Трое из кольца
Шрифт:
Сами монетки имеют очень непрезентабельный вид. Размером с ноготь, этакие чешуйки. Не сразу и понятно, что это монета, а не какашка. Сергей их чистит от камня, патину – не дай бог счистить. Тогда вообще не будет виден рисунок. Попадаются довольно интересные и мой товарищ определяет период и властителя, чеканившего эти монеты. Вот не жалко же ему, тратить немалые деньги. Он покупает интересующие его монеты через интернет. Одна такая может стоить несколько сотен долларов. Ценность определяет её редкость и сохранность. Мой дружок разрабатывает целую операцию по поиску таких монет. Учитывая, что в
Вои и сейчас я роюсь в куче бижутерии, турецких и арабских средневековых монет и прочем барахле, выложенным на большом подносе. В глубине кучи мне попались несколько медных чешуек, похожих на те, что показывал мне Серёга. Достав очки, пытаюсь рассмотреть, сохранился ли рисунок. Нет, совсем лысые. Медные монеты, как правило находят в плохом виде. Они активно использовались людьми, вот серебро и золото из клада обычно в приличном состоянии.
Пожилой араб, заметя мои поиски, тут же предлагает купить три таких монеты всего за сто шекелей. Ага, сейчас. Это поначалу, я стеснялся с ними торговаться. А сейчас дока в этом деле. Вон, сторговал мужу Наташкиной тётки неплохой ремень за двадцать шекелей. А ведь продавец просил сто десять.
Так и сейчас я остановил красноречие хозяина лавки.
Хм, это кольцо уже второй раз уже попадается мне на этом подносе. Абсолютно невзрачное, большое кольцо серого цвета. Сейчас я автоматически выудил его из кучи. Поразительно, для его размера, оно очень лёгкое. Такое ощущение, что пластик. Но не пластик – это точно. Ключ не может поцарапать его.
– Бери, друг, двести шекелей и оно твоё.
Ага, ищи лоха. Я его даже бесплатно не возьму, и я возвратил его в кучу такого же барахла. Тут меня отвлекла родственница, попросив узнать цену на набор мельхиоровых стаканчиков. Через пятнадцать минут я сбил цену с трёхсот шекелей на девяносто. А чтобы араб не глазел на молоденькую пятнадцатилетнюю тёткину дочку я в нагрузку выцепил то кольцо.
– И это в придачу, чтобы не смотрел на чужих женщин.
Хозяин лавки злобно сверкнул на меня глазами, но скушал и начал упаковывать покупку.
Дальше – традиционно, мои подшефные горячо помолились в Храме, и я потащил их через арабский рынок к Гефсиманскому саду. За этот день родственнички умотались и когда мы вернулись, они сразу отрубились – ушли спать.
Про кольцо я вспомнил через две недели, когда понадобилась мелочь. Вместе с монетками, в кошельке лежало кольцо. Вечером я его достал, покрутил и решил примерить. По размеру оно хорошо подошло на безымянный палец левой руки. Село плотно, при этом царапнув кожу.
Чёрт, как бы заразу не подхватить, я же его даже не продезинфицировал. Бог его знает, сколько народу лапало.
Эта зараза так плотно села на палец, что даже с мылом не смог снять. Ладно, завтра, на работе сниму. В крайнем
Ага, сейчас. На работе я попытался ещё раз снять кольцо. Потом попытался катером его перекусить. Даже следа не оставил. А ведь у катера калённые губки. Единственно, что я сделал, это промыл его спиртом и внимательно рассмотрел под микроскопом.
Кольцо обычное, безыскусное. Только на внешней поверхности имеются три выступающие полоски. При восьмикратном увеличении обнаружил, что полоски имеют интересную структуру. Они покрыты насечкой. Что странно – твёрдосплавная напайка не оставляет следа на поверхности.
Здесь меня вызвали в цех с очередной проблемой, и я оставил этот вопрос на потом. Неудобство кольцо не доставляет, только Наташка поинтересовалась, с чего это я стал носить такую безвкусицу.
Я даже нашёл ему применение, риски на поверхности кольца великолепно режут стекло. А мне по работе приходится разрезать стеклянные кругляши для поклейки разрезанных образцов нашей продукции в лаборатории.
Даже перестал его замечать, пока где-то через месяц, уже ложась спать не заметил на центральной полоске огонёк. На работе попытался рассмотреть в микроскоп, ничего не заметно. А вот через камеру сотового этот микроскопический огонёк заметно.
Вечером, в кровати, уже почти заснув, опять обратил внимание на проблеск огонька. Погладил большим пальцем правой руки эту полоску и внезапно почувствовал вопрос. Ну, типа – накатим сейчас, или попозже. Ну лучше сейчас, мысленно ответил я. Дальше – я отрубился.
Май 1993 год
Через секунду очнулся от страшной головной боли. Горит ночник, я какого-то хрена лежу на диване. Рука затекла от неудобного положения и эта раскалывающая голову боль. Попытался уснуть, закрыв глаза. Не получилось. Пришлось сесть.
Интересно, девки пляшут, а где это я?
Скудно обставленная комната. Диван, журнальный столик с остатками пиршества, тумбочка с небольшим старым телевизором и большое окно.
С трудом сел и попытался рукой прогнать мираж. Не помогло, таже картина. И ещё этот запах алкоголя и солёных огурцов, ещё открытая консерва с бычками добавляет к этому амбре свою толику.
Через пять минут смог собраться и изучить квартиру. К моему удивлению – это однушка. Комната, минипусенькая кухня и совмещённый санузел. У нас в Израиле, не только однокомнатных, даже двухкомнатных не просто найти. Нет, есть конечно оригиналы, покупающие квартиры-студии. Но там площадь квадратов восемьдесят. А тут в общем, не более двадцати. Прямо, как моя первая квартира в Воронеже.
Чёрт, я только сейчас увидел себя в зеркале. От вида чужой рожи мне стало плохо, и я вторично отключился.
Очнувшись, понял, что первое пробуждение было очень щадящим. Сейчас от головной боли я готов на стену лезть.
Я ещё этот кошмар в голове. Ко мне стучится этот, хозяин нового тела. И сопротивляться невозможно.
Так ведь и с ума можно сойти, нас двое. В чужом теле другой человек и, собственно, я Александр Владимирович.
Второй – тёзка, только Сергеевич по отцу. Мне теперь доступна вся его память. Вот здесь то я и начал глючить. Перемешивание сознаний ни к чему хорошему не приведёт, только в дурку – в лучшем случае.