Триумф еретиков
Шрифт:
Так вот, наш довольно значительный экипаж на ремонте, когда все двигатели и системы разобраны, прямо скажем, – изнывал от безделья.
И тут мне позвонил мой старый знакомый, начальник коммерческого отдела Эстрыбпрома Юри Хансович Рястас. Он объяснил, что курирует огромное подсобное хозяйство Эстрыбпрома, типа совхоза в 21 километре от Таллина, по дороге в Пярну. Там – молочный скот, свиноферма, коптильный цех и овощеводство. Много техники и много женщин. Но почти нет мужчин и техника стоит. Работа на ферме не легче работы рыбака, но разница в зарплате – в разы. Вот все мужчины
– У тебя мужчины изнывают без работы и женщин, а у меня женщины изнывают от работы и отсутствия мужчин! Так отпусти своих мужчин на месяцок – другой к нам, на ферму. Оплата будет такая: 50% продукцией в ваш судовой общепит, а 50% – морякам деньгами, годится? – предложил Юри Хансович.
Я собрал собрание экипажа, на котором за поездку в «Совхоз Червонэ Дышло» (так, в шутку, окрестили ферму моряки-украинцы), при сохранении зарплаты по судну, проголосовали 95% экипажа. Пять % воздержались – капитан и стармех – им нельзя было покидать судно даже ради помощи несчастным эстонским женщинам.
Юри Хансович подогнал служебный автобус и 24 человека под командованием второго помощника капитана и второго механика, как бы – две бригады: «рогатых» и «маслопупов», вырядившись во всё «супер-пупер» закордонное, с орущими «Бриз-буги» магнитофонами «Грюндиг», отвалили от причала завода «Копли» в новую жизнь… Для некоторых эти слова окажутся пророческими.
В 1964 году в совдепии не было не только мобильной связи, но не было даже телефонной связи совхоза с Таллинном. Была связь у Рястаса только по УКВ-рации.
Время-от времени я звонил Юри Хансовичу: «Ну, как там наши ребята работают, нет ли жалоб?» «Хорошо-о-о рабо-о-тают!, – отвечал Юри Хансович с присущей прибалтам певучестью. – Женщины о-о-чень хвалят ваших моряков! Сегодня к вам на судно придёт машина с овощами, копчёной рыбой и парной свининой. Не сто-о-ит беспокоиться! Я с фермой – на связи!»
Однако, наступил третий и последний месяц ремонта, когда на судне приступили к монтажу всего разобранного оборудования и систем. И тут уже нужен г «лаз да глаз» со стороны экипажа, особенно машинной команды. Я позвонил Юри Хансовичу и попросил вернуть моих «целинников», которые уже почти два месяца «поднимают целину»…
И тут случилось нечто невообразимое: автобус привёз только семерых «маслопупов» (механиков и мотористов, те понимали свою важную миссию в ремонте) и четверых пожилых палубников. А от остальных привёз пачку заявлений …на предоставление послерейсовых отгульных дней. А двое молодых так те прислали вообще… заявления на увольнение!
Да, конечно, и отгулы и увольнение – всё это возможно, но – по Закону, через кадры и с заменой!
А второй помощник капитана передал записку капитану, что он не в силах далее командовать экипажем. Они слушают только своих «тёток», у которых сейчас, почти поголовно, и проживают. А детки уже называют их «папами»…
Я попал в пиковое положение! Работа «налево» с сохранением зарплаты по судну – это было чистейшей «партизанщиной», влекущей за собой статью Уголовного Кодекса РСФСР. Предоставлять отгулы, а, тем более, – увольнять – это была прерогатива отдела кадров и я не имел права сам это делать без специального распоряжения Руководства.
Пришлось брать у Юри Хансовича автобус и посылать «зондер-команду» из стармеха и старпома отлавливать дезертиров. При этом, Юри Хансович, огромный, под метр девяносто и невозмутимый, как памятник, мужик, так хохотал в трубку телефона, что её невозможно было поднести к уху: он был очень доволен ситуацией! Моряки не хотели покидать его подшефный совхоз под страхом наказаний!
Прибывшее начальство вытаскивало буквально из-под кроватей у пылавших справедливым гневом горячих эстонок, тружеников нивы и хлева.
Сцены, которые разыгрались у борта отъезжающего автобуса напоминали проводы солдат на войну: слёзы, объятья, обещания – «как только, так – сразу»,…
Но с теми двумя парами собравшихся в ЗАГС, пришлось повозиться! Ведь в паспорта моряков, находящихся в сейфе у капитана не положено вносить никаких штампов, кроме иммиграционных, а это было – непреодолимое обстоятельство для сиюминутного брака. Брачевание отложили до времени.
По проверенным сведениям от Юри Хансовича, в совхозе Эстрыбпрома через год появились ребятишки с необычным для прибалтов цветом глаз и волос: черненькие с карими глазками. А., значит, история не окончена…
Сатисфакция
Рассказ-быль
Моторист Бен Арутчев сегодня был растерян, как троечница на экзамене. Ещё бы! Его, моториста второго класса, вызвали в партком и стали допрашивать с пристрастием: что за жалобу он написал в Президиум Верховного Совета СССР? Вот пришёл вызов-приглашение Арутчеву в Москву на собеседование к референту Президиума ВС тов. Шевченко Т. И. через неделю, к 16 часам, кабинет №321!…
Адреса и местожительства у Бена Арутчева, как у большинства моряков Калининграда не существовало, все были прописаны по судам, поэтому важное письмо сразу доставили в партком. Только по третьему заходу, повторив все перипетии своего дела разным партийным чинам поочерёдно, его отпустили, но заставили поклясться на крови, что там, наверху, он о делах Управлении Базы Реффлота – ни гу-гу! «Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю, Я – человек маленький, моторист всего-навсего!» С тем и отпустили. До возвращения из Москвы. Чтобы потом – всё, как на духу выложил: о чём спрашивали, под кого копали?
После службы на Балтийском флоте мотористом в БЧ-5, на тральщике, Бен уже поработал таксистом (очень трудная и склочная работа!), рубщиком мяса на рынке (обширный круг полезных знакомств, особенно среди дам), мастером по ремонту холодильных камер в магазинах (халявный дефицит, если автоматику настроить только на неделю!) и, наконец, мотористом на судах Реффлота. Одним словом, он уже был – тёртый калач! К тому же он имел весёлый и общительный нрав, быстро сходился с людьми.
Но! Идти на приём в Президиум Верховного Совета СССР! Тут его – запирало…