Трисс Воительница
Шрифт:
Корабль, содрогнувшись, резко остановился.
—Скорей сюда, Трисс, — крикнул ей Шог. — Мы сели на мель.
—Что будем делать? — выскочив из каюты, спросила белочка.
У выдры тотчас созрел дерзкий план.
—Перекинь две веревки за борт, чтобы нам перебраться назад. И спускаемся на дно. Попробуем под толкнуть лодку снизу веслами. Скорей, у нас мало времени. Флит уже совсем рядом.
Сделав, как он велел, Трисс тотчас последовала за своим другом в воду. Воткнув весла в песчаное дно под кормой, по команде Шога они что было сил надавили на них несколько раз, и, на их удачу, корабль плавно скользнул в открытое море.
—Отлично сработано, девочка! — похлопав по спине Трисс, воскликнул Шог. — Теперь скорее наверх.
Флита от них отделяло всего несколько шагов. Он уже нацелил свое копье в Шога, но тот вовремя обернулся и не только отбил его веслом, но еще дважды что было сил огрел им крысу по голове. Потом схватился за веревку и через несколько секунд уже был на борту.
Ветер гнал корабль в раскинувшееся перед ними бескрайнее голубое пространство. На палубу, слегка покачиваясь, с мокрой тряпкой на голове, вышла Велфо.
—Мы сделали это! — выдавив из себя слабую улыбку, произнесла она.
Бросив взгляд за борт, Шог увидел, как обмякшее тело Флита, затянутое волной в фарватер, плавно погружается на дно.
—Да, друзья! Мы победили! Теперь мы спасены!
И можно немного передохнуть.
Велфо снова спустилась вниз, Шог взялся за штурвал, а Трисс, присев на палубе, горько заплакала по старику Друфо — последней ниточке, связывающей ее с семьей.
Принц Блэдд был втайне рад случившемуся. Уж очень ему было не по душе дальнее путешествие, в которое посылал его отец.
—Вот и все, — пожав плечами, радостно произнес он. — Был корабль и сплыл.
После злосчастного плавания, последнего путешествия короля Саренго, в бухте не осталось ни единой лодки. Угнанное судно был построено специально для Курды и Блэдда.
—Только дурак может править приморским королевством, не имея за душой ни одного корабля, — проворчала Курда.
Агарну знал, что она права. Презрительная насмешка дочери заставила его вздрогнуть.
—Тха! — воскликнул он, направляя свои стопы в сторону крепости. — А кому нужны эти корабли, когда у нас есть все остальное — и королевство, и крепость. Эй, Затрещина. Вели запалить костер, чтоб его могли приметить пираты. Эти ребята на море любого за пояс заткнут. Вот мы и поручим им эту работенку.
Курда на радостях крепко сжала саблю. Более мудрой идеи она от отца отродясь не слыхала.
Из бревен, веток и сухих листьев на высоком утесе крысы-стражники сложили огромный костер. Рядом стояли бочки с рыбьим и растительным жиром. По команде Курды Затрещина поднес к политому маслом сухостою огонь, и ввысь взметнулось золотисто-красное пламя, которое благодаря столбу черного дыма привлекало к себе внимание даже при солнечном свете.
—Смотри, чтоб он горел и днем и ночью, — выставив вперед острие сабли, предупредила Затрещину принцесса Курда. — Увидишь пиратов — сразу дай мне знать.
—Слушаюсь, принцесса. Как прикажете, принцесса.
—Ни один раб не уйдет живым из Рифтгарда, — глядя в морскую даль, размышляла она вслух. — Всех из-под земли достану. Клянусь, они еще пожалеют, что на свет родились.
9
Рассвет для Командора всегда был любимым временем дня. Едва в западных краях затягивал свою песнь жаворонок, как выдра-воин, покинув свои покои, начинал утреннюю зарядку. Обыкновенно, размявшись в небольшом аббатском пруду, он делал пробежку вокруг внешней монастырской стены, после чего приступал к упражнениям с дротиком, пращой и булавой. Он был не из тех зверей, которые позволяли своему животу обрасти жиром. Нагуляв здоровый аппетит, Командор направлялся в Большой зал, чтобы хорошенько подзаправиться на предстоящий день. Повар-белка Гуч со своей помощницей кротихой Фьюррел готовили завтрак. Зная, что Командор с утра не был большим охотником до разговоров, они молча подали ему поднос с теплыми овсяными лепешками, миской креветок, супом из острых корнеплодов, особо любимым блюдом выдр, и чашкой мятного напитка. Кивнув в знак благодарности, он, не сказав ни слова, удалился в тихий уголок, чтобы в спокойной обстановке поесть, пока не началась суета рэдволльской жизни.
С юных лет Командор любил аббатство как свой родной дом. В молодые годы он нередко покидал обитель и присоединялся к речным и морским выдрам, охотникам до бурных приключений, но всякий раз возвращался обратно. В Рэдволле издавна жили его предки, которые вели свой род от знаменитого выдры Воителя, известного под именем Таггерунг. Аббат Эподемус пытался причислить Командора к славе его великих прародителей, но тот отказывался, упирая на то, что никогда не ощущал себя Избранным. Тем не менее он исправно исполнял роль военных дел мастера и обучал остальных зверей этому ремеслу. Хотя множество зим и лет обитель пребывала в мире и довольстве, Командор всегда оставался верен порученному ему делу, полагая, что может прийти тот день и час, когда его способности пригодятся.
Между пиршественными застольями Большой зал являл собой островок безмятежности. Нежные лучи восходящего солнца струились через витражные окна и россыпью самоцветов устилали каменный пол. Прислонившись спиной к каменной колонне, Командор устроился аккурат напротив древнего гобелена, на котором был изображен Мартин Воитель, первый защитник Рэдволла, в окружении поверженных им врагов — лис, крыс, горностаев и ласок. Несмотря на исходившую от него доброту и силу, глазах героя горел бойцовский гнев, который сулил отпор каждому зверю, если таковому было не по душе жить в мире и добре. Над картиной висел настоящий обоюдоострый меч с витой рукояткой, украшенный красным камнем. Сталь клинка сверкала, как зеркало, а его наконечник был остр, как игла. Если верить легенде, меч был выкован лордом Барсуком в огнях Саламандастрона из металла упавшей на землю звезды. С таким мечом воину был не страшен ни один зверь.
Продолжая разглядывать картину, Командор вдруг почувствовал, что у него потяжелели веки. Едва он отставил в сторону завтрак, как клинок меча внезапно замерцал на удивление ярким светом. Перед глазами выдры поплыли золотистые блики, и ему показалось, что Мартин Воитель сошел к нему прямо с картины. Командор не мог точно сказать, раздался ли наяву мягкий далекий голос или прозвучал лишь у него в голове.
В лето глядиИ деву жди.Беглая рабыня придетИ меч мой возьмет.Казалось, время для Командора остановилось. Постепенно солнечные блики исчезли, сменившись клубами тумана.
—Здорово, дружище. Чего это тебе вздумалось спать с утра пораньше?
Встряхнув головой, Командор вернулся к реальной действительности. Перед ним стоял аббат Эподемус.
—А, что? — встрепенулся предводитель выдр. — Ах, доброе утро, отец настоятель.
—Славно здесь. Сущая благодать, — оглядевшись вокруг, произнес аббат. — Вот только одно плохо. Стоит засидеться — не хочется подниматься. Эх, мне бы твои годы.