Тринадцать полнолуний
Шрифт:
Генри обернулся, доктор, уже в привычной одежде, стоял и любовью разглядывал свою растительность.
— Представляете, юноша, мне удалось скрестить несколько видов плодовых деревьев и получить первый урожай. Это восхитительные по вкусовым качествам фрукты, я угощу вас после нашего разговора. Ну, давайте к делу, что взволновало и привело вас в столь ранний час к моему порогу?
— Мне снился сон, но скорее это было виденье, потому что я очень явно всё ощущал. Каждый запах, каждый звук, а главное, моё внутреннее состояние было настолько ярким, словно я и не спал вовсе. Я увидел лес, поляну, вроде всё, как в земной природе. Она была родной, доброй и приветливой. Но потом, всё изменилось. Изменилось что-то в природе, она стала враждебной, отвергающей. Стало неуютно и тревожно. Мои ощущения покоя сменились на чувство страха. Вы представляете, я почувствовал себя таким одиноким, маленькой песчинкой в огромном пространстве.
И
— Ну, что ж, юноша, я надеюсь, вы понимаете, что всё это значит? Это действительно переход в тот мир, который закрыт для исследований. Даже я не смогу объяснить вам его законы.
— Скажите, дядя Юлиан, но почему же всё так зашифровано? Почему людям не дают хоть толику виденья того мира, чтобы они поступали так, как правильно на взгляд тех, кто там, наверху, — с досадой в голосе спросил Генри.
— Это невозможно, вы забыли про право выбора? Может, это и есть определение земного бытия — жить и знать о смерти, но не знать, что будет по ту сторону? Всё дело в том, что Формула праведности уже дана людям, и в принципе, большего не нужно. Лишь бы только они следовали ей. Но, увы, и формула искушения тоже есть, и она так же необходима для естественного отбора душ. Почему, спросите вы? Я отвечу одной цитатой: «Ценность мудрости понять умом в одночасье невозможно, её можно понять только душой и сердцем в течении времён». Всю земную жизнь человек шагает то в ту, то в другую сторону. Грань между двумя понятиями тонка и размытость её пределов видна очень немногим.
— Но я видел, матушка была добропорядочной, её жизнь мне была показана и всё-таки она упала вниз, но ведь она была больна! — с отчаяньем в голосе сказал Генри. — Видите ли, мой друг, я сейчас расскажу вам историю жизни герцогини. То, что самоубийство — тяжкий грех, для вас не секрет. Господь очень сурово относится к тем, кто так решает уйти из жизни. Ваша матушка уже один раз пыталась сделать это, когда любовь затмила разум. Родители не дали согласия на её брак с одним молодым человеком и она, в отчаянии, решилась на страшное. Что или кто остановил её в тот момент, этого мы не знаем. Её простили и дали шанс. Потом она вышла замуж за вашего отца и обрела покой и уважение. Герцог действительно любил её. Когда вы появились на свет, мать полностью отдала вам всю себя. Но эта любовь была эгоистичной. Она не хотела делить вас ни с кем, и ваша свобода совершенно не устраивала её. Она внушила себе, что вы должны быть только рядом с ней, постоянно под её присмотром. Это слепая, изнуряющая любовь, как червь, сточила душу и разум. Она возненавидела всё и всех, сетовала на судьбу. Перестала молиться, ибо разуверилась в боге, который не помешал вашей разлуке.
— Но это же была не её вина. Она просто любила меня, а отец решил сделать именно так.
— Я много времени провёл в беседах с вашими родителями. Герцог был более внимательным слушателем и он прекрасно понял значимость вашего воспитания. Конечно, я не многое рассказал им, но герцог почувствовал сердцем и сделал так, как было надо в этом случае. Хотя и был приземлёней вашей матушки. Интуиция помогает человеку в тех случаях, когда разум бессилен и очень жаль, что этим даром обладает один человек из ста. Сейчас я могу открыть вам одну маленькую тайну, вашей матери приходили откровения, она рассказывала мне, что видит весьма интересные вещи. Невнемля им, она всё-таки поступила так, чтобы собственноручно испепелить себя. Она не была безумной до такой степени, чтобы не понимать, что творит. Она сознавала свои поступки. Господь дал ей просветление, почему она пренебрегла им, я не могу понять. И всё закончилось так, как закончилось. А вот ваш батюшка не был удостоен такой помощь, но, тем не менее, чувствовал сердцем. Да, он многое сделал не по правилам, был суровым и требовательным, порой до жестокости. Тот мужчина был должником, а герцог не сделал ему послабления, четверо детей и бедная женщина остались без средств к существованию. Кто-то из них умер от болезней, а женщина, совершив грехопадение, стала продажной и проклинала вашего отца. Герцог лишь через много лет узнал об этом и, видимо, замолил свой грех. Он нашёл тех, кто выжил из этой семьи и помог им. И ещё довольно большой список его благодеяний можно написать. Каких, не знаю. Но знаю только как искренне он раскаивался. Много, очень много времени ваш отец провёл в раздумьях и молитвах. Что и как, о чем он говорил и что просил у бога, только ему известно. Как он смог вымолить прощение, нам остаётся только догадываться.
