которые гнетущим шлейфом дотянулись и до этой жизни. «Полученное имеем по делам нашим» Но я всех, без исключения и сноски на причины их смерти, провожаю до того места, которого они достойны по божьим законам. Я понимаю, всё это звучит скорее вымыслом, чем правдой, но вам остаётся верить мне на слово, ибо в будущем, благодаря вашей силе, вы сами сможете в этом убедиться. Да-да, не удивляйтесь, мне известны ваши таланты и поэтому, этот разговор между нами стал возможен. Я слышу тот вопрос, который так и хочет сорваться с ваших губ, но озвучьте его сами.
— Да-да, конечно. Всё так просто и сложно одновременно, поразительно! Вы столько рассказали мне, что теперь всё мои рассуждения кажутся наивными и незначительными. Вы уже ответили на столько моих вопросов, которые я даже не говорил. Теперь только буду просить господа, чтобы он помог мне в нужные моменты находить слова, облегчающие физические и духовные страдания людей. Но один из моих вопросов, действительно, не даёт мне покоя, хотя услышанное сразу поставило всё на свои места. Может потому, что он возник, сильно коснувшись меня, — Генри почувствовал даже сейчас, как больно сжалось сердце.
— Да, я знаю, — грустно улыбнулась Акзольда, — я всё знаю. Но на этот счёт я могу вам сказать неутешительные слова. Эта категория людей, призвавших меня, становится вне божьего закона. Природа и господь не прощают им этого поступка. Они сами делают свой выбор и страшно расплачиваются за это. Их энергетические субстанции, что именуют «душами» просто стирают без права на возрождение. Но есть исключения, как с вашей матушкой. Но подсказывать вам необходимые в этом случае действия, я не могу. Вы сами должны сердцем понять и почувствовать их. Если господь даст вам возможность, то вы сможете исправить положение вещей.