Тринити
Шрифт:
– Так и думала.
– Тебя это расстраивает?
– Нет, – качает она головой, – пусть это расстраивает твою жену.
Туше! Еще один меткий удар приводит к голу. Мои ворота прицельно бомбардирует девчонка с серо-голубыми глазами и ножом в руке. Если к утру мои яйца останутся на месте, попрошу Папу Римского официально признать это чудом.
– Все в тебе красивое, – повторяет Алекс. – Это даже пугает. Так хочется подметить кривой зуб или асимметрию лица, но увы, ничего такого нет.
Мне не нравится ее тон. Будто она собирается мне сейчас устроить эту самую асимметрию.
– Все недостатки у меня внутри. Видишь, что я с тобой сейчас делаю? Знаю, что ты пережила, и все равно заставляю заниматься сексом.
Алекс закусывает губу и робко произносит:
– Мы можем все остановить. Сделаем вид, что ничего не было.
Она дает мне возможность соскочить, но я упрямо плыву к своей Сирене.
– Нет, – я качаю головой, – лучше убей меня.
Мой ответ ее не радует, видимо, надеялась избежать секса до последнего.
– Ладно, – с обреченным видом говорит она, – но ты должен учитывать, что я совершенно неопытна.
– Я отдал тебе бразды правления потому, что боюсь испугать темпераментом.
– Горячий и безудержный… – она хмыкает и тянется к моему агрегату.
Ее нежные поглаживания снова пробуждают во мне страсть. Больше нет никаких угрожающих выпадов и демонстраций ножа. Теперь она олицетворяет чувственность, нежность и желание. Это такая разительная перемена, как если бы я сегодня был с двумя разными женщинами. Одна дает мне драйв, другая – ласкает до беспамятства.
Ее губы скользят по всему телу, естественно, она целует все, кроме моего агрегата. Сегодня он довольствуется только ее нежными пальцами. Когда она садится выше, сжимая ногами мои бедра, и добирается до моих губ, меня уже порядком потрясывает от нетерпения.
– Алекса, – шепчу я, когда она отрывается от меня, – я хочу тебя. Больше не могу ждать.
Впервые в отношениях с мужчиной я доминирую и впервые пленяю. К тому моменту, когда я надеваю на его мужское достоинство презерватив, мы оба пылаем от нетерпения. Будь моя воля, разорвала бы его на части. Вот так я его хочу. Ни о чем другом я в этот момент не помышляю. Это как наваждение. Затмение разума.
После нежной прелюдии моя страсть набирает обороты. Руслан тоже не дает мне расслабиться и постоянно подгоняет:
– Давай, Конфетка, не могу больше… Да-ва-а-ай!
Мне ужасно страшно, хоть я уже не реагирую на него, как в прошлую ночь, но перейти рубеж никак не решаюсь. Он чувствует мои сомнения, и когда я дергаюсь, чтобы слезть с него и убежать в кабинет, почти с отчаянием в голосе кричит:
– Нет! Алекса! Не делай этого! Если сдрейфишь, то уже никогда не сможешь вернуться к нормальной жизни. Тебе это нужно. Нельзя себя хоронить из-за каких-то подонков. Конфетка! Давай! Ты должна получить удовольствие. Сейчас! Не отступай! Ты так хорошо начала! Давай!
Я все еще терзаюсь в сомнениях, а он настойчиво пытается достучаться до меня:
– Алекса! Не смей уходить! Поцелуй меня!
Мы оба знаем, если наши губы сольются, мне не устоять. Целуется он так, что дух захватывает. Его глаза обещают море наслаждения, я не могу устоять и делаю то, о чем он так настойчиво просит: приникаю к его губам и уношусь далеко, где меня уже не могут достать ни страхи, ни трагические воспоминания.
Я сжимаю его плоть, направляю в самое чувственное место и тут же вскрикиваю от боли. Руслан закидывает голову назад и матерится сквозь зубы. Я замираю, пытаясь справиться с болью и нахлынувшими эмоциями.
– Алекса, развяжи мне хотя бы одну руку, хочу тебя трогать, пожалуйста.
– Нет! – выкрикиваю я так громко, что от неожиданности он вздрагивает.
– Ладно, не паникуй, я просто хотел поласкать твою грудь.
– Нет, – уже тише повторяю я.
Боюсь пошевелиться, кажется, одно движение – и я развалюсь на части. Тогда Руслан снова начинает давать мне указания. Его слова подбадривают, я понемногу осваиваюсь в новом качестве. После робких осторожных движений убеждаюсь, что все происходит именно так, как он говорит. По телу разливается приятная волна, похожая на льющуюся патоку. Внизу живота начинает формироваться сгусток энергии, от которого исходит жар и истома.
В эмоциях Руслан мне не уступает. Сначала постанывает, потом его прорывает на откровения:
– Если бы ты знала, сколько раз я представлял, как вхожу в тебя! Представлял, что делаю с тобой. Вспоминал те минуты, что мы провели в том душном шкафу. Вспоминал наш поцелуй и твои сладкие губы. Ты мгновенно вспыхнула, и я чуть не потерял над собой контроль. Алекса, ты была права, если бы не Нора, я уволок бы тебя в ту самую подсобку, и плевать, увидел бы нас кто-нибудь или нет.
Сгусток, что формировался внизу живота, стал разрастаться, потом резко сжался до маленькой точки, а в следующий миг я взорвалась от оргазма. Ощущения нельзя сравнивать с теми, что я испытывала от игрушки из секс-шопа. Это была волна, которая разлилась по всему телу и держала меня в своей власти больше минуты.
– Да! Малышка! Это кайф! Алекса! Не останавливайся!
Из последних сил я продолжаю двигаться в том же ритме, не сводя с него взгляда. Его оргазм – завораживающее зрелище. Рот широко распахнут. Подбородок вздернут вверх, меня так и манит его укусить. Грудь вздымается от тяжелого дыхания. Из глаз стекают слезинки.
Обессилевшая, я падаю ему на грудь, пытаясь восстановить дыхание, и медленно возвращаюсь к реальности. Реальность оказалась ко мне не так благосклонна, как я ожидала. В памяти мелькает лицо Вернера и его слова: «Если ты хоть раз сделаешь это с другим мужчиной, я убью тебя!». На глаза наворачиваются слезы. Мне кажется, что я плачу беззвучно, но Руслан тут же реагирует.
– Конфетка, ты чего? Тебе больно?
Прошу развязать мне руки. На этот раз Алекс более милосердна, видимо, слезы растопили ее сердце. Я глажу ее по голове и притягиваю к себе. Что творится в ее башке? Почему она плачет? По всем признакам оргазм она не имитировала, хотя женщины в этом деле преуспели и довели фикцию до искусства.
– Конфетка, я задолбался лежать на столе и мне нужно снять презерватив. Вставай под душ. Я скоро к тебе присоединюсь.