Тринадцатая редакция. Найти и исполнить
Шрифт:
В конечном итоге отцовское завещание было слегка исправлено (спасибо каллиграфам и фальсификаторам, всегда готовым оказать услуги шемоборам, попавшим в затруднительное юридическое положение) в соответствии с общими пожеланиями. Дальше следовало самое трудное: пользуясь своими скудными познаниями в шведском языке, Дмитрий Олегович должен был убедить Тимо и Иона, знающих этот язык не намного лучше, чем он сам, в том, что он готов – за совершенно смешную мзду – подмухлевать в их пользу. Нет, денег ему не надо, вполне достаточно задокументированного волеизъявления по одному деликатному вопросу. «Не знаю, как сказать это по-фински,
Тем временем сестрица Анна-Лиза, даже и не подозревавшая о том, насколько понизились её акции в глазах некоторых родственников, обхаживала мечтательницу Лину, консерватора дядю Пекку и своего тайного недоброжелателя Ярри. Последнего, кстати, удалось поймать на слове, совсем как ребёнка.
– Что, приехала из своего Стокгольма, думаешь захапать половину наследства и прокутить со своими любовниками? Нешто я поверил, что этот шустрый проходимец – твой адвокат, а тот смазливый тихоня – его помощник? Да я душу готов заложить, лишь бы наш дом не достался такой твари, как ты!
– Отлично, братишка, так и договоримся. Ты закладываешь душу, а я не получаю в наследство ни единой половицы! – тут же согласилась Анна-Лиза и, к некоторому ужасу старшего брата, выложила перед ним на стол три экземпляра договора. – Или что, слово держать нынче не в моде?
Труднее всего было с Линой – она так уверенно говорила о том, что тоже хочет получить свою часть наследства, и совершенно не реагировала на разбросанные по дому художественные приманки, что Анна-Лиза даже засомневалась. Но всё же решила довести партию до конца – ив итоге была вознаграждена: трёхдневная агрессивная бомбардировка распечатками самых бездарных картин, какие только удалось скачать в Сети, вынудила племянницу раскрыть карты и воскликнуть:
– Господи, неужели весь этот ужас кто-то покупает? Что же я, дура, не рисую? У меня и то лучше получается. – И наверное, гораздо лучше? – с наигранным сомнением произнесла Анна-Лиза. – Так все говорят, а стоит попросить их предъявить доказательства – и где они, где доказательства?
– Доказательства будут завтра! – выкрикнула Лина и отправилась к себе – рисовать доказательства, благо теперь это было не пустой тратой времени, а практически делом чести. Ещё через два дня девушка уже паковала чемоданы – в Хельсинки её ждал заказ на оформление молодёжного клуба. В принципе, этого она вполне могла добиться и сама, если бы не доверяла так слепо мнению старших родственников, но что сделано, то сделано, и последний договор купли-продажи отправился в главный шемоборский архив вместе со всеми остальными. Пора было оглашать завещание и сматываться.
Когда Дмитрий Олегович с самым серьёзным видом сообщил, что наследниками всего движимого и недвижимого имущества следует считать Тимо и Иона, Анна-Лиза принялась так правдоподобно и виртуозно браниться, что остальные родственники ей не только поверили, но даже в некотором смысле посочувствовали.
– Я уволю этого мерзавца! Он получает от меня деньги и делает так, чтобы я осталась без наследства!
– Уверяю вас, такова была воля покойного! – смиренно лепетал Дмитрий Олегович, повторяя тщательно заученные фразы. – Давайте не будем ругаться при свидетелях!
– Хорошо, разберёмся потом. А теперь мы уезжаем. Ни минуты не хочу находиться в этом доме! – выкрикнула Анна-Лиза.
– Эй, полегче! К чему эта спешка? – запротестовал Джордж, которого друзья подхватили чуть ли не под руки. – Я с таким удовольствием наблюдал за облаками; вон то, посмотрите, очень похоже на барашка, которого какой-то небесный художник нарисовал для Маленького Принца.
– Мы тебе нарисуем целую сотню таких барашков, – засмеялся Дмитрий Олегович. – А теперь пора сматываться, пока эти ребята не поговорили друг с другом и не выяснили кое-каких подробностей. А то из нас, как из твоих барашков, сделают шашлык – знаю я этих здоровых деревенских жителей, абсолютно лишенных чувства юмора.
– Мне казалось, вы всё очень справедливо поделили, – заметил Джордж. – Нет, я не прав? Опять твои добродушные милые шутки?
– Что ты, что ты. Мы действительно всё поделили очень справедливо. Но наши представления о справедливости несколько отличаются от тех, которые ещё в детстве были привиты этим Корхоненам. Поэтому возможно недопонимание, вплоть до рукоприкладства.
– Эти Корхонены – моим лицом – окажут рукоприкладство, если через минуту вы оба не будете в машине. Начинаю считать назад! Шестьдесят! Йоран, возьми ноги руками и бегом! Пятьдесят девять! Дим-су, больше живости! Пятьдесят восемь! Ближний телефонный автомат в сорока километрах на автозаправке. Пятьдесят семь! Начинаю жестоко сердиться!
Помахать рукой вслед неудачливой сестрице вышли почти все родственники. Они не скрывали насмешливых улыбок, а некоторые даже, позабыв о трауре, откровенно ржали в голос – так нелепо и смешно выглядела эта гордячка, не получившая в итоге ни кусочка, ни травинки, ни пылинки, причём именно благодаря пижонистому адвокату, которого сама же и привезла.
– Не обидно, что они над тобой смеются? – поинтересовался Дмитрий Олегович. – Ведь они над тобой смеются, только над тобой, не над нами.
– Люблю, когда смеются обманутые люди. Не люблю, когда они рано догадываются, мажут сопли по щекам и дают обратный ход. Но то, что они смеются по моей причине, достаточный повод дать мне не пятьдесят процентов общей выгоды, а шестьдесят. За компенсацию морали.
– Не люблю, когда компаньоны дают обратный ход, – передразнил её Дмитрий Олегович. – Ты уж определись. Либо тебе обидно, что над тобой смеются, потому что ты неудачница, либо – радостно, что никто не бежит вслед за нами с воплями и проклятиями.
– Я не неудачница. И мне радостно! – отрезала Анна-Лиза.
– Ну а раз тебе не обидно, то я, как твой адвокат, не усматриваю в сложившейся ситуации никакого повода для моральной компенсации. Иск отклоняется.
Обычно Шурик заходит в кабинет к Виталику так: сначала заглядывает одним глазком в неизменно приоткрытую дверь, находит хозяина, наблюдает за ним несколько секунд и только потом уже стучит в дверь и входит по-настоящему. На этот раз ему не удалось проделать этот ритуал – Техник ждал его, нетерпеливо щёлкая пальцами.