Тринкет

Батлер Ольга Владимировна

— И вам не встречалась сегодня одна, такая миленькая, с человечком наверху? — не поднимаясь с колен, незнакомец мяукнул и опять потянулся к пакету, попытался заглянуть в него.

Джордж резко отодвинул пакет и спросил онемевшими губами:

— Да что вы ко мне привязались?

«Как быстро неприятности начались!» — мелькнуло у него в голове.

— Что такое? — всполошилась мама наверху. — Джордж, нельзя так грубить.

— Все в порядке, мэм! — заверил ее толстяк, вылезая из-под стола. Но взглядом он дал понять мальчику, что подозрения остаются в силе.

Джордж до сих пор чувствовал этот взгляд! Ах, скорее бы пришел папа и они все поспешили бы к своей машине. Мальчик не вытерпел и взглянул прямо в желтоватые глаза мужчины. Правда, мама говорила, что пялиться на чужих неприлично. Но сейчас было не до хороших манер.

Незнакомец не отвернулся, более того — подпер щеку рукой и продолжал изучать Джорджа, пока буфетчица не принесла ему поднос с огромным куском торта. Тогда он начал медленно и самозабвенно — как все обжоры — объедать торт с краев. Некоторые куски падали с ложки и, не долетая до пола, оседали у незнакомца на животе. Он без смущения аккуратно подбирал их и отправлял обратно в рот.

Вокруг тарелки толстяка зажужжала муха. Он вытер испачканные кремом усы, лениво сосредоточился и замер с направленным на нее пальцем. Точно так он замирал, когда выставлял трость против собак. Муха сразу уселась на стену. Толстяк не глядя повесил на нее свой зонт — как на вешалку. Потрясенный Джордж вытянул шею, чтобы убедиться — да, зонт висел не на гвозде, именно на мухе он висел.

Странный господин по кругу объел свой торт, сохранив посередине розочку из крема. Настал торжественный момент, когда он подцепил ее ложкой. Глаза его закатились от удовольствия, рот широко раскрылся.

И тут коварная розочка соскочила с ложки, свалилась ему на живот. Он, не теряя самообладания, все еще надеялся поймать ее ложкой. Но розочка твердо решила не доставаться ему. Оставив жирное пятно на животе толстяка, она сползла ему на ногу.

Он задвигался быстрее — решил, что пора, позабыв про манеры, ловить ее руками, и отложил ложку в сторону. Охота завершилась неудачей — розочка в тот же момент соскользнула с брючины и приземлилась на полу.

Джордж, не сдержавшись, фыркнул. Толстяк сразу выпрямился, оскорбленно окаменел, как будто ожидал извинений. Он знал, что Джордж посмеялся именно над ним. И Джордж знал, что толстяк это знал…

Тут вернулся отец. В его руке был зажат найденный мобильник.

— Оставил его в отделе шкатулок, — сказал он, наскоро допивая остывший чай. — Ты чего вскочил, Джордж?

— Пап, пойдем уж! — побледневший мальчишка потянул отца за рукав. — Надоело нам ждать тебя!

Семья Скидморов вышла из чайной под внимательным взглядом таинственного незнакомца.

Это было невероятно — то, что произошло с Джорджем в последние полчаса. Ему очень хотелось рассказать близким о том, как толстяк соврал про ключи от машины. Ведь он приплыл в лодке — это видели в окно Брэнда и мама. А еще он повесил трость на муху. И мяукнул! Но мальчик боялся, что ему никто не поверит. Да и никакой лодки у заброшенной пристани не оказалось. Было очевидно, что давно никто не приплывал сюда, кроме диких гусей. Только обрывки разноцветного мусора и треснувшая деревянная доска покачивались среди тины. По берегу кругами ходил большеголовый кот. Он нахально мяукал, как будто убеждал кого-то — «Моё, моё!».

Глава четвертая

Фарфоровый человечек разговаривает с Джорджем

Джордж долго не мог заполучить украденный из Лавки Древностей камень. Камень оставался в шкатулке, шкатулка — в пакете, а пакет был заперт в багажнике машины. Мальчик немало поволновался за эти дни.

Однажды, когда мама вышла в магазинчик на углу купить молока для чая, к Скидморам постучались двое полицейских. Под удивленным взглядом своей собаки Джордж прополз на четвереньках по коридору и сел под дверью — послушать, о чем они говорят между собой.

И тут к ним подошла мама.

— Мы извиняемся, мэм, вы живете здесь?

— Да, — ответила она.

— Можно задать вам несколько вопросов?

— Разумеется, — ответила мама. — Давайте в дом войдем.

Бедная мама! Она повернула ключ в замочной скважине, толкнула дверь, но та не поддалась! Она постучала, крикнула в щель для почты, подзывая Джорджа, но сын не откликнулся.

— Странное что-то с дверью, — сказала мама полицейским.

А с дверью происходило вот что: перепуганный Джордж навалился на нее всей спиной, а ногами уперся в решетку отопления. И только когда полицейские ушли, он быстро перебежал из прихожей в гостиную. Сердце его колотилось, как у зайца.

— Джордж, разве ты не слышал, что я стучала? — рассерженно спросила мама, входя в дом.

— Я в ванной был, — соврал Джордж. И тут же ему стало досадно. Что он не только воришка, но ещё и лгуном становится. Но, заглушая в себе голос совести, он быстро поинтересовался: — А зачем приходили полицейские?

— На нашей улице дом обворовали, ищут свидетелей.

Уфф, с облегчением выдохнул Джордж. Спасибо равнодушному к своему товару продавцу! Может быть, он вообще никогда не обнаружит пропажу?

Наконец настал день, когда Скидмор-старший вытащил вещи из багажника и свалил их на полу в гостиной. Пакет лежал теперь на полу у журнального столика. Родители не торопились извлечь из него садовую табличку, и это оказалось Джорджу на руку. Он ждал подходящего момента.

Брэнда вертелась рядом с ним, но её можно было не бояться — она была ещё маленькой и глуповатой. Отец лежал на софе, мама, с бассетихой Леди на коленях, листала журнал, телевизор бормотал сам по себе. В программе новостей рассказывали о голубях, которые поселились под крышей одной красильни в Манчестере. Их перья так перепачкались красильным порошком, что голуби стали ярко-синими.

Когда отец задремал, а мама ушла на кухню, мальчик перебежал комнату. Стараясь не шуметь, со взмокшими ладонями, несколько раз подбирался он к пакету… «Чем ты там шуршишь, Джордж?», или — «Что у тебя вид такой взъерошенный?» — сквозь дрему интересовался отец. Нелегкая жизнь у жулика, подумал Джордж. Хоть и не поймали тебя пока, а глаза бегают, сердце колотится, руки дрожат. Если станет известно о краже… Лучше об этом не думать — отец мог быть очень строгим.

Наконец мальчик перетащил шкатулку в свою комнату. Крышка ее не поддавалась, как и раньше. Словно кто-то властвовал то ли над шкатулкой, то ли над камнем — несмотря на то, что Джордж украл их.