Тринадцатый сын Сатаны
Шрифт:
— А его зовут Валентин? — осторожно, словно боясь спугнуть удачу, спросил Ашот.
— Да, он так назвался…
— Когда?
— Когда? — не понимая, почему вдруг именно это слово так озадачило собеседника, переспросила Яна Казимировна. — На следующий день. Когда позвонил, так и сказал: я, сказал, вам вчера не представился…
Да, такая удача случается нечасто. Ашот уставился на Максимчука.
— Что случилось? — спросил тот.
— Валентин… Так зовут человека, которого разыскивает Вострецов по известному тебе делу, — медленно отозвался Айвазян. — По делу Барабаса…
— Что? — воскликнул Александр. И тут же торопливо добавил. — Во-первых, это может быть простое совпадение, во-вторых, и подавно быстрее звони, чтобы успеть перехватить звонок!
На хозяйку они уже внимания не обращали. Будто той вообще в комнате не было.
Зуммер раз за разом звучал в трубке, провоцируя где-то на том конце линии настойчивые звонки. Однако трубку никто не поднимал. Не поднимал долго, бесконечно долго. Часы показывали без трех три, когда раздался долгожданный щелчок и раздался запыхавшийся голос Вострецова.
— Слушай, Вадька! — торопливо заговорил, едва не заорал, Ашот. — Срочно записывай номер!..
— Я спешу, мне ехать надо, я случайно в кабинет зашел, — попытался отбиться Вострецов.
Однако Айвазян его не слушал.
— Я же сказал: срочно! — рявкнул он, с отчаянием следя за движением минутной стрелки, которая вдруг приобрела скорость едва ли не секундной. — Твоя поездка и твои дела подождут!.. Записывай!
— Диктуй, — вздохнув, согласился Вадим, привычно пасуя перед подобным напором.
Ашот зачитал цифры, не слишком аккуратно выведенные на полоске бумаги, заложенной под ленточкой прозрачного пластика на аппарате.
— Ну, записал, — неприветливо проинформировал Вострецов. — И что дальше?
— Сейчас по этому телефону будет звонок, — торопливо инструктировал Ашот. — Мы постараемся максимально затянуть разговор. А ты обязательно, слышишь, обязательно узнай, с какого номера сюда звонили. После этого позвонишь сам и после этого я тебе объясню, в чем дело. Ручаюсь: дело важное. И времени у нас нет.
И бросил трубку. Большая стрелка на часах коснулась риски у числа «12». Маленькая замерла у «тройки».
И тут же раздался звонок.
Самусь — Тоха — Капелька
— Ты где сейчас, Тоха? Уже это не на заседании, часом?
Самусь говорил как обычно, спокойно и размеренно. Однако для человека, который его хорошо знает, было очевидно, что он по какой-то причине возбужден. А Антон Валерьевич его знал неплохо.
— Какое тут заседание… — не стал он отрицать свою озабоченность происходящим. — Знаешь, сейчас как-то не до заседаний… Я позвонил и сказался больным.
— Понимаю, конечно… — легко согласился Самусь. И тотчас начал излагать причину, по которой звонил, правда, как ему это свойственно, издалека. — Должен тебе сказать, Антон, у меня уже это появилась совершенно идиотская мысль…
Это была серьезная заявка. У Самуся не бывает идиотских мыслей. А потому Антон Валерьевич мгновенно уловил главное: у Самуся, скорее всего, появилась нестандартная идея по поводу того, как выйти на след человека, который доставил ему столько неприятностей.
— И что ж это за мысль?
Тоха спросил аккуратно, словно боялся расплескать наполненный до краев стакан. Потому что внутри у него все напряглось. Сейчас он что-то узнает, поймет в происходящем что-то главное, ключевое.
И он услышал. Правда, не совсем то, на что мог рассчитывать.
— Слушай, уже это, Тоха, только не перебивай, просто отвечай на вопросы.
Самусь всегда был очень серьезным. И шутил исключительно редко. Потому, как правило, и шутки у него выходили плоские и несмешные.
Однако тут он не пытался шутить. И был как никогда серьезен. Антон Валерьевич это уловил. И это напугало его еще больше.
