Трое из Леса
Шрифт:
Степан покосился на Снежану, спросил осторожно:
— За этой бедой мы так и не спросили… Откеля вы? Из Колупаевки? Борщовой? Или Даниловки?.. Но я слыхал, их пожгли еще прошлым летом.
— Мы вообще не поляне, — отрезал Мрак с отвращением. — Разве не видно?
Степан подскочил, стукнулся головой о балку, плюхнулся обратно, челюсть у него отвисла до пояса.
— Не по… не поляне? А разве на свете есть еще люди кроме полян и степняков?
— Слава богам, есть, — ответил Мрак зло. — А то бы род людской вовсе пересекся. Поляне!
Степан весь подался вперед:
— Так откель вы? Из коих сказочных земель?
— Из Леса, вестимо, — бросил Мрак.
Степана отбросило, словно получил обухом между глаз. Снежана быстро подгребла к себе детей.
— Неужто правда? — прошептал Степан в страхе. Его глаза испуганно мерили могучую фигуру Мрака, задержались на его волчьей шкуре. — Никогда не видывал людей Леса. Сказывают про вас всякое…
Снежана ткнула его локтем, Степан поперхнулся, умолк. Мрак спросил подозрительно:
— Что болтают?
— Небылицы всякие, — ответил Степан нехотя. Он уронил взгляд. — Бабьи сказки. Надо же чем-то детей пужать. Вроде бы перекидываетесь в полнолуние. А волхвы вовсе лютых волков подзывают к домам…
Он бросил на Мрака пугливый взгляд. Снежана подгребла детей, девочки начали тереть кулачками глаза, подхныкивать.
— Бабьи сказки, — отмахнулся Мрак. — Навыдумывают. Я, к примеру, могу перекидываться в любой день.
Глава 7
Его глаза горели ярко-красным светом, а черный зрачок был продолговатым, как у лесного зверя. Степан отшатнулся, в испуге сел мимо бревна на пол, задрав кверху лапти. Снежана завизжала, девочки заревели во весь голос, уткнулись мордашками в ее подол.
— Подумаешь, степняки вас бьют! — бросил Мрак яростно. Он быстро поднялся. — Тьфу! Робкого пса и петух бьет. Олег, пойдем отсюда. Если мы останемся, они обгадятся, а мы задохнемся от вони.
Утром, поднявшись с первыми лучами солнца, Мрак и Олег взялись ставить над ближайшей печью крышу. Из обгорелых бревен и досок набрали годных, вкопали четыре крепких столба, соединили поперечными балками. Когда сколачивали крышу, из землянки выбрался, щурясь от солнца, Степан.
Поставив ладонь козырьком, он понаблюдал за неврами, осторожно бочком приблизился:
— Вы того… не серчайте. Мы боимся Леса, как и Степи.
Мрак сердито промолчал, а Олег спросил удивленно:
— Почему?
— Мы зажаты между Лесом и Степью. От Леса потихоньку отщипываем земельку, от Степи отбиваемся. Нам тяжко…
Он подхватил обломок доски, робко подал Мраку. Снежана выглянула из землянки, увидала работающих, быстро скрылась. Мрак сердито вертел головой, наконец с облегчением ругнулся, стукнул кулаком по бревну.
По пожарищу бежали, взявшись за руки, Таргитай и Зарина. Их щеки разрумянились, глаза блестели. В свободной руке Таргитая была сопилка, а Зарина прижимала к высокой груди букет цветов.
Степан покосился на них, сказал, колеблясь:
— Похоже,
Зарина вспыхнула, сказала горячо:
— Мы излазили все подполы! Зерна хватит и на помол, и на посевы. Так что отлучались недаром.
— Подол одерни, — посоветовал Степан. — Да и ты, молодец, застегнись… Зарина теперь сирота, обидеть ее нетрудно.
Зарина покраснела еще ярче:
— Дядя Степан!
— Я дядя Степан, Заринушка, уже тридцать лет.
— Дядя Степан, не знаете, так не говорите плохих слов. К нам пришли три могучих витязя, а вы их так привечаете!
Степан с сомнением окинул взглядом страшноватые фигуры невров. Таргитай с его румяным лицом и синими глазами выглядит наименее звероватым, но и он в своей волчьей шкуре больше походит на вставшего на дыбы медведя, чем на человека.
Степан разжег огонь в печи, а Снежана изготовила первый настоящий, как она сказала, полянский обед. Невры сели за стол с опаской. Даже хлеб видели первый раз, а Снежана испекла два каравая: темный ржаной и нежно-белый пшеничный, а тут еще солености и копчености, колбасы, окорока, нашпигованное сало, перец красный и перец черный…
Зарина щебетала, что в тайных закромах сохранилось много зерна, гороха, гречки. Многое степняки нашли, забрали, многое сгорело, но немало и осталось. К тому ж поля давно засеяны. Теперь они, пятеро полян и трое невров, наследники всего огромного урожая, которого не дождались двести полян…
— Двести! — ахнул Таргитай.
Мрак нахмурился, зыркнул на Степана, Снежану. Наступила тяжелая пауза. Степан переводил обеспокоенный взгляд с одного на другого невра, не понимая, почему вдруг напряглись, подобрались, потемнели.
— Двести, — повторил он неуверенным голосом. — А что? В Колупаевке, это деревня за оврагами, было больше тыщи…
Мрак выпрямился, со стуком бросил ложку на стол. Олег быстро опустил ладошку на его огромный кулак:
— Погоди! А вдруг не врет?.. Где охотой прокормится один, то с одомашненным зверьем, как у степняков, можно кормить уже сто человек. Для пастбищ надо меньше земли, смекаешь? А если засеять зерном или пустить под огороды, то прокормится тысяча, а то и больше… Мрак, они расплодятся здорово!
— Поляне?
— Поляне. Если степняки не вырубят начисто.
Мрак покачал головой, снова взял ложку.
— Лучше охота, — буркнул он. — Хоть бедно, зато нет резни… Ладно, нам возврата в Лес нет. Расскажи, Степан, о степняках. Нам жить здеся.
Степан горько усмехнулся, задержал ложку возле рта.
— Есть полянское правило: когда я ем — я глух и нем. Еще: когда я кушаю, я никого не слушаю. Но с другой стороны, крепкая большая семья только за обедом и собирается. Когда еще поговорить?.. Степняки землю не пашут, городов не строят. Сегодня стоят в одном месте, завтра в другом. Если где находят наше село, то сжигают, людей режут как скот, а молодых уводят в полон.