Тринадцатая редакция. Найти и исполнить
Шрифт:
– Так что же мне делать? – жалобно спросил Разведчик. – Если я не чувствую никакой особой благосклонности с её стороны?
– Жить. Наслаждаться каждым мгновением. Ты ведь, надеюсь, осознаешь, что каждый человек, в том числе и ты, – это целый мир, целый космос. У тебя уже есть целый мир, Лёва. Зачем тебе ещё один?
– А тебе-то самому зачем столько миров?
– Мне? – Виталик принялся за следующий пряник. – Ой, совершенно незачем. Так я же и не хочу стать их чёрным властелином, как некоторые. Просто наношу на свою карту звёздного неба новые галактики и звёздные системы. Расширяю кругозор.
– Звёздочки на фюзеляже рисуешь! – мстительно уточнил Лёва, затушил сигарету и направился к выходу. – В своём космосе сначала разберись, а потом уже другим советы давай.
– Поразительно! – пробормотал ему вслед Виталик. – Ворвался, отвлёк от работы, Гагарин недовинченный. Решил, что в глубокий космос попал. Я бы ему сказал, как это глубокое место по-русски называется. И в следующий раз обязательно скажу! Только бы он драться опять не полез.
Константин Петрович больше всего на свете любит подсчитывать сэкономленные для любимой организации деньги. Раньше он с не меньшим удовольствием подбивал и свой собственный бюджет, но в последние несколько лет так навострился обходиться в повседневной жизни без лишних трат, что это удовольствие превратилось в обычную констатацию факта: мол, да, я, Костя Рублёв, большой молодец, снова не потратил за месяц ничего лишнего, и мой личный банковский счёт пополнился очередной круглой суммой, которую я когда-нибудь – вероятно, на пенсии – потрачу на множество приятных вещей.
При этом Константин Петрович отлично осознаёт, что пенсии ему не видать – не такая у него работа, чтобы отправляться с неё «на заслуженный отдых», и не такой он работник, который трудится для того, чтобы его в один прекрасный момент уволили, расчищая место молодым. Просто надо же как-то оправдываться перед собой за излишнюю скупость. Зато экономить для Тринадцатой редакции можно безо всяких оправданий – ведь сэкономленное так или иначе приходится тратить на разные срочные и необходимые дела, а не будь этих неожиданных и крайне уместных денег – то что бы тогда делали они, все эти креативные разгильдяи?
После сладостных подсчётов, завершившихся лихой пляской неизвестных народностей прямо в центре кабинета, Константин Петрович стал совсем ручным и покладистым и, в ожидании Маши Белогорской, решил перечитать отчёты сотрудников за прошлый месяц. Но делал это невнимательно, и даже не заметил верную возможность увеличить сестрам Гусевым еженедельную норму выработки.
Вскоре пришла Маша – как всегда, вовремя, как всегда, готовая восторженно впитывать новые знания.
В присутствии своей ученицы Константин Петрович сам себя не узнавал: откуда столько подросткового выпендрёжа в столь серьёзном и ответственном человеке?
– Жалко, что за вами записывать нельзя, – заметила Маша, выслушав очередную лекцию с элементами эксцентрической клоунады. – Желательно, конечно, на видеокамеру. Я бы потом смотрела и улыбалась.
– Ты меня осуждаешь, я правильно понимаю? – поправил очки Константин Петрович.
– Наоборот. Вы очень здорово говорите. Но эти искры вспыхивают только для меня. И тут же гаснут. Жалко, что нельзя ими ни с кем поделиться.
– Не надо мною ни с кем делиться! – воскликнул жадный коммерческий директор. – В смысле, это всё действительно только для тебя, не жалей, остальные тоже получат своё. По заслугам. Итак, мы остановились на работе с носителями. Попробуй угадать, какую главную ошибку допускает большинство новичков?
– Может быть, они сразу подходят к человеку и начинают разговор о его желании? Он пугается – и уходит от темы вообще. Так?
– Нет, ну что ты. Идиотов мы просто не берём на работу, – ухмыльнулся Константин Петрович. – Подумай: ты знаешь, что можешь помочь этому парню, а он не знает. Твои действия?
– Открыть карты, чтобы он не мешал мне исполнять его желание, а помогал и даже участвовал в этом?
– Нет. Это не ошибка, а высокий класс. Существуют даже чёткие предписания – после какого количества успешно проведённых дел можно использовать этот приём. У нас пока что никто не достиг этой планки, даже Шурик. Совместная работа с носителем иногда в самом деле – беспроигрышный вариант, мы об этом ещё будем говорить. А начинающие чаще всего просто зачем-то воображают себя всемогущими – и слишком много думают о том, какие они великие и благородные, забывая о деле. Когда часть внимания занята самолюбованием – человек упускает важные детали, которые могли бы ему помочь. Понимаешь?
– Нет, не понимаю. Кажется, сейчас я тоже упускаю важные детали, – пробормотала Маша и принялась массировать виски. – Иногда дурацкая мысль поселяется в голове и бегает туда-сюда вдоль извилины, благо, она одна. Извилина, то есть.
– Напрасно на себя наговариваешь. Я человек доверчивый, могу понять всё буквально и впредь разговаривать с тобой как с девочкой-дауном, – прервал её Константин Петрович. – Моё дело – научить тебя чему положено, а не развивать твой интеллект, так что поосторожнее с формулировками. И что же за мысль у тебя по извилине бегает?
– Не по извилине, а вдоль извилины. Мне тут Шурик подсунул одну рукопись. Попросил прочитать и высказать своё авторитетнейшее мнение. Как будто оно у меня…
– Не продолжай! – взмолился Константин Петрович. – А то у меня по извилинам мурашки побегут. Кстати, а с какой стати ты выполняешь Шурикову работу? У вас взаимозачёт? Он что-то за тебя вычитывает?
– Нет, но мне разве сложно прочитать?
– Знаешь, – томно прошептал Цианид, – у меня дома целая гора неглаженых рубашек. Тебе не сложно…
– Сложно. Я вообще гладить не умею. Хотя, если бы я заранее знала, что это за рукопись – выбрала бы рубашки.
– Так-так. Шурик, стало быть, сбагрил тебе какую-то мерзость? – Константин Петрович принялся нервно барабанить пальцами по столу. – Я правильно понимаю?
– Только не нужно его за это наказывать, а? В самом деле, ему бы ещё противнее было. Мне кажется. Он тихонечко отозвал меня в сторону и говорит: «Ручаюсь, эта вещь станет бестселлером, и всё такое прочее. Но издавать её надо в Москве. А для этого надо бы написать подробное письмо, с изложением содержания и разными соображениями, а мне так некогда это читать». Словом, я купилась на то, что судьба бестселлера у меня в руках.
– Вот же манипулятор! Ну и что там у нас с бестселлером?
– Не знаю. Двойственное впечатление. Написано, конечно, так, что не оторваться – а потом хочется пойти и выблевать из себя букву за буквой весь этот текст.
– Ты, должно быть, слишком впечатлительна. О чём там хоть речь?
– Молодой отец очень радуется появлению дочери. Любит ребёнка, балует, задаривает подарками, а мать задвигает в сторону. Ну, в начале всё обыденно, реалистично, даже немного слащаво. Но после того как мать прекращает кормить ребёнка, отец просто вышвыривает её из дома – мол, иди к своей мамаше, ты мне больше не нужна, у меня есть Люлечка.