Тринадцатая реальность
Шрифт:
– Немедленно, – ответил я. – Их ведь предупредили о наших условиях?
– Предупредили и уже давно, но только французов, – сказал император. – С английским послом я встречался дважды, но он эти вопросы не поднимал, хотя наверняка уже все знал.
– Тем более, – сказал я. – Сейчас начнется драка, и всем на какое-то время будет не до нас. Но делать все нужно быстро, и сразу менять управляющих, особенно если они иностранцы. Уже прошло достаточно времени, и у них могут быть инструкции на такой случай. А если их нет, нетрудно прислать. Вряд ли будут портить оборудование, но уничтожить документацию могут, а это тоже неприятно. Хотя и станки могут повредить. Мало ли у нас таких типов, которые за рубль что угодно разобьют! Сколько у них наших предприятий, процентов сорок? Если бы действовали решительно и нагло, могли бы причинить нам огромный ущерб. Хорошо, что до
– Посмотрим, – неопределенно сказал император. – У меня есть еще вопрос. Хочу, чтобы вы познакомились и подружились с моим наследником. Он уже три дня как приехал. Ему двадцать три, а вам девятнадцать – почти ровесники. Мне не нравятся те, с кем он водит дружбу, а с более зрелым человеком он не сойдется. А вы молоды, князь, и умны, да еще есть опыт прожитой жизни. Вы ему должны понравиться.
– Это вряд ли, – ответил я. – Ему слишком понравилась моя жена. Мужья в таких случаях вызывают не симпатию, а совсем другие чувства.
– Плохо, если так, – расстроился Владимир Андреевич. – Но я все равно попробую. Я вызвал сюда и младшего сына, так что познакомлю еще и с ним. К ним сейчас липнет слишком много дряни, пусть рядом будет хоть один порядочный человек, которому я доверяю.
Он поднялся с кресла, и я тоже вскочил, поморщившись от боли в животе.
– Борьба из той жизни? – спросил император, получил утвердительный ответ и ушел.
В гостиной я застал всех наших женщин. Мама еще не встречалась ни с кем из семьи императора и была очень взволнована его визитом, а Ольга сидела какая-то растерянная. Одну Веру интересовал не визит Владимира Андреевича, а мой ушибленный живот.
– Ну как, болит? – спросила она, жалобно заглядывая в мои глаза. – Если бы я знала, что ты будешь такой заторможенный, я бы вообще не била. Побегали бы по комнате... Он все равно смеялся.
– Я вам говорила, что будут смеяться, – встряла Ольга.
– Да, дети, надо с этим заканчивать, – очнулась мама.
– Полностью заканчивать не будем, – сказал я им. – Просто сократим число занятий и будем осторожней. Трех раз в неделю, я думаю, будет достаточно. Ты еще не купалась?
– Соображать надо! – сказала мне жена, постучав себя пальцами по голове. – Как я пойду мыться, когда в наших комнатах император? Подожди, мне нужно всего несколько минут.
Пока мы помылись и привели себя в порядок, пришло время обеда. Нам накрывали вместе с другими придворными в большом обеденном зале. Каждый знал свой стол, а приходили кому когда вздумается с часа до двух дня. При прежней династии с этим было строже, но Владимир Андреевич бы либералом и по пустякам к окружающим его людям не придирался. Со всеми, кто здесь обедал, я еще не познакомился, но знал их в лицо и раскланивался при встрече. Сейчас я тоже улыбался и кивал тем, кто уже сидел за столом. Когда пообедали и направились в свои комнаты, нас обогнал юноша, показавшийся мне знакомым.
– Великий князь Олег Владимирович, – сказал я своим. – Нет, я с ним не знаком, узнал по фотографии в газете. Император хочет, чтобы сейчас здесь была вся семья. Понятно, что его дочери это не коснется.
– Это не из-за войны? – тихо, чтобы не слышали остальные, спросила Вера. – Не говорили, когда начнется?
