Тринкет
Шрифт:
— Подумай как следует, — не отставала тетя. — Если муж страдает комплексами, это переходит на жену!
— Чем-чем я страдаю? — насмешливо переспросил Скидмор-старший.
— Ну, неуверенностью в себе по причине непроходимой бедности, я думаю!
— Опять ты за своё! — еле слышно выговорила бабушка Азалия старшей дочери.
Тетя Мэри поджала губы и принялась ожесточенно массировать самый большой бриллиант на пальце. Она приготовилась к долгой схватке с родственниками, но в это время на кухне запищала духовка.
— Скидмор, мне нужна помощь, — позвала отца мама. И Джордж услышал, как на кухне она принялась ему выговаривать:
— Филипп! Потерпи немного! Мы видим ее всего трижды в году.
— Да, но мы не записывались к ней на консультацию! — не соглашался отец. — Мэри всегда разговаривает с нами, как с неполноценными людьми!
— Она — успешная женщина…
— А мы, значит, неуспешные?
Мама ничего не ответила.
— Тогда скажи, откуда в ней столько злости? — возмутился отец. — Счастливые люди такими не бывают!
— Всё-таки она — родная сестра мне, — оправдывалась мама. — Получается: подруга на всю жизнь.
— Не знаю — не знаю! Друзья должны помогать другу другу. А она только унижает!
— Может, она и вправду несчастлива.
— Разве можно быть несчастливой миллионершей? — с иронией спросил отец.
Действительно, подумал Джордж, должно быть здорово сидеть в особняке и наблюдать, как работники стригут деревья в твоем саду, чистят огромный бассейн. Он не первый раз слышал эти родительские перепалки из-за Мэри и всегда принимал сторону отца. Но сейчас он поймал себя на мысли, что уважает тетю.
— Да я взвыла бы от тоски в ее пустом стерильном доме — без детей, собаки и тепла, — шепнула мама.
— Эй, ты меня забыла перечислить, — шутливо возмутился отец, и мама рассмеялась.
А Джордж подумал совсем иначе: «Я бы переселился в тётин огромный дом и с удовольствием покомандовал там вместе с ней!» — и сам себе и удивился. Ведь прежде он даже представить себе не мог, что проживет хотя бы день с этой фурией! Похоже, его характер изменился в последнее время. А началось это с кражи в «Лавке Древностей». Он будто раздвоился. Одна его половина стала вредной и нечестной, а вторая её осуждала. И что с ним, с Джорджем, будет дальше?!
Напряжение за столом тоже быстро прошло. И там упомянули бассетиху. Брэнда спросила:
— Бабушка, а наша собака — тоже кокни?
Перед этим бабушка говорила про язык кокни. Они заменяли нормальные слова, подбирая к ним рифму. Подружку называли кружкой, лестницу — кудесницей. И свободно общались между собой, никто чужой их понять не мог.
Кокни были людьми бедными, но веселыми. На праздники, чтобы шикарно выглядеть, наряжались «жемчужными королями и королевами» — в щедро обшитые перламутровыми пуговицами костюмы и платья. В те времена настоящим лондонским кокни считался тот, кто родился в районе, куда доносился звук колокола их церкви Сент-Мэри-ле-Боу. Но после войны они начали переселяться с востока Лондона в пригороды, вроде Хорнчёрча, где жили Скидморы.
— Ба, а ты жила здесь, когда была маленькой? — с коварной улыбкой спросил Джордж. Он находил все большее удовольствие в том, что узнал бабушкину тайну. Это словно давало ему власть над старой Азалией.
Бабушка поджала губы, голова ее мелко затряслась:
— Нет, я другом месте выросла.
— А почему Хорнчёрч так называется? — всё задавала вопросы Брэнда.
— Подумай сама. Хорн — рог, чёрч — церковь…
Главную церковь их городка уже восемьсот лет украшала бычья голова. Все соглашались, что это странно. Про голову рассказывали многочисленные легенды. Будто бы в старые времена здесь был большой рынок скота. Будто бы сначала появилось название городка, поэтому и церковь оформили ему под стать. Но толком никто не знал, почему голова быка там оказалась.
Недавно кто-то спилил древние медные рога, и двухминутный сюжет об этой краже, показанный по национальному телевидению, немного прославил скромный городок. Хотя показывать особенно было нечего. Мелькнула обезображенная бычья голова на церковной стене, а полицейский чин заверил, что ведется расследование. Но через несколько недель местная газета сообщила, что «бесценные исторические рога так и не были найдены»: пришлось приделывать к бычьей голове новые.
— Всё потому, что ведьм здесь несчитано, — заметил отец, покосившись на Мэри.
— Скидмор, не говори ерунды! — улыбнулась мама, меняя тарелки на столе. — Ох, — чуть не заплакала она, доставая из плиты плоский как блин йоркширский пудинг. — Кто-нибудь открывал духовку?
Йоркширский пудинг, он по характеру нежный, как безе. Если во время готовки приоткроешь духовку — конец пудингу.
— Нет, нет, честно, мы не при чем, — с невинным видом сказали все Скидморы. На самом деле нос в духовку засовывали и Джордж, и Брэнда, и даже глава семейства.
Что ж, аварии случаются со всеми. Тем не менее приготовленный мамой праздничный обед с жарким, восемью разными овощами и неправильным йоркширским пудингом был съеден. Сытые гости откинулись на стульях и почти одновременно заговорили.
Стол, украшенный на темы палеонтологии, теперь находился в беспорядке. Игуанадоны, птеродактили скалились на гостей с грязных тарелок и недопитых стаканчиков. Мальчишки начали перекидываться скомканными салфетками — с теми же зубастыми мордами вымерших хищников. Поэтому мама предупредила, что с минуты на минуту ожидается сюрприз. Итак, гости были счастливы, хозяйка слегка встревожена — все говорило о том, что праздник удался.
В дверь позвонили, и мама крикнула:
— Именинник, это к тебе!
— Кто еще? — удивился Джордж. Все гости были в сборе.
— Сюрприз! Сейчас сам узнаешь!
Глава шестая
Переполох из-за фокусов
Сюрпризом оказалась фокусница, маленькая хмурая женщина с цирковым чемоданчиком и в рыжем парике. Она сунула Джорджу надувной шарик и прошла в сад, сказав, что ей надо подготовиться к выступлению.
Но это было еще не все. Не успел Джордж захлопнуть дверь, как перед ним появился клоун с разрисованным лицом. В руке он держал тетрадку.