— Но, боже мой, как же всё это сложно. Как тонкая грань? — взмолился Генри.
— Да, мой друг, это нелегко. Но уверяю вас, каждому даётся шанс услышать советы и предупреждения, но только не каждый может их прочувствовать и понять. В этом и есть смысл выбора.
— Да, я видел, как шатался мост под ногами отца.
— Сейчас я объясню вам кое-что. Если бы вы просто услышали рассказ о жизнях ваших родителей, вряд ли бы вы смогли в полной мере прочувствовать меру ответственности за поступки. Тот страх, который вы испытали, заглядывая в бездну, должен объяснить вам смысл. Знакомые черты ваших близких, были показаны для того, чтобы облегчить ваше учение. Всё же познаётся в сравнении. Пропуская через ваше сердце и сознание это видение, ваши учителя давали вам полную картину, что ждёт нас после тех или иных жизненных поступков.
— А я смогу помочь матери? Я помню, Акзольда говорила мне об исключениях, — с надеждой заглядывая в глаза доктора, спросил Генри.
Юлиан отвёл глаза, долго смотрел сквозь окно оранжереи и молчал. Потом, видимо, что-то решив и сформулировав ответ по-мягче, посмотрел на Генри:
— Я не хочу огорчать вас, мой мальчик, но таково правило. Народная мудрость гласит: «что посеешь, то и пожнёшь», но всходы приходиться ждать порой тысячелетия. Вам остаётся только надеяться и молится о спасении её души, и, кстати, души вашего друга. Будем верить, что вас услышат. Раз в год, за этот грех можно ставить поминальную свечу. От того, сколько вы (и те, кто последует вашему примеру и будет просить за таких же грешников) вложите тепла своей души в пламя этой свечи, многое может зависеть.
— Я буду стараться, я чувствую в себе силы. Буду всеми силами, всем сердцем внимать к откровениям истины, чтобы объяснить её людям, чего бы мне это не стоило, — решительно говорил Генри, — лишь бы не ошибиться самому, лишь бы правильно истолковать зрительные и мысленные образы.
— Это правильные мысли, мой мальчик. Ложный путь ведёт к ложной цели. Я буду молиться за вас и ваши успехи. «Вселенная, сделанная богом, совершенна и сама открывает свои тайны. Но она не терпит вмешательства в себя. Лишь с её позволения можно действовать, в противном случае риск огромен». Хорошенько запомните эти слова, я чувствую, скоро вы сможете понять их смысл при весьма странных обстоятельствах. А теперь давайте поговорим о более приятных вещах, каковы результаты ваших занятий? Нет, я не тороплю события, но чем быстрее вы начнёте, тем будет лучше для тысяч и тысяч. На ваших плечах лежит ответственность за очень многих. Это не высокопарные слова, как может показаться, просто я знаю больше. Я уверен, вам удастся сделать то, что было под силу очень узкому кругу людей, я имею ввиду во Вселенском масштабе. Они трудились над совершенством своей души и добились весьма серьёзных результатов. Они помогли очень многим и на основе своих наблюдений смогли сформулировать и предложить новые пункты и поправки в прописные истины. И с гордостью могу вам сказать, получили одобрительные отзывы за свои труды, — многозначительно улыбаясь, закончил Юлиан.
— Я признаюсь в своей лени, но сегодня я ничего не сделал, этот сон просто поглотил меня.
— Не смущайтесь, я просто спросил, прекрасно зная, что с вами было сегодня. Но запомните, чтобы не происходило в дальнейшем, вы не имеете права на отсрочки и отдых, в нашем деле эти понятия отсутствуют. У зла нет выходных, а значит и у нас тоже. А теперь скажите, что вы намерены изменить в своей жизни? Ваши дальнейшие шаги?
— Когда я приехал и увидел отца в таком состоянии, хотел писать рапорт, чтобы остаться с ним и скрасить его старость. А теперь, меня больше ничего здесь не держит. Я должен идти к людям, там моё место и призвание. После того, что я увидел и услышал от вас, я не имею права заниматься только своей персоной. Я буду учиться сам и постараюсь научить других. У меня есть одна просьба, я мало знаю юридических правил и прошу вас, если это не затруднит и не будет обузой, приглядывать за домом и распоряжаться от моего имени всем. Соответствующие документы я подготовлю до своего отъезда.
— Конечно, мой друг, земные блага я для вас сохраню, а о благополучии вашей души вы должны позаботиться сами.
Глава 16
Положенный отпуск кончился и Генри уехал в Академию. Быстро втянулся в учёбу и военную дисциплину. Он отличался незаурядными способностями и легко осваивал науки. Терпеливо объяснял их тем, кто отставал. Его уважали и ценили не только за это. Он был хорошим, честным и порядочным юношей, мог выслушать и посоветовать, как поступить в той или иной ситуации. Офицерский состав был весьма доволен Яровским. Начальство удивлял тот факт, что молодому человеку выпало на долю много испытаний, но это словно закалило его, не озлобило, а наоборот, сделало открытым и замечательным человеком.