— Ну давай-давай, не тяни кота за одно место… Что ты хочешь узнать?
— Первым делом, скажи: за последние пару дней…
Самусь осекся.
— Что за последние пару дней? — еще более встревоженно спросил Антон.
— Ничего, — быстро ответил Самусь. — Знаешь что… Нам надо встретиться. Срочно и обязательно.
Антон, естественно, не возражал. Потому что был очень напуган происходящим. А это же истина: когда человек боится чего-то неведомого, он так хочет надеяться на чудо. На чудо, которое само собой вытащит его из некой передряги. Так что сейчас депутат поверил бы многим. Что же касается Самуся, то тот был слишком умен, хитер, изворотлив, дальновиден, обладал глубоким аналитическим умом, и поэтому вполне мог прийти на помощь своему патрону.
— Давай-ка приезжай ко мне на дачу, — потерянно сказал Антон Валерьевич. — Я здесь. И жду тебя.
Отключив сотовый телефон, он небрежно бросил черную коробочку на стоящий рядом столик и откинулся на высокую спинку дивана. А ведь Валентин, похоже, добился того, к чему, скорее всего, стремился: тут и в самом деле запрешься на все запоры, чтобы только максимально обеспечить свою личную безопасность.
Впрочем, само по себе понятие «личная безопасность» слишком широко, слишком объемно, слишком обло, как писал разок проехавший по России и обалдевший от увиденного Радищев, чтобы принимать его буквально. А потому вопрос сейчас состоит в первую очередь в том, в какое слабое место собирается и грозит ударить неизвестный. Потому что слабых мест, хотя и не слишком много, но было у Антона не одно. Причем, своя собственная судьба стояла в этом перечне отнюдь не на первом месте. И вовсе не потому, что он был таким уж фаталистом или не дорожил собственной жизнью. Отнюдь. Просто Тоха давно усвоил истину, что гарантированно уберечь делового человека от киллера практически невозможно. Борисевич, Салоник, Волков, Стилет, Соломон, Сильвестр, Весельчак У — это только несколько человек из тех, кого лично знал Антон Валерьевич и кто, несмотря на все свои возможности, не смогли уберечься от убийц. Да и сам он с помощью того же Быка несколько раз принимал участие в том, чтобы спровадить в небытие людей, которые по какой-то причине оказались у него на пути. Ну а раз так, то сама по себе мысль о том, что если он в чем-то вдруг нарушит некие правила игры, если наступит кому-то на пятки, если окажется у кого-то на пути, то против него могут быть приняты некие кардинальные меры, эту мысль теперь он просто принимал как данность. Ибо хорошо понимал: против подобных выпадов из-за угла он ничего противопоставить не может. Значит, заботы о собственной безопасности приходилось ориентировать в другом направлении, так сказать, на превентивную работу. Тоха стремился всякий раз тщательно обдумывать свои действия, которые могли затронуть интересы сильных мира сего. Если и вторгался в сферу чужих интересов, то делал это либо (исключительно редко) заручившись «разрешением» мафиози, курирующего данный участок «работы», либо (чаще) старался сделать это чужими руками, чтобы на него при разборках ничего не указывало. Немаловажную роль играло и то, что Тоха сумел наладить добрые отношения с Припевочкой — уникальной женщиной, которая организовала в Москве мощное охранное агентство, при этом имела очень широкие связи в криминальном мире и нередко выступала в роли третейского судьи и посредником в разрешении конфликтов между кланами и группировками.
Короче говоря, Тоха в полной мере отдавал себе отчет, что если на кого-то начнется настоящая охота, если этим делом займутся настоящие профессионалы, этого человека вряд ли кто или что спасет. Этого не мог не понимать и неведомый Валентин. Не может он не осознавать и того, что и Тоха отдает себе в этом отчет. Ну а раз так, соответственно, он не стал бы пытаться запугать его угрозой выстрела из-за угла наемного убийцы. Следовательно, приходилось ориентироваться на другие гипотезы, которые могли бы объяснить странные, не поддающиеся объяснению, поступки таинственного Валентина. Ну не может же он всем этим просто так, от не фиг делать, развлекаться, в самом деле!