Тринадцать полнолуний
Шрифт:
— Сударыня, я имел смелость прийти к вам, в надежде предостеречь от рокового шага, — издалека начал Генри.
— Присядьте, я очень плохо чувствую себя и не в силах стоять, — еле слышно прошептала Ядвига и сделала шаг через порог.
Она действительно, была очень слаба, её ноги подкосились и Генри едва успел подхватить девушку. Он на руках донёс её до кресла и аккуратно посадил. Лоб Ядвиги был в испарине, на шее билась жилка, показывая учащённый пульс. Генри своим платком вытер пот с её лба, девушка открыла глаза.
— Простите, я, кажется, потеряла сознание, — шевелились её губы. — Сейчас я помогу вам, потерпите, — сказал Генри.
Словно прекрасно зная, что нужно делать в таком случае, он потер её виски, потом ямки за ушами, помассировал запястья. Высоко застёгнутое платье с тугим воротником,
— Простите, мне так неловко, но ваши руки, словно, по волшебству, вернули меня в жизнь и в действительность, — чуть громче сказала Ядвига и посмотрев на расстёгнутое платье, торопливо стала застегивать дрожащими руками несколько пуговиц, — как вам это удалось?
— Это всего лишь основы медицины, мы проходим азы медпомощи, — слукавил Генри, чтобы ничего не объяснять, — вот и замечательно, теперь за ваше физическое тело я спокоен. Но причина моего визита гораздо важнее, я пришёл поговорить с вами о вашем духовном состоянии.
— Полагаю, Генри, вы наслушались пересудов, я совершенно нормальна, — Ядвига отвела глаза в сторону.
— Боюсь, что это не совсем правда, ваше состояние отложило отпечаток на вашем лице. Поверьте, я знаю кое-что больше, душевные муки, которые вы переживаете сейчас, я чувствую своим сердцем и хочу предостеречь вас от катастрофы, — Генри взял её за руку.
Ядвига отдёрнула руку и на удивление, довольно резко встала и отошла к окну. Генри молчал, давая ей самой начать разговор. — Мне странно слушать от вас слова утешения, из-за меня погиб ваш друг, а вы, как я поняла, пришли спасать меня, странно, от вас я этого не ожидала, — тихо сказала она.
И тут Генри почувствовал такой прилив эмоций, что речь, подготовленная заранее, скомкалась и показалась ему смешной. Он вспомнил видение моста, тот ужас, который испытал над бездной и начал говорить. Сам по себе его разум словно диктовал ему то, что, нужно было сказать сейчас. Откуда-то, из глубины подсознания, выплывали случаи из многовековой истории человечества. Он довольно искусно избегал острых углов, требующих глубоких объяснений таинства Вселенной, заменяя их доходчивыми примерами Генри, будто со стороны, слушал себя и видел как в глазах Ядвиги появилось прежнее выражение молодости и интереса к жизни. Она отвернулась от окна и теперь смотрела на Генри, внимательно слушая его. Он не знал, сколько прошло времени, но внутренние часы, выработанные военной школой, уже подгоняли его. Во время своей речи он не спускал взгляда с Ядвиги, замечая к своему удовлетворению, что сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, фиолетовое свечение, когда-то полностью окружавшее её, стало исчезать, пока совсем не растворилось в воздухе, словно войдя в пол под её ногами. Ядвига смотрела на него глазами, полными восхищения и уважения.
— Боже мой, Генри, вы не представляете себе, мне стало так легко и покойно. Вы помогли мне посмотреть на жизнь по-новому, подругому. Спасибо вам, спасибо за всё, — тихо сказала Ядвига.
— Я так рад, что вы выслушали меня, теперь я вижу, вам уже ничего не угрожает, вы смогли меня понять так, как я этого хотел, — улыбаясь, сказал Генри, — прошу вас, теперь вам надо сходить в церковь, повиниться и раскаяться. Господь добр к тем, кто избирает путь, ведущий к его покровительству. А теперь, мне пора, надеюсь увидеть вас в скором времени среди людей и ваших подруг. До встречи.
Генри пошёл к дверям, но Ядвига догнала его и, взяв за руку, повернула к себе.
