Триптих. Одиночество в Сети
Шрифт:
«…Хочу, любимая, твои нащупать кости, чтобы узнать тебя в день воскрешения…»
Так красиво пишешь, что, может, знаешь что-нибудь об этом?
15 минут спустя… я все еще ощущала вкус слез в уголках рта и жгучую соленую боль на щеках. Вместо завтрака я села в машину и поехала на море, потому что «плакать надо, когда никто не мешает»… Спасибо за бессонную августовскую ночь и за каждую слезу, упавшую на подушку. За самую трогательную и настоящую грусть, какую мне довелось пережить. И за Якуба…
Не знаю, какие сложные химические процессы проходили в моем организме в эту ночь, знаю только, что было их бесконечно много.
Долго еще я не обращусь к чтению книг, потому что хочу ясно запомнить то, что я пережила сегодня.
И начну пить горячее молоко на ночь.
Иногда в «Одиночестве…» читатели видели своего рода учебник, причем не информатики и не генетики, задавая мне очень конкретные и поражающие воображение вопросы, например такие:
Моя девушка стесняется и потому просила, чтобы я спросил у Вас про ананасы. Вопрос: сколько банок ананасов я должен съесть, чтобы моя сперма стала хоть немного слаще?
С приветом,
Кое для кого «Одиночество…» — нечто невероятное и фальшивое,
Уважаемый пан Януш.
Сама не знаю, зачем пишу Вам. У Вас, наверное, много таких писем. Наверное, те истории, что Вы рассказываете, попадают прямо в сердце, а вернее, в душу многих женщин одним и тем же способом — точнехонько в мягкое средоточие всех их (и моих) наивных мечтаний. Читаю все написанное Вами, и один вопрос не дает мне покоя. Вы что же, и впрямь верите, что такие истории случаются? Такие, как в «Одиночестве в Сети»? И знаете что, я сама над собой смеюсь. Во-первых, что читаю эту книгу уже который раз (и что читаю — самое обыкновенное чтиво, красивые гладкие слова, красивые гладкие истории, заканчивающиеся всегда солнечным оттенком тихой надежды, таким, который нужен женщинам; простите, если это Вас задело, я это совершенно ненамеренно). Во-вторых, смеюсь над тем, что это повествование всегда будит во мне какую-то наивную веру девочки-подростка, что прекрасная любовь все-таки существует, что существуют необычные совпадения, очарование, знаки, магия, что два человека, находящиеся далеко друг от друга, могут встретиться и… просто любить. ЛЮБИТЬ! Мне трудно согласовать то, что будит во мне Ваша книга, с тем, что я сейчас с человеком, с которым у меня вроде бы все хорошо, вроде бы все ладно, но в то же время я чувствую, что чего-то не хватает. Ваше повествование побудило к осознанию ситуации и вызвало веру в то, что, может, где-то… кто-то…
И вот еще что, пан Януш, скажите, пожалуйста, Вы на самом деле верите, что так бывает? Что в жизни такое случается? Или это всего лишь пригрезившаяся, придуманная, красиво рассказанная байка, место которой — только на бумаге?
Горячий привет.
P.S. Восхищена тем, как Вы пишете о женщинах. Вы действительно любите смотреть на нас и делать открытия.
Спасибо.
«Одиночество в Сети»… оборачиваюсь… нет, книга все еще стоит на полке… правда, потрепанная, через столько рук уже прошла… Так почему же я не могу заставить себя достать ее с полки?
Почему??
Ты когда-нибудь читал сказки? Что тогда думает маленький мальчик? Так же, как и маленькие девочки? Найдется ли среди нас такая, которая не мечтала стать принцессой… а потом все эти книги о любви… Как часто выпадает, да и вообще есть ли у кого-нибудь из нас шанс стать их главной героиней?..
Иным же «Одиночество…» представляется совершенно ненужной, возмутительной или просто ужасной и недостойной книгой.
Только что закончила читать Ваше «Одиночество в Сети». Вы, несомненно, великолепный специалист в области информатики и химии, но по прочтении книги я задаю себе вопрос: а что Вас заставило писать ее?
