Триптих

Фриш Макс

Раздается звонок.

Кто бы это мог быть?

Молчание.

В такое-то время?

Женщина. Не ходи!

Убийца. Может быть, молочник?

Звонок.

Женщина. Не откроем, и все.

Молчание.

Не нужно было бросать осколки на улицу, Вольфганг. Это слишком глупо.

Убийца. Вольфганг… (Смеется и растягивается на кровати.) Ты даже не представляешь, как я счастлив. Ты никогда не была в тюрьме и не можешь понять, как я счастлив. В тюрьме меня никогда не называли по имени. Никогда. Сначала говорили: обвиняемый. Потом — убийца. Или — преступник. В одной газете назвали чудовищем. А однажды защитник

сказал: бедняга. И тогда, в банке, меня никто не называл по имени. Ведь рядом со мной стояла табличка: «В. Швайгер». Иногда говорили: господин Швайгер. На военной службе — Швайгер, Вольфганг. То есть я. Когда мне потом в тюрьме сказали: осужден пожизненно, я ничего не почувствовал, просто не мог поверить…

Женщина. Тсс.

Стук в дверь.

Убийца. А ведь Вольфганг — красивое имя…

Стук в дверь. Крик: «Откройте!»

Женщина. Кто это?

Голос. Откройте!

Женщина. Минуточку, сейчас иду, минуточку… (Показывает убийце, где ему спрятаться, набрасывает халат, открывает дверь.)

Входит жандарм с автоматом.

Жандарм. Ваши документы?

Женщина. Это почему?

Жандарм. Я лишь исполняю свой долг.

Женщина роется в своих бумагах.

Гофмайер, Анна Элизабет…

Г-жа Гофмайер. Да.

Жандарм. В девичестве Свобода…

Г-жа Гофмайер. Да.

Жандарм. Швея…

Г-жа Гофмайер. Да.

Жандарм. Замужем за Карлом Антоном Гофмайером, привратником…

Г-жа Гофмайер. Нет.

Жандарм. Тут так написано.

Г-жа Гофмайер. Да.

Жандарм. Почему же вы лжете?

Г-жа Гофмайер. Мой муж погиб…

Жандарм. На чьей стороне?

Г-жа Гофмайер. Не знаю…

Жандарм. Ладно. (Возвращает документы.) А где господин?

Г-жа Гофмайер. Какой господин?

Жандарм. Который стоял у окна.

Г-жа Гофмайер пожимает плечами.

Жандарм. Это ваши брюки?

Г-жа Гофмайер молчит.

Отпираться бесполезно…

Убийца выходит из укрытия.

Вы господин Гофмайер?

Убийца. Нет.

Жандарм. Кто же вы?

Г-жа Гофмайер. Ведь я вам сказала…

Жандарм. Я не вас спрашиваю.

Убийца. Его убийца.

Жандарм. Что-что?

Убийца. Я говорю правду.

Молчание.

Жандарм. У вас есть документы?

Убийца. Нет.

Жандарм. Берите пальто!

Убийца. У меня нет пальто…

Жандарм. В таком виде нельзя появляться на улице.

Убийца. Я недавно из тюрьмы…

Жандарм. Надевайте брюки!

Убийца. А документы мне дадут. (Берет брюки.) В начале той недели, сказали. (Надевает брюки.) Я ведь ничего не скрываю. Что вам, собственно, нужно? Я ведь сказал, что недавно из тюрьмы…

Жандарм. Это каким же образом?

Убийца. Помиловали.

Жандарм. Так каждый может сказать.

Убийца. Вчера вечером.

Жандарм. Почему помиловали?

Убийца. Не знаю. Я не разбираюсь в политике. Взяли вдруг и освободили. Амнистия, или как это называется, всеобщая амнистия, что ли.

Жандарм в недоумении.