— Спасибо и в знак благодарности и нашей дружбы, — она привстала на носочки и долгим поцелуем, впилась в губы юноши.
Генри опешил от столь фривольного поведения и сам не понял, как стал отвечать на её поцелуй, обняв хрупкую фигурку. У него закружилась голова, ноги стали слабыми. Он почувствовал, как две молодые упругие грудки, призывно выглядывающие из распахнувшегося лифа её платья, напряглись, прикасаясь к его мундиру. Он едва смог справиться с подступившим любовным волнением, разлившимся жарким пламенем внизу живота. Шаги, послышавшиеся из коридора, гулким эхом разнеслись по библиотеке, спугнув целующихся. Ядвига отпрянула от Генри и отступила на шаг. В её глазах была сладострастная истома. Генри тряхнул головой так, чтоб хрустнули шейные позвонки, приводя его в чувство и быстрым шагом пошёл по коридору к выходу из дома. Он уже не мог увидеть, выражения ярко зелёных глаз девушки. В них появилось новое, загадочное свечение, которое прибавило им какого-то иного очарования, уже другого, таинственного, пугающего, явно принадлежащего той силе, которая для многих душ становиться губительной.
А Генри, даже не подозревая о том, что та, которую он только что спас, была уже далеко в мыслях от света и полностью, растворялась в сумраке. Но всё-таки была ему благодарна за его умение снять с неё то наваждение, которое неумолимо толкало её к пропасти. Он, её любимый, её единственный, чьё имя она произносила нараспев, вернулся к ней. Та ночь, которая подарила ей счастье любить, была совсем недавно. Лишь только маленькая часть её души тревожно замирала на краю омута, в котором можно было утонуть. Но большая часть уже была в сетях и не хотела бороться. Разум безмолвствовал. Она полностью отдала себя во власть того, кто занимал всё её сознание и душу.
Он пришёл к ней пять дней назад, в ночи и страшно напугал сначала. Был долгий разговор, она не могла простить, что он так внезапно бросил её тогда, когда уже многие называли её будущей княжной Юшкевич. Она рыдала и билась в истерике, когда воспоминания тех дней отчаяния нахлынули на неё с новой силой. Людвиг держал её за руки и умолял простить его. «Так было нужно в тот момент, я не мог поступить иначе. Но теперь всё в прошлом, теперь мы навсегда будем вместе, я подарю тебе свою любовь и ты испытаешь такое счастье, какое никто не сможет тебе дать никогда. Ты не представляешь, как я мучился, видя тебя такой измученной и страдающей. Но теперь ты моя, мы созданы друг для друга и никакие силы не разлучат нас. Теперь всё будет по-другому. Мы вместе навеки» жарко шептал ей Людвиг и целовал её лицо. Она, чувствуя жар его желания, исходящий от такого родного и желанного тела её любовника, сама была уже не в силах сдерживаться и с неистовством, почти бесстыдством, стала отвечать на его поцелуи. Оба задохнулись от истомы и нахлынувшей страсти. Она была готова на всё, отринув от себя приличия и наплевав на девичью честь. И тут, любимый легонько, но вполне настойчиво, отстранил девушку от себя и посмотрел в её полу прикрытые глаза. Она, едва справившись с нахлынувшим любовным экстазом, не в силах стоять на ногах, обмякла в его руках, словно лишившись сознания. Людвиг поднял девушку на руки и отнёс на кровать, присел рядом, вглядываясь в её лицо. Она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Что со мной? Что случилось? — выдохнула она. — Ничего, ничего, моя любовь, всё хорошо. Теперь ты должна меня внимательно выслушать, соберись с силами, — твёрдо сказал Людвиг, — скоро ты должна будешь выйти замуж. Не перебивай, это необходимо для нашего будущего, потом я тебе объясню, не сейчас. Этот богатый, пожилой человек придёт в ваш дом и сделает тебе предложение. Ваша свадьба будет пышной и торжественной. Но это только для вида, для людей. Наша любовь должна быть тайной от всех. Просто делай, как я говорю и тогда всё будет хорошо. Запомни, запомни хорошенько то, что я тебе сказал. А сейчас мне нужно уходить. Я люблю тебя, люблю, люблю…