Триумф победителей (Браки Романовых)
Шрифт:
Следствием было установлено, что Хитрово с небольшим числом сообщников видел главного виновника всего происходящего в Алексее Орлове, ибо "Григорий глуп, а больше все делает Алексей, и он великой плут и всему оному делу причиною". Было установлено, что на жизнь Екатерины заговорщики посягать не намеревались, а ограничивались лишь устранением братьев Орловых.
Исходя из всего этого, Екатерина ограничилась тем, что главный заговорщик Федор Хитрово был сослан в свое имение, в село Троицкое, Орловского уезда, где и умер 23 июня 1774 года, а его единомышленники Михаил Ласунский и Александр Рославлев были уволены с военной и дворцовой службы с чином генерал-поручика.
И все же Екатерина решилась передать вопрос о своем замужестве на усмотрение Сената. И тогда встал сенатор,
– Императрица может делать все, что ей угодно, но госпожа Орлова не будет нашей императрицей.
Панина тотчас же поддержал Кирилл Разумовский.
Существовало мнение, что все произошедшее в Сенате было подстроено самой Екатериной и Панин произнес то, что было угодно императрице.
Заговоры, направленные против Орлова и против Екатерины возникали несколько раз. То это оказывались доброхоты Ивана Антоновича, то Павла. Это был заговор подпоручика Мировича, провалившийся летом 1764 года, о чем подробно будет рассказано дальше, а также еще один заговор возник в 1768 году, когда капитан Панов, премьер-майор Жилин и гвардейские обер-офицеры Степанов и Озеров поставили перед собою задачу возвести на трон Павла Петровича. Однако в основе этого заговора лежала не столько нелюбовь к Екатерине, сколько зависть к Орловым и надежда на то, что новый император отомстит убийцам своего отца. Но и этот заговор был раскрыт и виновные оказались в ссылке - в Сибири и на Камчатке.
Еще через два года объявился мнимый сын Елизаветы Петровны, молодой офицер Опочинин, тоже возмечтавший возвести на престол Павла, и учинивший для этого "комплот" с другими дворянами, главную роль среди которых играл поручик Батюшков.
Наконец, в 1772 году созрел заговор среди солдат гвардии - и снова в пользу Павла. Старшему из крамольников было 22 года и Екатерина приговорила всех к пожизненной ссылке в Сибирь.
Граф Григорий Орлов
Разумеется, и сам Григорий Григорьевич и все его сторонники отлично понимали, что никакие заговорщики им не страшны пока императрица любит его. А Екатерина отличалась не только пылкостью нрава, но и привязанностью, столь характерной для женщин нежных и любящих по-настоящему.
Ее роман с Григорием Орловым продолжался десять лет прервался не по ее вине - о чем будет рассказано в своем месте.
А в первые годы после вступления на престол их любовь была безоблачной, чистой и крепкой. Да и сам предмет любви Екатерины был достоин того. Вот что писал о Григории Орлове его биограф Голомбиевский: "Природа щедро одарила Орлова. "Это было, - по выражению императрицы, - изумительное существо, у которого все хорошо: наружность, ум, сердце и душа". Высокий и стройный, он, по отзыву Екатерины "был самым красивейшим человеком своего времени". Превосходя красотой, смелостью и решительностью всех своих братьев, Григорий не уступал никому ни в атлетическом сложении, ни в геркулесовой силе. При этом Григорий был несомненно добрый человек с мягким и отзывчивым сердцем, готовый помочь и оказать покровительство, доверчивый до неосторожности, щедрый до расточительности, неспособный затаивать злобу, мстить; нередко он разбалтывал то, чего не следует, поэтому казался менее умным, чем был. Способный, но ленивый, Григорий обладал умом не самостоятельным и глубоким, но чутким к вопросам, которые его интересовали. Схватив налету мысль, понравившуюся ему, быстро усваивал суть дела и нередко доводил эту мысль до крайности. Часто вспыльчивый, всегда необузданный в проявлении своих страстей, он обладал веселым и ветреным нравом, любил кулачные бои, состязания в беге и борьбе и охоту на медведя один-на-один".
К этой характеристике Григория Орлова может быть присоединена и еще одна, высказанная английским посланником лордом Каткартом: "Орлов джентельмен, чистосердечный, правдивый, исполненный высоких чувств и обладающий замечательным природным умом".
