Трое без документов

Пронин Игорь Евгеньевич

–  Еще чаю?
– рядом оказался гном-официант.

–  Спасибо, брат, довольно! Передай повару мою благодарность!
– Подполковник встал и, сунув монету в руку официанта, чуть прихрамывая, последовал за своими сотрапезниками.

6.

Порой как долго на обед ни строишь планов, А взглянешь на часы - так это ужин. Вот, жизнь сама решает все за нас.

Кей Римти расхаживал от стены к стене в нервной задумчивости. Они слышали почти все, сказанное Пешти на общем построении станционного гарнизона. Теперь поэт отчаянно трусил, что случалось с ним каждый раз, когда надо было принять решение.

–  Я бы не ждала, - повторила стоявшая у стены Офа Чандр.

Перебиравший звенья цепи, словно четки, Грамон едва слышно хмыкнул.

–  Да, кшатрий, я бы не ждала. Я привыкла сама решать свою судьбу.

–  Кстати, ты могла бы их снять?
– Хью позвенел кандалами.
– Хотя бы с ног.

–  В другое время, в другом месте… - Офа нагнулась, рассматривая оковы.
– Выберемся - сниму. Нужно восходящее солнце.

–  Они заговоренные, как ты их снимешь, - буркнул Римти.
– Имперская работа, не самодел.

Женщина хотела что-то сказать, но лишь махнула рукой.

–  Поймите, господин Грамон, - снова обратилась она к коротышке.
– Наша жизнь зависит теперь от того, кто появится здесь раньше - кентавры или поезд. А я хотела бы…

–  Я все давно понял, - прервал ее Хью.
– Повторяю: я нападу на конвой только в самом крайнем случае. Я не убийца. И еще мне почему-то не очень хочется путешествовать по Степи в вашей компании.

–  Да ты что?!
– Офа рассмеялась и пошла к двери, бесцеремонно отпихнув попавшегося на пути Римти.
– А такой крутой, особо опасный… Эй, охрана! Сводите барышню до ветру!

Пока Офа барабанила в дверь, Грамон успел встать и подобраться поближе. Поэт понял, что от него уже ничего не зависит. Открылось окошко, усатый орк оскалил желтые зубы.

–  Что орешь? В углу ведро!

–  Мне ваш старший сказал, что имею право в отдельный нужник сходить! Вот и веди, красавец.

–  Ничего не знаю, - покачал головой орк, - мне не передали. Где особо опасный?

Офа отстранилась, чтобы охранник видел Грамона. Тот позвенел цепью.

–  Ты это… Не дури. И ты, дама, тоже не дури. Спать ложитесь. Окошко захлопнулось. Офа Чандр, почему-то не ставшая устраивать истерику, присела на корточки.

–  Что, господин Грамон, обстоятельства изменились? Каков ваш следующий план?

–  Ты уж обращайся ко мне попроще, - попросил кшатрий.
– Если тебя это интересует, к эльфам я отношусь хорошо. Или почти хорошо. К полукровкам тем более.

–  Полукровка?
– Римти, несколько успокоившийся, опустился возле Офы.
– Никогда не видел! Но ты не похожа на эльфу, совершенно!

–  Вот и отвали… - Офа сильно ткнула поэта в грудь, и он шлепнулся на задницу.
– Не в зверинце, чтобы пялиться. Хью, я боюсь. Нам надо выбраться. Тебе разве хочется умирать в цепях?

Грамон прижал ладонь к двери. Несколько секунд сосредоточения, и вот уже легкое покалывание в пальцах, распространяющееся по руке тепло… Заговорена. На станции наверняка есть маг, и в камере не осталось ни одной щелки, над которой он бы не поработал. Включая потолок.

–  Я отсюда вижу, что заговорен, можешь не прыгать, - проворчала Офа, когда Хью, следуя своим мыслям, задрал голову.
– Имперская работа, как выражается наш приятель. Тише… Поднимите меня!

Офа прыгнула к окну. Римти послушно приподнял женщину, постаравшись обеспечить себе максимальный контакт с ее боками и задницей.

–  Эй!
– что есть силы заорала полуэльфа, схватившись за прутья решетки.
– Эй, начальник! Ты же обещал, что меня выведут в нужник, а говорят, не положено! Начальник! Эй! Я же слышала, ты где-то рядом!

Доломи, который отдавал последние распоряжения персоналу водокачки, с удовольствием пропустил бы эти вопли мимо ушей. Но бойцы уже начали оборачиваться, кто-то за спиной рассмеялся… Сплюнув, Доломи присел у решетки.

–  Не до тебя сейчас, не ори. В ведро сходи, а эти пусть отвернутся. Римти услышал, как за его спиной негромко выругался Грамон.

Поэт оглянулся и увидел, что коротышка сорвал с топчана тонкое тюремное одеяло и скручивает его в жгут. Снова происходило что-то, решавшее его судьбу. Что-то страшное. Но Кей Римти предпочел сосредоточиться на исходившем от тела Офы тепле - это успокаивало.

«Когда держу тебя в своих ладонях, - подумал он, зажмурившись, - то будто по небу скачу на конях… Полуэльфа. Говорят, у них внутри все иначе… Когда бы слог мой был богаче…»

Что-то навалилось на него, и поэт кубарем покатился по полу, подминая под себя Офу. Нельзя сказать, что это уж совсем не было ему приятно, и все же эротический настрой куда-то улетучился. Женщина хрипло кричала, звала на помощь. Проморгавшись, Кей сообразил наконец, что особо опасный коротышка душит госпожу Чандр скрученным одеялом. Первым побуждением бродячего поэта было оттащить Грамона от Офы, но, во-первых, это оказалось непросто, а во-вторых, Римти иногда соображал быстро.

«Цепью ему было бы удобнее, если бы в самом деле хотел убить!
– подумал он, одновременно получая удар локтем в скулу.
– Древние маги, выручите меня в этот раз, как и всегда!»

–  Конвой!
– орал Доломи за окошком.
– Драка в камере, разнимите их!

Грамон, приподнявшись, швырнул Офу через плечо, откатываясь от окошка.

–  Тише, тише!
– горячо зашептал он женщине в самое ухо.
– Все, сейчас придут!

–  Я тебя просто порву, придурок!
– прошипела она.
– Просто порву! Дай только время и место!

–  Не дам!
– пообещал Грамон.
– Даже не надейся. Загромыхали засовы. Оба примолкли, готовясь к решающему

мгновению. Римти, стараясь даже не шлепать босыми ногами, отбежал в угол.

–  Что вы тут затеяли, шантрапа?
– Один орк шагнул к нарушителям порядка, замахиваясь дубинкой.
– Кому не терпится?

Второй встал за его спиной, сосредоточив внимание на Римти. Еще один - в дверях. Поэт понял, что самое время определиться, на чьей он стороне, и тут же определился, плюнув в надзирателя. Орк взревел, кинувшись на обидчика. Не будь Римти вором и бродягой, все кончилось бы одним ударом, но годы общения с полицейскими дубинками выработали у Кея некоторый опыт. Он просто прыгнул навстречу оружию, не дав орку нанести полноценный удар, и вцепился в гибкое дерево обеими руками.