Трое из Леса. Трилогия
Шрифт:
– Для мужчины плохо быть любопытным, но я такой слабак… что уже и не борюсь с собой.
Она поднялась, подала ему руку. Таргитая опалило жаром. Ее пальцы были тонкие, как ивовые прутики, очень нежные, прохладные, словно он опустил руку в бегущий по равнине ручеек.
Они сделали всего несколько шагов, когда подошли к приземистой скале. От кучки деревьев еще доносился стук секиры, на другом конце острова что-то кричал Олег, похоже – звал ужинать.
В самом низу скалы темнел вход. Таргитай решил, что придется опускаться на четвереньки, но вход странным образом стал больше, они рука об руку шагнули в темноту. Он успел дважды стукнуться головой, под ногами хрустели рыбьи кости, панцири раков, как вдруг впереди забрезжил свет.
Таинственная хозяйка ввела Таргитая в просторную пещеру, залитую мертвенно-зеленоватым светом. Сердце Таргитая дрогнуло от жалости, он сказал быстро:
– Бедненькая, как же тебе пришлось здесь мучиться… Ничего, теперь все кончилось. Хочешь, я хворосту принесу? Разожжем костер, согреешься. Ты ж прозябла здесь. В такой сырости захворать недолго!
Она даже отшатнулась с удивлением. В крупных зеленых глазах разгоралось удивительное зеленое пламя. Она вдруг расхохоталась, в тусклом свете блеснули ровные красивые зубы:
– Спасибо, Таргитай! Ты удивительный. Никто обо мне еще не заботился.
Таргитай стоял столбом. Она вдруг зябко передернула плечами, сказала внезапно изменившимся голосом:
– В самом деле становится зябко… Ты великий чародей, Таргитай! Нет, костра не надо. Обними меня крепко-крепко. У тебя должны быть нежные руки и огненное сердце.
Когда он выбрался из зеленой пещеры, в глаза ударил яркий солнечный свет. Сзади скрипнул песок под сдвигающимися глыбами, что закрыли выход. Солнце уже зажгло облака, золотило верхушки деревьев. Огненные лучи скользили по острову, трава вспыхивала зелеными искрами.
Олег встретил его бледный от ярости.
– Где ты… был? – заорал он бешено. Его трясло, он заикался, брызгал слюной. – Мы ночь не спали, искали!.. Мрак и сейчас бегает, каждый камешек уже перевернул, в мышиные норки заглядывает!
Таргитай виновато развел руками:
– Сам не знаю, что стряслось… Задремал на бережку, что ли?
Земля дрожала, от рощицы бежал Мрак, тяжелый и грозный, как тур. На поясе блестели швыряльные ножи, из-за плеча высовывалась ручка тяжелой секиры. Мрак был изнурен, лицо перекошено. Глаза налились кровью, под ними висели темные мешки. Он похудел за ночь, на суставах пламенели кровавые ссадины, а пальцы стали черными, словно оборотень раскапывал землю голыми руками.
– Где ты был? – гаркнул Мрак страшным голосом.
Олег вскочил навстречу, сорвал с перекладины котел с парующей кашей:
– Мрак, я твой любимый кулеш сварил! Со старым салом, что Конан дал. Давай поедим, а за едой он все расскажет.
Мрак сердито сверкнул глазами, в горле словно прокатились тяжелые глыбы. Он тяжело дышал, широкая грудь часто вздымалась. Не говоря ни слова, он сел к костру, взял ложку. Олег, пританцовывая, торопливо снял крышку, ароматный пар вырвался на волю. У Таргитая защипало в носу. Мрак заворчал, но его ложка умело прошлась по краям, снимая остывающую кашу.
Торопливо, чувствуя себя виноватым, Таргитай рассказал все-все. Слушали молча, только сопели над горячей кашей. Деревянные ложки мелькали, каша быстро убавлялась. Сжалились, оставили и Таргитаю на донышке – тот и раньше быстро есть не умел, к тому же боялся горячего.
Пока он выскребывал остатки, Мрак хмуро бросил Олегу:
– Ему даже снится такое, что потом становится песней.
Олег охотно кивнул:
– Да, он певец по рождению. Зря из него тесали охотника, бортника…
Таргитай облизал ложку, вяло удивился:
– Не верите?
Олег пожал плечами, сказал с насмешкой в голосе:
– Тут вовсе не надо быть волхвом, чтобы увидеть, что к чему. Даже Мрак понял, кто эта женщина. Она сказала, как ее зовут?
– Н-нет… Но нужды не было! Имя для того, чтобы отличаться от других, а мы все время были вдвоем.
– Ладно, умник, – прервал Олег в манере бесцеремонного Мрака. – Тебе явилась во сне Дана, понял? Все еще не соображаешь? Люди, плюйте на него! Он все еще не понимает. Дана – главная богиня этой реки.
Таргитай смотрел то на одного, то на другого. Мрак и Олег странно переглядывались, ухмылялись. Наконец Олег сказал тем тоном, как всегда говорили с Таргитаем в деревне, признавая за первого дурака:
– Тебе повезло, что она не явилась наяву!.. Вот уже сотни лет ее никто не видывал. Дана – древнейшая богиня, она полюбила эту реку, все лето живет в ней, а на зиму улетает в вирий. Эту реку поляне так и зовут по ней: Дана-апр, река Даны.
– А киммерийцы? – спросил Мрак.
Застигнутый врасплох, Олег поднял глаза к небу, словно боги только и ждали, чтобы подсказать, помыслил, сказал уверенно:
– Э… просто Северная река. По-ихнему, Борисфен. Борис, Борей, бор – это все холодное у них, северное. Так вот, Тарх, Дана сильнее многих богов. Может быть, сильнее всех. В ней мощь этой реки, что несет громадные камни, как песок, крушит берега, а в половодье заливает целые страны! В древности находились богатыри, пытались отыскать, завоевать красавицу богиню… Сказывают, к самым настойчивым сама выходила навстречу…
Он умолк, пряча улыбку в кудрявой бородке. Таргитай подтолкнул:
– Ну-ну, телись быстрее!
– Летели от ее пинка ниже облака ходячего, но выше дерева стоячего. Тебя еще не лягал конь? Жаль. Мог бы сравнить… Если даст пинка богиня, то лучше бы тебя лягнуло сто тысяч коней. А Дана не просто богиня, самая могучая!
Мрак хмыкнул, он почти не слушал, его глаза обшаривали необозримую водную гладь. Мыслями он был уже на плоту, благо дурень отыскался.
– Разве она так со всеми? – спросил Таргитай неверяще. – Или только с теми, кто хотел взять ее силком, кто похваляется? А ведь говорят же: не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати… А вот ежели бы кто сказал доброе слово!