Триумф экстаза
Шрифт:
Сегодня течение Бразоса было спокойным; но эта река бывает очень опасна.
— Где они… Я хочу спросить, они здесь не похоронены, правда?
Дэвид обернулся к ней, глаза его странно блестели.
— Нет. Все, что осталось на память о них, этот памятник и река.
В глазах Дэвида горели боль и ненависть, когда он смотрел на спокойно текущую внизу реку.
— Бразос — как женщина, — с горечью прошептал он. — Нет, как шлюха. Нежная, манящая, несущая смерть.
Эмили была поражена. Неужели это произнес мягкий,
Услышав, как ахнула Эмили, он извинился:
— Прости меня, Эмили, я забылся. То, что я сказал, непростительно.
При виде его смущения у Эмили сжалось сердце.
— Ты не должен извиняться. Природа жестока. Дэвид взял ее под руку и предложил:
— Давай осмотрим хлопковые плантации.
Через несколько секунд, когда они снова выехали на дорогу, сердце Эмили глухо забилось: галопом на коне приближался Эдгар Эшленд! Дэвид помахал ему, но, к счастью, дядя только кивнул и промчался к дому.
Дэвид повернул упряжку на узкую тропинку, вьющуюся через поля. Вскоре Эмили отвлеклась от своих тревог, глядя на ровные ряды хлопка, тянущиеся вдаль до бесконечности.
Несколько десятков рабов прореживали и пропалывали растения высотой всего в несколько дюймов.
— Я не знала, что это поместье такое большое, — заметила Эмили.
— Большое! — рассмеялся Дэвид и погнал коней по тропе. — Ты видела лишь часть наших владений. Оглянись: все, что ты видишь до самого горизонта, это земли Бразос-Бенда!
Полдюжины лонгхорнов паслись на усыпанных цветами лугах.
Эмили как завороженная смотрела на пятнистых животных.
— Они прекрасны, — пробормотала девушка.
Поняв ее намек, Дэвид повернул коней и съехал с тропы в прерию. Да, он не преувеличивал, когда говорил, что лонгхорнов здесь тысячи. Подумать только, она может разводить таких экзотических животных вместе с Дэвидом! Эмили откинулась на кожаное сиденье, про себя репетируя то, что сейчас ему скажет.
Дэвид остановил коляску на вершине холма, спрыгнул на землю, расправил свой коричневый сюртук и помог спуститься Эмили. Они стояли в центре круга из громадных дубов, словно на обширной сцене, окруженные завесой из зелени.
— Как здесь красиво! — прошептала Эмили, срывая темно-лиловый колокольчик.
— Я часто приезжаю сюда, — сказал Дэвид, обводя взглядом мирный пейзаж. — Когда-нибудь построю на этом холме собственный дом.
Эмили, набрав побольше воздуха, спросила:
— А когда ты построишь собственный дом, начнешь собственное дело по разведению скота, разве тебе не понадобится жена, Дэвид?
Он покраснел до самых корней русых волос.
— Эмили, я даже не думал…
— Знай, если понадобится, — очертя голову выпалила Эмили, — я хотела бы стать твоей женой.
Дэвид в смущении покачал головой:
— Эмили, ты сама не знаешь, что говоришь.
Она почувствовала, как горят ее щеки, но решительно сделала шаг вперед и взяла Дэвида за руку.
— Нет, знаю! Я… я люблю тебя, Дэвид!
Он отбросил руку Эмили, словно ее прикосновение обожгло. Странные чувства затуманили его густо-синие глаза, и Дэвид произнес напряженным, дрожащим голосом:
— Эмили, если бы я… искал жену, то и надеяться бы не смел взять в жены такую красивую девушку, как ты. И хотя для меня большая честь, что ты так высоко меня ценишь, но боюсь, у меня нет намерения жениться… никогда.
Эмили ушам своим не верила.
— Но почему? Ты так много для меня сделал, и я думала… думала, что небезразлична тебе!
Дэвид смущенно переступил с ноги на ногу, глядя на траву под ногами.
— Ты мне действительно небезразлична, дорогая, но не так, как ты думаешь. Я всегда буду твоим другом, Эмили. Но женитьба… женитьба двух людей может означать катастрофу.
— Что ты имеешь в виду? — озадаченно спросила Эмили. — Ты говоришь о своих родителях? Или о твоем дяде и Оливии?
Дэвид грустно покачал головой:
— Это я не имею права обсуждать, дорогая. Эмили, пожалуйста, примирись с тем, что мне не нужна жена, и не расспрашивай больше ни о чем.
— Нет! — возразила Эмили, повышая голос. — Ты должен объяснить мне все подробнее!
— Не могу.
Цепляясь за свою надежду, она стала умолять его:
— Тогда по крайней мере увези меня отсюда, Дэвид. Отвези меня завтра же в Хьюстон!
Дэвид с сочувствием посмотрел на нее:
— Я уже думал о такой возможности, Эмили, но ты должна быть здесь, чтобы встретить Марию, когда она вернется домой. И кроме того, просто не подобает оставлять тебя в Хьюстоне одну.
— Не подобает? — оскорбленная, воскликнула Эмили в гневе. — А подобает оставлять меня здесь одну — с ним?
— С ним?
— С твоим дядей!
— Эмили, мой дядя — джентльмен…
— Твой дядя — старый похотливый развратник! — гневно воскликнула Эмили, глотая слезы ярости.
— Эмили, как ты можешь говорить… — Дэвид был очень обижен.
Она отвернулась, чтобы не показать своих слез.
— Отвези меня домой!
Дэвид помог Эмили выйти из коляски перед домом. Затем пробормотал, что ему надо проверить упряжь в конюшне, и уехал.
Эмили ворвалась в дом, ногой закрыла за собой дверь, и сморщилась от острой боли, пронзившей щиколотку.
— Хорошо покаталась, милочка? — раздался насмешливый мужской голос.
Эмили сердито посмотрела на стоящего в прихожей мистера Эшленда.
Эдгар не торопясь подошел к ней. На его лице не было и следа вчерашнего похмелья; он был одет в белую, расстегнутую на груди сорочку и темные брюки.
— Где Дэвид?
— Ушел считать упряжь или что-то в этом роде, — холодно ответила Эмили.