Тринадцатый сектор
Шрифт:
– Как не растащили, непонятно.
– Кому они нужны? – Механик усмехнулся. – Инструменты, я понимаю, а тиски... да и фон здесь приличный. Этот радиоактивный хлам даже на металлолом не примут.
Группа обогнула цех и, как по команде, остановилась. Впереди, вдалеке, простиралось большое, бурое от грязи и жухлой травы поле, но чтобы попасть на него, требовалось пройти между десятками разбросанных как попало остовов машин, тракторов, комбайнов и всевозможных прицепных устройств к этим ржавым шедеврам сельского машиностроения.
– Блин-душа, реально лабиринт! – вырвалось у Скаута.
– Идите за мной, – сказал Механик и выразительно взглянул на женщин. – И ни шагу в сторону! Но если все-таки потеряетесь, не вздумайте кричать.
– Сам не заблудись, – ответила Ольга. – Я здесь тоже ходила.
– Давно?
– В прошлом году.
– Ты удивишься, – пообещал Крюгер и загадочно ухмыльнулся.
– Чему?
– Увидишь.
– Лабиринт после каждого Выброса меняется, – подсказал Бражников. – Техника та же, а стоит на новых местах.
– Откуда знаешь? – Крюгер, недовольный тем, что интрига умерла, едва родившись, обернулся к майору.
– Знаю. – Бражников кивком указал вперед: – Веди, следопыт.
Советы Механика были полезными, но тот, кто слушает умные советы, в Зону не ходит. В нее лезут только упрямцы, убежденные, что знают высшую истину и ни в чьих советах не нуждаются. Именно поэтому все та же Ольга, «всего-то» решив обойти остов древнего гусеничного трактора не слева, как вся группа, а справа, очутилась в тупике и не сумела вернуться. Она намотала по густой липкой грязи вокруг злополучного «ЧТЗ» кругов десять, но найти проход, в котором скрылись товарищи, так и не смогла. Все пути вели в тупик, выход из которого был один – назад к ржавому трактору. В конце концов Ольга без сил уселась на какую-то балку рядом с железной громадиной и принялась счищать с обуви комья грязи.
Очистив один сапог, Ольга на миг прервала увлекательное занятие, чтобы перевести дух, и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Кто-то смотрел из серых глубин лабиринта и вряд ли просто любовался. Скорее – оценивал, прикидывая, насколько вкусным получится сегодня обед.
Ольга нащупала предохранитель автомата и попыталась найти противника, используя все органы чувств, включая аномально-острое чутье. Результат не обнадеживал. Противник был рядом, но где он прячется, Ольга не могла понять, как ни пыталась. Ситуация складывалась даже более скверная, чем на чистом острове. Враг почему-то медлил, но в том, что рано или поздно он нападет, девушка не сомневалась. Ольга медленно поднялась и сделала пару шагов по протоптанной в грязи тропе вокруг трактора. Нет, она не надеялась, что в последний момент отыщет выход из ловушки, просто сидеть сложа руки в ожидании атаки было выше ее сил. К тому же маневр в бою всегда был неплохим подспорьем.
Очутившись с другой стороны трактора, Ольга остановилась и прислушалась. Чутье по-прежнему не могло указать точное местоположение противника, но слух вроде бы что-то уловил. Сквозь слабый шелест моросящего дождя и плеск луж пробился какой-то шорох. Звук шел прямиком из груды облезлых железок, которая перекрывала вид на ремонтный цех. Хотя, возможно, шорох издавал кто-то спрятавшийся не внутри, а по ту сторону от кучи металлолома.
Ольга направила оружие на груду и медленно двинулась вперед. После октябрьской заварушки Ольга ни разу не выходила в Зону с любимым огнеметом, легендарный Смокер исчез в тот самый миг, когда генерал Остапенко дал Ольге шанс начать новую жизнь. И все-таки Ольга частенько жалела, что теперь ее страстная любовь к огненным игрушкам ограничена изготовлением «коктейлей Молотова» и использованием штатных зажигательных боеприпасов. Бывали случаи, когда огнемет был бы как нельзя кстати. Например, сейчас. Один выстрел – и враг выскочил бы из своей норы как миленький. Ольга даже незаметно вздохнула, представив, как хорошо смотрелась бы облитая пылающей огнесмесью гора металла. И как заверещал бы подожженный вместе с нею мутант.