Помиловали. Так каждый не скажет. Если человек сидит в тюрьме, то он никак не скажет, что его помиловали. (Смеется своей вялой шутке.) Разве я не прав?

Жандарм. А что вы здесь делаете?

Г-жа Гофмайер. Он пришел за бельем.

Убийца. Я холост.

Жандарм. Ну и что же?

Убийца. Госпожа Гофмайер чинит мне белье. Всегда. И я прихожу к ней

за бельем.

Жандарм. Поэтому вы у нее?

Убийца. И еще потому, что хотел выразить соболезнование.

Жандарм. Что сделать?

Убийца. Выразить соболезнование.

Жандарм в недоумении.

Повсеместная амнистия — это факт…

Жандарм. Где вы провели ночь?

Убийца. Здесь!

Г-жа Гофмайер закрывает лицо руками.

Так уж случилось… Несчастье нас сблизило, время шло, мы заболтались до глубокой ночи — о Карле Антоне… выражали сочувствие друг другу…

Г-жа Гофмайер рыдает.

А вообще, какое вам до этого дело?

Жандарм. Никакого.

Молчание.

Итак, у вас нет документов.

Убийца. Нет.

Жандарм. Тогда берите свое пальто.

Убийца. Это не мое, я же сказал, у меня нет пальто.

Жандарм. Все равно.

Убийца. Я недавно из тюрьмы, я же сказал, я свободен и могу идти куда хочу.

Жандарм. Надевайте ботинки!

Убийца смотрит на него, не двигаясь.

Живей!

Убийца молча берет ботинки и надевает их, как человек, который принял тайное решение.

Г-жа Гофмайер. Все, что он говорит, — правда…

Жандарм. Там разберемся.

Г-жа Гофмайер. Его помиловали! Точно! Говорю вам…

Жандарм. Я лишь исполняю свой долг.

Убийца надел ботинки. Жандарм уводит его, держа автомат наготове. Г-жа Гофмайер неподвижно стоит. Сквозь открытую дверь вдруг доносится топот ног по лестнице.

Голос жандарма. Стой! Стрелять буду! Стой!

Стой!

Г-жа Гофмайер. Вольфганг!

Раздается короткий выстрел, после которого воцаряется молчание.

12. Спокойствие и порядок восстановлены.

Заключение

Обстановка такая же, как в начале пьесы: кабинет в особняке прокурора. Ночь. На письменном столе горит настольная лампа. Прокурор неподвижно сидит. Он один в комнате. Единственное отличие от первой картины: на нем резиновые сапоги, как и в канализации.

Бой часов.

Прокурор. Знаю наперед, что ты скажешь. Так что молчи! Что мне нужно к врачу, я болен; мне нужно взять отпуск; я не молод уже, завтра снова буду как заводной; мне нужно взять отпуск, принять снотворное; и что дальше так продолжаться не может; все мои друзья такого же мнения, не так ли, дорогой Ган? (Смеется.) Не так ли, дорогой Ган? (Молчание.) Что до конфискаций и арестов: нужно два-три дня, чтобы восстановить порядок. Совершенно случайно мои люди опечатали именно эту виллу, эта ошибка мне неприятна. (Замечает и берет в руки собственную фотографию.) Не выношу фотографий, с вашего позволения, мадам… (Бросает фотографию в камин.) Реляции относительно конфискации, которые должны быть подписаны минимум двумя лицами, имеющими безупречную репутацию, следует направлять в соответствующие инстанции. (Молчание.) Еще что-нибудь? Весьма сожалею, дорогой Ган, что сегодняшнюю ночь вам не удастся провести с моей женой, потому что я принимаю главу нашего государства… (Кричит.) Стража! (Садится к письменному столу.) Арестовать эту даму и этого господина. Не хочу больше их видеть. Вы отвечаете за человеческое обхождение с ними! Они невиновны. Просто нам нечего сказать друг другу. (Молчание.) Проснуться! Теперь — быстро — проснуться… проснуться…