После нескольких первых историй я подумала, что книга волнует и говорит о страдании. И подумала, что надо бы растрогаться. Но после очередной истории, в которой Вы издеваетесь над героями, я не умиляюсь, а лишь возмущаюсь. И это раздражение вызвано вовсе не тем, что как человек современный я не выношу такого количества волнений: переносить волнения я научилась, читая другие произведения. Раздувание драмы до границ абсурда ничему не служит. Ничему не учит. Я добралась до финала, чтобы узнать, что Вы этим хотели сказать. Ведь Вы что-то хотели сказать, ведь такие книги не пишутся только ради того, чтобы доставить читателю приятное времяпрепровождение (разве что попадется читатель с патологией). Книга, как правило, отражает настроение автора (лучший пример — хотя бы книги Вирджинии Вулф, Эдварда Стахуры; [36] впрочем, думается, что Вы начитанны и мне нет необходимости множить примеры). Что у Вас творится в голове, если Вы пишете такое и считаете, что это стоит обнажать? Вы хотели подтолкнуть читателя к размышлениям? Над чем? Над жизнью героев, которые, находясь в хорошо знакомых нам реалиях, проживают жизнь, которую Вы им насильно навязали? То, что Вы сделали, это просто издевательство над читателями. По прочтении такой книги им остается лишь защищаться от людей, которые пишут подобные истории. Книга заставляет задуматься, но не над ее содержанием, а над Вашей личностью. Убедите меня, что дело обстоит иначе, чтобы я не считала время, проведенное за чтением Вашей книги, потерянным временем.
36
Стахура Эдвард (1937–1979) — польский поэт, прозаик, бард.
Дорогой пан!
Не знаю, джентльмен ли я, но у Вас для людей мужского пола другого варианта нет. Может, и снобизм, но безвредный. Просмотрел сайт. Производит благоприятное впечатление, изобилует информацией, искрится мудростью, к сожалению доморощенной. А пришел я сюда, потому что за 29 злотых купил Ваше «Одиночество…». Хотел поделиться своими замечаниями, собственно, одним только замечанием. Не пишите больше беллетристики. Возможно, химия с информатикой и выдержат Ваше тяжелое перо. Литература же, способная вынести многое, не терпит откровенной фальши, надуманности и пустословия. Ладно, нет у меня к Вам претензий относительно потраченных зря 29 злотых… не страшно, не обеднею. Но пусть эти мои деньги не пролетят напрасно. А потому повторю свою просьбу: не пишите больше…
Остающийся под впечатлением от сайта.
Дорогой пан Януш.
Только что прочла Ваш роман «Одиночество…» и не могу удержаться от комментариев. Читать его мне было и скучно, и интересно, а в конечном счете — досадно.
Слишком много описаний, как зародилось их знакомство, восхищение друг другом и, наконец, любовь. Это было утомительно, слишком мало диалогов.
Но прежде всего до меня не дошло вот что: ни в коем случае читателю не удастся отождествить себя с героями (кроме Джима), поскольку все безумно интеллигентны, красивы, чувственны, великолепны, гениальны, словом, даже девушки-портье отличаются исключительно высоким ай-кью. Это подавляет, человек вдруг начинает понимать, насколько он далек от совершенства и как ничтожны его знания. Словом, можно закомплексовать.
Вообще очень много печали и трагедий, а для меня так чересчур. Я ищу чего-нибудь, что поддержит мой дух, даст мне веру в смысл жизни, внесет в нее немного радости и в то же время чему-нибудь научит. Пан Януш, жизнь очень тяжелая штука, и люди не хотят грустить, людям нужна вера в то, что завтра будет лучше, а у Вас есть и дар, и возможности дать им это.
Кроме того, очень понравились мне история о любви ксендза и монашки из Люблина (мой родной город), рассказ о жизни Джима, из чего состоит сперма, о сексуальных пристрастиях Джона Фицджералда Кеннеди и о развратной жизни известных композиторов, мне это в книгах нравится, такие вставки, которые, казалось бы, не имеют ничего общего с основным сюжетом. У Вас великолепный стиль, и, хоть и не очень понравилась мне эта книга, я наверняка поинтересуюсь другими Вашего авторства, потому что одно то, что книга подталкивает к такого рода размышлениям, хороший знак.
