Триумф еретиков
Шрифт:
Воровать уголь с железнодорожных платформ было смертельно опасно – военизированная охрана стреляла без предупреждения. Поэтому, после школы, Антон, как и другие пацаны, ходил к отвалу террикона и собирал кусочки угля, выброшенные с породой в отвал. Там же попадались и куски дерева от подземного крепежа сводов штрека, ведь дрова на Донбассе – на вес золота.
Беда приходила с выпадом снега, он прятал под своим покровом угольки и дрова.
Шахтёрами на подземных работах работали женщины, пленные немцы и, после освобождения Западной Украины, завербованные из сёл молодые люди. Понятно, что никто из этих категорий «шахтёров» в стахановцы не рвался, шахты требовали восстановления, и планы
Войдя в Донецк 21 октября, 1941 года, немцы, первым делом, объявили: всем гражданам выйти на свои рабочие места, по прежнему месту работы и тогда они будут получать зарплату и паёк. А шахтёры, по личному указанию фюрера, будут получать усиленное питание и увеличенную зарплату. Саботажники данного распоряжения будут отправлены в концлагерь и будут работать принудительно, но уже без оплаты труда. На следующее утро у ворот шахт и предприятий выстроились очереди. Разбежавшиеся по сёлам перед приходом немцев «забронированные» шахтёры, дружно вернулись на родные шахты. При средней зарплате 300 – 500 рублей, шахтёрам положили – 800 рублей. И продукты по карточкам: (на 5 дней) хлеб – 2,5 кг., мясо – 200 гр., масло – 100 гр., крупа – 500 гр., сахар – 200 гр., овощи – 3,5 кг. на одного человека. На иждивенцев была установлена пониженная норма. Но: сверх нормы по карточкам педантичные немцы кормили шахтёров прямо в штреках, под землёй, чтобы они не делились с семьёй, не теряли физическую форму и повышали производительность труда. За питание у шахтёров высчитывали из зарплаты по 5 рублей,50 копеек в день.
С приходом наших, шахтёров кормили уже только в Инте, Воркуте и Парце, за колючей проволокой, как коллаборационистов, сотрудничавших с врагом на временно оккупированной территории. А вновь набранные питались, прихватив из дома кузовок с чем Бог послал…
Пленные немцы почти не охранялись. Благодаря врождённой дисциплинированности на работу, в забои, они ходили чётким строем под командой своих офицеров. Однако, при возвращении офицеры допускали некоторую послабуху своим подчинённым: им разрешали возвращение с работы «вне строя»: многие пленные тащили на плече перевязанные шнуром по два отборных куска угля – антрацита. Им дозволялось относить эти куски угля по уже знакомым адресам и хозяйки кормили, чем могли, этих грязных, измождённых людей. Смертность среди пленных была видна всему посёлку: аккуратные деревянные кресты стройными рядами росли, как грибы, тут же, рядом с лагерем.
Один такой пленный, молодой парень двадцати трёх лет по имени Франц через 3—4 дня приносил бабушке по два куска угля. Бабушка готовила к его приходу мамалыгу (кукурузную кашу), кусочек хлеба и сладкий чай на таблетках сахарина. Франц всё пытался поцеловать бабушке руку и твердил: «Данке! Данке!».
Существовало три вида продуктовых карточек: рабочая, иждивенка и детская. И соответствующие им нормы на хлеб: 800, 600 и 400 грамм в сутки. Свои иждивенческие 600 грамм бабушка делила на три раза по сто грамм внуку и себе. Ведь внук карточки не имел. Поэтому, пленному Францу бабушка отдавала свой кусочек хлеба и Франц понимал это.
Умирали от дистрофии не только пленные немцы. Умирали и вербованные, умирали и местные жители. На Донбассе, как и во всей Украине царил голод.
…Антон спал ближе к двери, из щелей которой сквозил холодный воздух из коридора и Антон быстро отошёл от угара, молодость взяла своё, он не потерял сознание и быстро распахнул все двери. Подтащил потерявшую сознание бабушку к порожку коридора, дальше не смог, и побежал к учителям за помощью. И произошло чудо: бабушка выжила. Но очень ослабла.
Бабушка зарабатывала шитьём варежек, бурок (стёганные, суконные сапоги) и… бюстгальтеров. Варежки и бурки она шила тогда, когда удавалось купить на базаре или с рук шинели у пленных немцев или у наших демобилизованных солдат. Свою продукцию она, не очень успешно, продавала на местном базаре. С базара бабушка неизменно несла кукурузную крупу, ряженку и чай, без которого она не представляла жизни и называла сама себя: «Я – чайный алкоголик!»
Первое, от чего стала страдать больная бабуля – отсутствие заварки чая! Нет никаких лекарств, это – ладно… А, вот, без чая Анна Семёновна мучилась. Деньги в доме давно закончились, как только бабушка перестала ходить на базар. Пенсию она не получала и доходов никаких больше не было!
Из готового к продаже товара были только лифчики, – бюстгальтеры бабушкиного производства.
Антон спросил:
– Башка, а можно я займу тебе «коробушку» заварки у училок, в нашем дворе? (Башка – это скороговорка от слова «бабушка». А коробушка – это валютная мера заварки чая у ворья – спичечный коробок)
– Запомни, Антошик! Никогда, ничего, ни у кого НЕ ЗАНИМАЙ. Испортишь дружбу. И сам никогда, никому, ничего не давай в долг! Давай обязательно, но без отдачи! Просто – дари. Ведь ещё Христос сказал: «Не оскудеет рука дающего»! – Заволновалась Анна Семёновна.
И тут присутствующий при разговоре друг Димитр предложил:
– Бабулю, а давайте мы с Антошей понесём на базар ваши лифчики и продадим! И купим вам чай и сахар?
– Да кто же у вас купит лифчики? Это же женский интим! Ой, уморил, – даже рассмеялась Анна Семёновна, любуясь честной, искренней мордашкой красавчика-болгарина.
После горячих уговоров, бабушка дала им четыре лифчика и надписала карандашом номера и цену. Антон и Димитр отправились на базар.
Два часа на базаре царило веселье и подначки за их спинами, но купить ни одна тётка не рискнула. Димитр, не унывая (он никогда не унывал!), натянул самый большой лифчик себе на голову и подошёл к самой крупной тётке, торгующей крупой:
– Тётечка, дорогая, посмотрите на меня, это точно ваш размер. Купите за один стакан крупы! Ну не можем же мы пустые вернуться домой!
– Ладно. Я знаю, чьи вы. Берите стакан крупы. Деньги потом принесёте. – Тётя, игриво улыбаясь, продолжила: «А лифчики будешь надевать, куда им положено, но попозже, лет через десять!»
Идти домой всё равно было не с чем: не было чая и сахара, а бабулька ждёт. Что придумать? Не воровать же…, боже упаси! Бабуля умрёт от ужаса!
И тут Антон спохватился:
– Дима! Аля-улю! А чоботы у меня под кроватью лежат. Помнишь, показывал? Давай загоним? Оторвут с руками! – заволновался Антон.
– А бабулю разрешит?
– Дак мы ей ничего не скажем! Ты её займи базаром, а я схапаю чоботы с-пид кровати и – айда на балочку! Туфли-то мои, а я за ради башки на всё готов!
Только развернули оклунок с туфлями на толкучке, как сразу «нарисовался» пижон средних лет в шубейке нараспашку, каракуль-пирожок на голове, и в валеных, белых, фетровых сапогах – писк моды, над губой – тонкие усики. Явно – из блатных…