Триумф душ
Шрифт:
Эромакади тем временем устроили пиршество. Они накинулись на беззащитные поганки и с жадностью принялись поглощать свечение, излучаемое грибами. Червь тоже мерцал мертвенно-бледным свечением, но от него эромакади держались подальше: не потому, что опасались его, а потому, что он явился сюда, чтобы встретиться с их хозяином. А больше всего на свете они боялись Химнета Одержимого.
Рудиментарные глазки, размером не больше монеты, без зрачков и без век, беспросветно черные, уставились на Химнета. Давным-давно человек и Червь заключили договор: Химнет снабжал Червя пищей, а тот, в свою
И сейчас Червь почувствовал в отдаленном будущем нечто тревожное. Надвигалось что-то, наделенное мощью — и в соответствии с договором Червь поспешил оповестить человека об этом.
— Он приближается. И он не один.
Химнет опустил руки и уставился на раскачивающуюся голову Червя.
— Кто, пожиратель грязи?
Голос Червя звучал равнодушно:
— Владеющий искусством некромантии. Задающий вопросы, на которые нет ответов. Ищущий справедливости везде, где бы он ни был. Он плывет через Семордрию.
— Это невозможно! Восточный океан — не озеро, которое может переплыть случайный путешественник! Сначала надо забраться далеко к югу, миновать проливы Дуенкласка, а потом повернуть на север и плыть против течения прямо через воды Ауреля.
— Крепкий корабль под командованием отважного капитана несет сюда его и трех его спутников.
— Только трех? — Химнет не удержался от смеха. Можно было и не спускаться в эту бездну.
— Армия слишком мала, как по-твоему?
— Я не выношу приговор. Я лишь передаю ощущения.
Химнет вновь рассмеялся.
— Я объявил тревогу по флоту, и каждое необычное судно, заходящее в гавань, берется под подозрение. Как всегда, я благодарен тебе, Червь. Но в этом случае, кажется, ты зря поднял тревогу.
— Ощущение, — прошелестел Червь. — Не приговор. — И через несколько мгновений добавил:
— Они идут за женщиной.
Химнет заинтересовался:
— Значит, юный Бекуит был не последним? А я-то надеялся, что, преподав хороший урок ему и его отряду, избавлюсь от этих чокнутых аристократов. — Он вздохнул.
— Ладно, учитывая исчезающе малую вероятность того, что кому-то из них удастся достичь Эль-Ларимара, я велю Перегрифу выставить дополнительные караулы. Впрочем, я должен больше доверять океану. Но даже если они сумеют добраться до наших берегов, мои корабли разделаются с ними еще у линии рифов. — Химнет печально покачал головой. — Неужели они не понимают, Червь, на кого замахнулись? Вот до чего доводит гордыня…
— Накорми меня. — В зыбком свете факелов, расставленных вдоль лестницы, жутко блеснули четыре клыка Червя. — Мне надоело есть землю. Я выполнил свою часть договора. Накорми меня.
— Да, да.
Химнет не смог скрыть раздражения. Он, в сущности, уже забыл, о чем предупреждал Червь. В самом деле, смешно беспокоиться из-за четырех безумцев, даже если один из них владеет каким-то там «искусством некромантии». Во всем мире есть лишь один подлинный мастер магии и алхимии, и это — Химнет Одержимый.
Поднимаясь по лестнице, он подумал, что было бы даже неплохо, если бы эти четверо пережили путешествие
— Накорми меня!!!
Ужасный рев потряс стены провала. Химнет перегнулся через перила и глянул вниз.
— Твоя новость не стоит и крошки, однако я чту договор. Перегриф подыщет нескольких осужденных или достойных осуждения, чтобы тебя накормить. А палач пусть отдохнет.
— Я жду!!!
Стены и лестница заходили ходуном: это Червь начал погружаться в землю. Однако Химнет знал, что голову он оставит на поверхности и будет ждать, пока ему не сбросят еду; от него просто так не отвяжешься. Для палача эта работа стала уже привычной: разрубить тела жертв на куски, потом отбить их до получения однородной массы и дать чуть подгнить, чтобы Червю было легче высасывать соки. «Никто не может пожаловаться, — подумал Химнет, — что в моих темницах слишком тесно».
Пока он неторопливо поднимался по лестнице, эромакади неутомимо срывали поганки, растущие по стенам шахты. Эромакади представляли собой непрозрачные черные тучки, вьющиеся у ног повелителя; лишь изредка то в одном, то в другом облачке вспыхивали маленькие красные глазки — и тут же прятались во тьме. Безобидные на вид, эти существа наводили ужас на тех, кто знал их истинную природу.
Внезапно сверху донесся чистый и мелодичный, как звон золотых колокольчиков, голос:
— Так вот где вы проводите время! В глубинах Земли — якшаетесь с демонами!
Ошеломленный Химнет вскинул голову и встретил гневный взгляд прекрасных глаз. Но даже гнев не мог испортить совершенных черт ее лица. Химнет упал на колени:
— Моя возлюбленная Темарил, это государственные заботы и ничего больше! Я разговариваю, а не якшаюсь!
Она продолжала хмуриться:
— От вас пахнет гнилью! Сегодня утром я подумала… Я подумала, что мы могли бы поговорить, — и вот где я вас нахожу! Что ж, я рада: это дало мне возможность узнать вашу истинную сущность!
Она повернулась и взбежала по ступенькам. Химнет знал, что теперь она вновь уединится в башне, которую выбрала местом своего добровольного заточения.
«Неудачно получилось!» — с раздражением подумал Химнет. Время от времени Темарил немного оттаивала и позволяла себе погулять по замку. Тогда Химнет падал перед ней на колени и полным отчаяния голосом начинал говорить ей о любви. Толку от этого было мало, но все же столь бурное изъявление чувств производило впечатление на прорицательницу. Она пугалась, возвращалась в башню, долго не высовывала оттуда носа, зато потом смягчалась еще больше. Дни, когда она отсиживалась у себя, Химнет использовал для встреч с Червем. Но сегодня история со слугой вывела его из равновесия, и он забыл, что время неподходящее… Эромакади прижались к ногам повелителя и нежились во мраке, который накрыл его душу.