Сердечно приветствую. Не знаю, прочтете ли Вы это когда-нибудь, но это в общем несущественно, ведь так?
Но если у Вас будет время прочесть, то попросила бы учесть, что написанное мною — абсолютно субъективное мнение, которое может быть далеко от истины, а может, и нет…
Хочу высказать свое скромное мнение о Вашей книге. Ее безусловный порок — сентиментализм, короче, это чтиво для истеричных домохозяек, ищущих разрядки в литературе. Тем не менее созданная Вами история заслуживает восхищения и признания, на которое я не собираюсь для Вас скупиться. Вы мужчина, и написание такого типа романа требует тонкой впечатлительности, одухотворенности… Не скрою, отдельные ситуации поданы чересчур гротескно, особенно обстоятельства смерти Натальи. Ну в самом деле, неужели эта бедная девушка не могла попасть под поезд?! Простите, но даже тот факт, что она спасала жизнь маленькому мальчику, не помогает удержаться от смеха. Еще один минус — финал: без надежды на настоящую любовь. Почему Вы не позволили им соединиться?! Как знать, может, Вы сделали бы несчастным также и ребенка?!
А кроме того, называть ребенка именем старых любовников — это пик слезоточивых мелодрамок. Надеюсь, что мои слова дошли до Вас…
Сентиментализму в литературе мы говорим НЕТ!!!
P.S. Комплименты издателю: обложка интригующая…
Отвечая на этот мейл, я написал:
Юсти!
Спасибо за время, которое Вы посвятили моей книге.
Тем более что Вы могли бы в это время сделать что-то такое, что принесло бы Вам больше удовлетворения и пользы.
Видите ли, порой случается так, что фантазия писателя не идет дальше историй, продиктованных самой жизнью. У меня как раз нет фантазии, я не писатель, а всего лишь компьютерщик и химик. Моя фантазия не выходит за эти границы.
0. Подлинная история Натальи не совсем такая. Она погибла не под экскаватором, а под грузовиком. И спасала не мальчика, а девочку. Кроме того, она умерла не во Львове, а в Киеве. В силу разных причин, главным образом из-за близких Натальи (на самом деле ее звали иначе), я внес эти изменения. Намеренно внес. Порой жизнь бывает гротескной и в зависимости от жизненных установок вызывает у одних умиление, а у других слезы. Я рад, что довел Вас до смеха.
Смех — это тоже эмоция.
Как раз история с Натальей настоящая: эта девушка не могла попасть под поезд, потому что это уже выходило бы за рамки имевшего место события, чего мне очень не хотелось делать.
1. Из проведенных в Германии социологических исследований (вслед за исследованиями в США, потому что здесь, в Германии, они почти всё повторяют за США) следует, что существует довольно распространенная практика давать родившимся вне брака детям имя предполагаемого отца (любовника матери). Эти данные опубликованы, кажется, в 1998 году (еще до того, как я написал «ОвС») «Psychologie Heute» в Германии (я читаю этот журнал довольно регулярно). Ребенок как субститут того мужчины, который недоступен, но который должен присутствовать, например через имя. Для Вас это «мелодрамка», а для этих женщин (я не даю этому моральной оценки) это, возможно, попытка выхода из драмы. Даже если это вход в мелодраму.
2. Каждая из этих историй — и проходящие главной темой, и те, что на втором плане, — с кем-нибудь да произошла. Я их только описал, снабдил фабулой и соединил с главным сюжетом.
3. Я бываю сентиментальным. Я писал эту книгу главным образом для себя. Какое-то время она пролежала в столе. И я могу винить себя как читателя.
Главным образом себя. Возможно, я истеричная домохозяйка, но стряпаю очень плохо.
Спасибо Вам за то, что написали мне.
А другие в деталях описывали встречу с моей книгой как фрагмент своей биографии:
Я боюсь одной-единственной вещи: я на сто процентов уверен, что эта книга в большей мере была автобиографична, и я боюсь, что это была книга твоей жизни, как в случае Хеллера и его «Уловки 22». Ты даже не представляешь, как я хотел бы ошибиться. Зашел я к знакомым в Ист-Хэме (восток Лондона, район пакистанцев и индусов разных мастей) и спросил, нет ли у них чего почитать. У них было… «Полька» Гретковской и ты. Я взял обе. Начал с Гретковской. Об «Одиночестве…» подумал: опять кого-то прорвало, кто провел два дня в чате и написал на этой основе книгу. Я провел в чате шесть лет и кое-что прочел на эту тему, но ничто из прочитанного не оказалось достаточно глубоким и до конца правдивым.