Ольга скрипнула зубами. Старая душевная рана дала о себе знать. Почти неодолимое желание выжечь всю эту проклятую
Ощутив эту странную слабость, Ольга поняла, что происходит. Никакого врага поблизости не было. И с расстояния с помощью телепатии ее никто не пытался атаковать. Она ведь не врала Старому; контролеры ее действительно не чувствовали, а когда не чувствуешь противника, не можешь и навредить ему. Так что дело было не в мутантах. Дело было в аномальной энергетике самого лабиринта. Ольга вспомнила слова Бражникова насчет изменений, происходящих в лабиринте после каждого Выброса.
«Это ведь типичный признак аномалии! Пусть редкой, но, по сути, такой же, как и все остальные! А на что давят аномалии, если не уничтожают физически? Правильно, на психику! На слабости, всевозможные пунктики и страхи! И пусть у меня психика особенная, „подправленная“ Зоной, но на девяносто процентов такая же, как у всех! Вот я и попала в переплет».
Ольга с трудом подняла дрожащую от слабости и нервного перенапряжения руку и звучно шлепнула себя по щеке. Отчасти это помогло. Окружающая аномалия сразу стала более понятной и почти не страшной. После второго шлепка в тело вернулись силы, а когда Ольга мысленно (и очень твердо) заявила себе, что пора выбираться, лабиринт уступил и открыл перед ней тот самый проход, который она безуспешно искала.
Весьма гордая собой, Ольга успела сделать по проходу всего десяток шагов, как неожиданно из-за ближайшего поворота вырулил Механик. Увидев девицу, Крюгер стер с лица выражение озабоченности и приклеил обычную маску – смесь высокомерия и снисходительности. Правда, во взгляде Макса все-таки читались другие чувства. В первую очередь облегчение от того, что все обошлось. Неизвестно, по какой причине, но терять Ольгу он не хотел.
Вряд ли дело было в скрытой симпатии, скорее таким был приказ Остапенко, и все равно Ольге особое отношение польстило. Пусть не брутальный красавчик Крюгер, но хотя бы прожженный практик и циник Остапенко имел насчет странноватой девицы какие-то загадочные планы. Возможно, в этом не было ничего хорошего, и генералу малолетняя преступница-пироманка требовалась лишь для таких вот рейдов к черту на рога, но для Ольги и это было достижением.
«Не всю ведь жизнь придется существовать за счет ненависти к Зоне. Когда-то она пройдет, и нужно будет искать другой стимул. Профессиональная ценность на эту роль вполне подходит. Стимул – лучше не придумаешь. Яркий пример профценности – Старый. Он и сам, наверное, уже не помнит, кем был раньше и почему пришел в Зону. Да и неважно это. И какие испытания в Зоне ему пришлось пройти, тоже неважно. Теперь имеет значение лишь то, кем он стал. А стал он одним из тех, кого принято называть живыми легендами и профессионалами экстра-класса. Остапенко, похоже, сам удивляется, как ему удалось отыскать, да еще и заполучить в единоличное пользование, такой самородок. Так, возможно, и я... когда-нибудь...»
– Ну, как, – прервал ее размышления Макс, – убедилась, что расслабляться здесь не следует?
– Я и не расслаблялась. – Ольга взглянула на Механика с вызовом. – Проверила кое-что.
– Интересно узнать, что? – Крюгер усмехнулся.
– Этот лабиринт – пси-аномалия, верно?
– И чтобы это выяснить, ты разорилась на целый магазин? – Взгляд Механика сделался хитрым. – Могла бы спросить, я рассказал бы забесплатно.
– Что ты сказал бы, я знаю! – слегка покраснев, заявила Ольга. – «Сама увидишь». Слышала уже!