Несмотря на то, что дождь благодеяний пролился на всех участников переворота, самым взысканным оказался Григорий Григорьевич, получивший кроме того, о чем уже было сказано, две прекрасных богатых мызы, расположенных неподалеку от Петербурга - Гатчину и
В марте 1763 года Екатерина попросила посланника Австрийской Империи графа Мерси ходатайствовать перед императором о возведении графа Г. Г. Орлова в княжеское достоинство с титулом светлости, что и было подтверждено дипломом от 21 июля 1763 года. На следующий день Орлов стал главой Канцелярии опекунства иностранных (то есть иностранцев, переселившихся в Россию).
Иностранные поселенцы получали земли в Поволжье, освобождались на тридцать лет от податей, имели право продавать плоды своего труда беспошлинно за границу, заводить торги и ярмарки, строить фабрики и мануфактуры.
К 1769 году только вокруг Саратова в 104 колониях поселилось более 23 000 выходцев из Швейцарии, Германии, Франции, Австрии и других стран. Карта Поволжья запестрила новыми поселениями - Берн, Люцерн, Унтервальден и т. п.
В январе 1765 года Орлов был назначен шефом Кавалергардского корпуса, а 14 марта того же года генерал-фельдцейхмейстером и генерал-директором над фортификациями, заняв сразу две важнейших должности - командующего артиллерией и командующего инженерными войсками.
О всех деловых и служебных качествах Григория Григорьевича и о том, как проявлялись они в конкретных обстоятельствах, мы еще узнаем, а пока ограничившись лишь данной констатацией, перейдем к последовательному пересказу важнейших событий, вернувшись к центральной фигуре - Екатерине Второй.
Заговор поручика Василия Мировича
Братья Гурьевы и Хрущов, возмечтавшие заменить новую императрицу Иваном Антоновичем, только-только добрались до Камчатки, как объявился еще один прозелит все той же идеи. На сей раз им оказался подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович. Бедный дворянин-украинец, родители которого потеряли свои поместья из-за приверженности Мазепе, долго обивал пороги своих знатных петербургских земляков, умоляя помочь ему вернуть конфискованное добро. Однажды попал он на прием и к гетману Кириллу Разумовскому. Как показывал потом на допросе Мирович, гетман сказал ему: "Ты, молодой человек, - сам себе прокладывай дорогу. Старайся подражать другим, старайся схватить фортуну за чуб, и будешь таким же паном, как другие".
Отчаявшись добиться желаемого законным путем, Мирович стал подумывать об иных способах поправить дела: то он мечтал о выгодной женитьбе, то пытался выиграть состояние в карты, но фортуна ловко увертывалась от неудачливого бедного подпоручика.
Осенью 1763 года Мирович случайно узнал, что в Шлиссельбурге томится несчастный экс-император Иван Антонович - сын Антона-Ульриха Брауншвейгского и регентши Анны Леопольдовны. Этого было довольно, чтобы толкнуть его мысли в новом направлении. Всю зиму он обдумывал, каким образом можно было бы осуществить эту "затейку" и решил, что как только наступит его очередь нести караульную службу в Шлиссельбургской крепости, а Смоленский полк по частям выполнял и такую задачу - он и осуществит немедленно свой замысел.
Он не знал, что даже если бы его замысел вполне удался, на престол возводить было бы некого: Иван Антонович от строгого многолетнего заключения в одиночных казематах превратился в полусумасшедшего человека, плохо и невнятно говорившего и не знавшего большинства реалий обыкновенной жизни.
В начале июля 1764 года Мировичу была поручена команда из 45 солдат и унтер-офицеров.
В крепости постоянно находилось три десятка солдат при коменданте Бередникове и двух офицерах - Власьеве и Чекине. Мирович лишь в самые последние дни перед осуществлением задуманного им дела стал склонять солдат и капралов отряда на свою сторону, зачитывая им подложный Манифест и суля богатства и почести наподобие тех, какие получили лейб-кампанцы Елизаветы Петровны. Кроме того, он предложил принять участие в заговоре и капитану Власьеву, не зная, что именно Власьев согласно секретной инструкции должен был при попытке освобождения Ивана Антоновича убить царственного арестанта.