Гретковская, хоть она и замечательная (это ее первая книга, попавшаяся мне), как-то не пошла, тогда я решил поглядеть, а какой стиль у тебя. Открыл книгу наугад — приблизительно на 30-й странице. Начал читать. Пошло тяжело. Одна страница, вторая… Зацепило!!! Так и не смог от нее оторваться. Ты описываешь часть моей истории, пишешь так, как я сам хотел бы все это описать, а несколько рассказов мне даже захотелось дописать, потому что твои истории показались мне неполными. Книгу прочел на одном дыхании. С широко открытыми глазами читал я о генетике. Мне нравится учиться, ну, может быть, и не буквально, но мне нравится из книги вынести нечто большее, чем просто впечатления. Мы сильно отличаемся друг от друга в том, что касается образования и материального состояния, но… мы чувствуем похоже. Я прочувствовал эту книгу! То и дело на глаза навертывались слезы, то и дело душили меня рыдания. В разные моменты, не только в описаниях главных героев. Я лег только в 4 утра, специально, потому что несколькими днями ранее читал какую-то книгу до 9 утра. Я лег так «рано» потому, что хотел побыстрее проснуться в тот же день и закончить чтение, чтобы ничего не оставлять на завтра. Я злился на тебя, когда ты прибегал к «заполнителям», то есть к описаниям, или к ситуациям, которые бесконечно растягивали текст, но ничего не добавляли к теме главных героев. Описание препарации мозга Эйнштейна и ситуации с уборщицей… Так и хотелось тебя укусить. Иногда тянуло заглянуть в конец книги… Но постепенно я понял, что все эти главы, все описания нужны, потому что… потому что я хочу, чтобы эта книга не кончалась, потому что я читаю целое — тебя, а не описание главных героев. Впервые случилось так, что я вышел на улицу в упоении книгой. Я хотел поглотить ее порциями, растянуть удовольствие. Не могу сказать, в какой момент, но знаю, что я вышел насладиться какой-то ситуацией из твоей книги. Вернулся домой, закурил, неспешно выпил бокальчик. Книга притягивала словно магнит. Черт ее дери! Никак не мог спокойно сидеть рядом с ней. Снова какая-то сцена, снова головокружение — откуда ему обо всем этом известно? Сам пережил? Ха-ха-ха-ха, поймал его на незнании! Кит Ричардс в «Роллинг Стоунз» — гитарист и соавтор всех песен, а не ударник; эта группа — как раз моя делянка:-) Вот только нет в доме музыки, ничего не играет!!! В книге нон-стоп звучит музыка, а у меня — ничего. Сунул ноги в ботинки, набросил рубашонку, растрепанный, с очумелым взором мчусь к знакомым. По пути встречаю подружку: Моника дома? Комната открыта? Нужен магнитофон. Уходила в магазин, но должна уже быть. Стучусь: нет Моники — подождешь? Нет, не могу, книга ждет… Они уже не удивляются ничему, знают меня.
Ладно, закругляюсь: книга унесла меня на орбиту. Я не мог заснуть, просто все в тот момент казалось несущественным. Я купил на последний грош снотворное — гадкое крепкое пиво. Утром проснулся в 5:00 в состоянии похмелья!!! Я пошел на работу помочь коллеге, другу. Весь день я бухтел о книге. Вернулся с работы и встретил Монику, у которой взял книгу.
— Моника, книга — улет; нет меня, я улетел.
— Я забыла. Тебе нельзя читать такие вещи.
— Я не понял конца, эпилога. С кем он ехал на встречу?
— Так ты не понял?
— Я начал читать с середины…
— Прочти начало…
Прекрасно пишешь. Невероятное дело — встретить такого романтика, который так сумеет закончить роман. Настоящий романтичный роман!!!
Меня зовут Роберт Мордаль.
Мне 33 года.