– Не знаю, – так же тихо ответил я. – Слышал только, что немцы провели мобилизацию. А когда начнут... Давай не говорить на эту тему в коридоре.
Начали они через два дня. Обычно раньше при таких войнах вторжение начинали крупными силами пехоты и кавалерии, но немцы поступили почти так же, как и в войне с нами в сорок первом – они бросили на французов авиацию, причем всю, какая была в их распоряжении. Сотни бомбардировщиков в несколько эшелонов ушли бомбить заранее разведанные и хорошо известные цели. Они прикрывались истребителями, которые у немцев были лучше французских. К часу дня у французской армии не осталось ни одного неповрежденного аэродрома. Больше тысячи самолетов сгорели на них, разбитые бомбами и покрошенные огнем авиационных пушек и пулеметов, многие были сбиты при попытке взлететь или в скоротечных воздушных боях. Немцы захватили превосходство в воздухе, и второй удар был обрушен на французские танковые колонны и пехоту, которые командование третьей республики начало срочно подтягивать к границе. В этот же день на военно-морских базах в Бресте и Тулоне в результате диверсий были подорваны боевые корабли. В газетах и по радио об этом сообщили
На второй день после капитуляции кайзер Август выступил по радио с обращением к населению Франции. Он объявил об объединении двух государств в одну империю.
– Одна империя, один народ и великое будущее! – такими словами он закончил свою речь.
– Сказать можно все, – проворчал слушавший выпуск новостей отец. – Сколько пролито крови! Может быть, у них и будет один народ, но еще очень нескоро.
– Главное, что не пришлось воевать нам, – сказал я. – А немецкая империя будет нашим союзником. Англичане со своим флотом никуда не делись, да американцев придется гнать из Африки и других мест. Нам выгодно помочь немцам, а им еще выгоднее принять нашу помощь.
– А говорил, что не будем воевать, – отозвалась с дивана Ольга. – Как мы им поможем без драки?
– Войны бывают разные, – пояснил я. – Ты в этом не разбираешься, потому что нам на голову не падали бомбы, и дай бог, чтобы так было дальше! А к войне на море мы подготовимся. С американцами, я думаю, сражаться не придется: сами уйдут, разве что выторгуют что-нибудь у немцев. Ну и мы выторгуем за свою помощь. А вот с англичанами драться придется, но больше немцам, чем нам. Мы им только кое в чем поможем. Здорово все получилось, причем без всяких ядов и травли мирного населения. Это теперь даже в Англии не будем применять.
– Сколько готовили удар, и все зря, – сказал отец. – Оно, конечно, хорошо, что не будет таких жертв, но для многих – это попусту потраченная жизнь. Для Суханова, например.
– Странно от тебя такое слышать, – удивился я его словам. – Яды все равно сделали свое дело. Если бы не они, мы бы сейчас воевали с немцами, причем только обычным оружием. Могли бы и не отбиться, особенно если бы навалились еще их союзники. А в очереди стояли: Турция, Япония и Американские штаты. Профессору Суханову нужно поставить памятник из золота в натуральную величину.
Зазвонил телефон, и я поспешил взять трубку. Почти все звонки были лично от императора или по его поручению от одного из флигель-адъютантов. Этот звонок не был исключением.
– Князь, я вас прошу ненадолго подойти, – сказал Владимир Андреевич. – Помните, я вам говорил о сыновьях? Жену с собой брать не нужно.
– Меня вызывает император, – сказал я всем. – Это ненадолго.
– Подожди, – остановила меня мама. – Жена бегает по подружкам, так хоть я тебя расчешу.
Дав ей возможность расчесать свою шевелюру, я поспешил к покоям императора. Я терпеть не мог свой камергерский мундир, а Владимир Андреевич сам редко надевал мундир и от других это требовал только в торжественных случаях, поэтому сейчас на мне был костюм-тройка с галстуком. Бабочек, которые здесь носило большинство, я не любил.