Тринкет
Шрифт:
— Ах, дети! — сразу залепетала Кемпке.
Иголка патефона подпрыгнула, и песня оборвалась.
Сколько было на её столиках и комодах забавных и старинных вещиц, которые хотелось рассмотреть! Разные шкатулочки, вазы с виньетками, фарфоровые фигурки, расписные тарелки, картинки, вышитые крошечные подушки для иголок, салфетки — фрау по полдня проводила, очищая их от пыли. Вдобавок она ежедневно мыла окна, скребла крыльцо и ступеньки, выбивала перины и одеяла. Вот такая была хлопотунья.
— Чай? — спросила эта почтенная женщина, живо направляясь к буфету — доставать ещё три чашки.
Глаза у детей сразу же загорелись. Брэнда хотела сразу усесться за стол, но фрау Кемпке сначала подвела их к тазику и полила всем троим на руки теплой водой из маленького ковшика. Они сразу почувствовали себя свежее, словно вода в этой стране тоже обладала необычными свойствами.
Угостив детей, хозяйка попросила:
— А теперь поведайте мне свою историю!
И дети рассказали фрау о своей встрече с разбойниками. Узнав о нападении на королевскую почтовую карету, старушка закатила глаза, всплеснула коротенькими ручками:
— Эти разбойники прежде были исправными крестьянами, но в смутные времена сбились с пути истинного. Сколько горя в моей стране! А Зеленый человек все спит! — это была первая длинная фраза, которую услышали дети в ее доме.
Они стали задавать Кемпке вопросы, и потихоньку она рассказала им, что случилось в королевстве.
У покойного короля была дочь-красавица. Когда девочка выросла, в неё влюбился Зеленый человек из Большого леса. Из того самого, рядом с которым жила фрау. Великан очень привязался к здешней принцессе, он готов был жениться на ней. Но она сбежала с другим. С человеком, который имел не самую лучшую репутацию. Так случается иногда с ветреными, избалованными девчонками: добрым и преданным людям они предпочитают лихих да наглых.
Замок ее опустел, а с некоторых пор в нем поселился дракон. Это беда гораздо большая, чем разбойники, а Зеленый человек, который один и может дракона усмирить, никак не просыпается.
— Почему его никто не разбудит? — удивился Питер. — Может, он много снотворного выпил?
Тут домик содрогнулся от глухого удара, зазвенели все чашечки и кастрюльки на полках, и дети вопросительно взглянули на фрау. Та испуганно съёжилась, но, судя по всему, тревожный звук был ей привычен.
— Нет, — покачала она головой. — Зеленый человек с горя заснул.
— А он не умер?
Кемпке кивком поманила детей на крыльцо и показала в сторону высокого холма, который с заходом солнца потерял прежние яркие краски:
— Посмотрите: Зеленый человек и во сне вздыхает!
Холм, в самом деле, казался живым — он плавно менял свои очертания на фоне быстро темнеющего неба.
— Там что-то полыхает, — Джордж показал на красноватые отсветы, появившиеся со стороны города. На эти далекие вспышки можно было бы залюбоваться, если бы порыв ветра не донес крики и тревожные удары колокола.
— Ох! — снова обеспокоилась фрау. — Не надо вам на это смотреть.
Через час дети лежали в кроватях. Чисто вымытая Брэнда сразу уснула в отдельной комнатке, на кровати с облезлым пологом, расшитым серебряными полумесяцами. Мальчишек фрау Кемпке уложила в большой зале, на диванах. Но они не спали под уютными лоскутными одеялами.
— Не верю я в Зеленого человека, — сказал Питер. — Таких великанов не бывает.
— А кареты с голубями бывают?
Питер хмыкнул:
— Когда вырасту, полечу на воздушном шаре. Короче, ты, Джордж, еще будешь воспоминания писать — «я близко знал самого Питера Вэста».
Даже в ответственные моменты он не мог обойтись без своего «короче». Учителя советовали избегать подобных слов — «это самое», «ну», «вообщем», «как там его», «типа», называя их паразитами. Но какое же оно лишнее, если, сочиняя свои истории, Питер опирался на него, как неуверенный пешеход — на палку. Оно очень помогало ему выдумывать невероятные истории.
Питер был не столько вруном, сколько фантазером. Например, рассказывал всем, что его отец, пожарник, погиб под обвалившейся крышей горевшего склада. Его мама больше не выходила замуж, и уверяла, что ей никто не нужен и она прекрасно справляется с одна. Но Джордж слышал однажды, как она, сидя нога на ногу в своей мини-юбке, сквозь слезы и сигаретный дым говорила кому-то по телефону, что отец Питера бросил их, и сыну не хватает мужского влияния…
— А как же футбол? — спросил Джордж.
Питер прежде собирался стать знаменитым футболистом, вроде Бэкхема и Руни.
— Ох, завтра матч, — спохватился Питер. — Если не приду, вместо меня в нападение рыжего Тэйлора поставят.
— Никуда твой футбол не денется. Чего ты суетишься? Здесь ведь столько интересного, — Джордж заложил руки за голову, разглядывая тени на потолке. В окно светила луна — она казалась значительно больше обычного. — Луна какая здоровенная, как будто на землю падает, — тихо сказал он.
— Если она упадет, — прошептал Питер, — оборотни и ведьмы не смогут больше превращаться, им лунный свет нужен.
Он рассуждал так, словно луна была приклеенной к небу монеткой.
— Оборотни и ведьмы — это мелочи, — авторитетно заметил Джордж. — Даже если просто луну убрать, нормальная жизнь прекратится. Земля поменяет ось вращения. В одном полушарии начнется страшная жара, а в другом — вечная ночь. День будет длиться всего восемь часов, и ветры будут дуть свирепые.
— Откуда ты знаешь?
— Отец где-то прочитал.
— Здорово… — с завистью заметил Питер. У него такого умного отца не было, вообще никакого отца толком не было. — Твои наверняка сейчас не спят дома… И моя мать плачет, — вздохнул он.
Но Джорджа занимали другие мысли.
— Хорошо, что Зеленый человек спит, — неожиданно сказал он. — Дракона можно и без него победить, драконы бывают уязвимы. Тогда я стану королем.
Питер приподнялся на локте и взглянул в лицо товарищу. Каким честолюбивым тот сделался в последнее время! Даже его, Питера, переплюнул: «Стану королем!».