Трое с площади Карронад
Шрифт:
Славка разжал руки и упал на бетон.
— Я не веселюсь, Тим… Давай макнемся!
Они стали раздеваться.
Славка сказал:
— А все же хорошо, что сегодня мамы нет. Не узнает, что эта штука настоящая…
Они встали на бетонную ступень.
— Имей в виду, вода сегодня холодная, — предупредил Славка.
— Ладно, вытерпим и это, — сказал Тим. — Прыгаем?
— Да… Подожди… Тим! А если дать ей телеграмму, что я заболел? Она же приедет, верно?
Тим ничего не сказал. Он, видимо, не решился ответить и опустил
— Я пошутил, Тим, — сказал Славка и прыгнул в соленую воду.
Он никуда не поплыл, а повис, как в невесомости, в плотной зеленой толще. Холод сжал его на несколько секунд и ослабел, отступил. Глубина тихо звенела. Это отзывалась в ней работа судовых моторов, корабельного завода, плавучих кранов и доков. Это жили несмолкаемой жизнью Город и Флот.
Славка вдруг вспомнил, как ночью звенят сверчки.
В это время шумно прыгнул Тим…
Площадь Карронад
Прошла неделя. За это время мама прислала сначала телеграмму, а потом письмо. В телеграмме она сообщала, что долетела благополучно. В письме просила Славку быть осторожным, не ходить раздетым по холоду и слушаться бабу Веру.
«Вера Анатольевна — замечательный человек, — писала мама. — Помогай ей во всем. Скоро я вышлю вам денег. А когда приеду, мы вместе подумаем о ремонте дома».
Этими словами она давала Славке понять, что приедет. Но когда приедет — было неясно. Дом бабы Веры выглядел прочным и, судя по всему, скорого ремонта не требовал.
Через день после маминого письма пришло еще одно. Совсем неожиданное.
«Комарик, здравствуй! Кое-как нашла твои следы. Сначала узнала твой старый адрес, приехала в Усть-Каменск и здесь повстречалась вчера с твоей мамой. Она мне все про тебя рассказала. Даже про цепь. Ты молодец, и твой Тим молодец. Вы там держитесь, не меняйте курс. Тебе, Славчик, здорово повезло…
Мне тоже повезло. Меня, кажется, берут стажером на теплоход «Краснокамск». Если все будет нормально, может быть, в ноябре мы придем в ваш порт. Вот тогда поговорим!..
А я все-таки правду говорила: ты стал рулевым. Молодчина.
Как поживает ушастый друг Артемка? Привет ему, обормоту. Он еще не забыл Анютку?»
Стало Славке после этого письма хорошо и грустно. Хорошо, потому что Анютка нашлась и вспомнились счастливые дни первых плаваний. Грустно, потому что столько печального случилось, пока Анютка где-то пропадала. Но ведь и хорошее случилось. И, несмотря ни на что, были у Славки море. Город и Тим.
И была теплая южная осень. А по Славкиным понятиям — еще полное лето. Вода, правда, стала холоднее, но все же они с Тимом иногда купались. Два раза с ними ходил купаться Динька. Холодной воды он не боялся, но плавать не умел и, когда его пытались учить, верещал так, что уши закладывало.
— Тихо ты! — прикрикнул наконец Славка. И пригрозил: — Я за тебя возьмусь. Ты у меня научишься вести себя, как положено интеллигентному ребенку семи с половиной лет.
Динька притих и смотрел на Славку с опаской, пока ему не объяснили, что это была шутка…
Наступил еще один понедельник. После четвертого уроки Динька разыскал Славку на втором этаже.
— Тебя с Тимом какая-то тетя ищет. Большущая.
Большущей тетей оказалась Настя. Она спросила:
— Не надоело отдыхать?
— Игорь Борисович сказал, чтобы две недели…
— Он велел прийти.
Славка и Тим ринулись на базу.
Игорь Борисович был, как всегда, хмур и недоволен жизнью. Он выставил из кабинета трех новичков, которых записывал в журнал, а Славке и Тиму сказал:
— Можете готовить яхту к выходу. Но чтобы никто из новых ребят не знал о ваших подвигах. Примеры заразительны, а мне здесь вполне хватает двух авантюристов… Есть вопросы?
— Нет! Вопросов! Товарищ! Начальник! Базы! — в два голоса откликнулись Тим и Славка и хотели рвануть на пирс.
— Стоп, — сказал Игорь Борисович. — Имейте в виду: я, еще не начав нормальную работу секции, получил уже от начальства крупный нагоняй. Из-за вас. Поэтому, если что натворите, больше вам не помогут никакие заступники.
— А… какие заступники? — осторожно поинтересовался Славка. Он почувствовал, что одной Настей здесь не обошлось.
Игорь Борисович усмехнулся:
— А вы не знаете?
— Нет! — хором сказали Тим и Славка.
— Любопытно… То из штаба флота звонят, то является кудрявая девица и орет на меня, как старый боцман на провинившегося юнгу… Чучело какое-то еще принесла. Чуть не забыл.
Он вытащил из тумбочки письменного стола странное существо. Оно оказалось сшитым из пестрых лоскутков. У существа торчали длинные уши, но это был не заяц. Это был не то ослик с большим улыбчивым ртом, не то помесь кролика и обезьяны. Плюшевое брюхо его подпоясывал ремешок с блестящей пряжкой, а за ремешком торчал маленький заклеенный конверт.
Славка и Тим распечатали письмо.
«Семибратов! Это тебе вместо Артемки, раз его больше нет. А если не понравится, пожалуйста, можешь выбросить. Мне-то что! Только не воображай, что я в самом деле обращала на тебя внимание».
— Ну и Любка, — пробормотал Славка.
А Тим нерешительно посмотрел на обезьяну-кролика:
— Что с ним делать? Может, возьмем?
И они взяли себе этого ушастого зверя. Не вместо Артемки. Артемку никто не смог бы заменить. Взяли просто так — не выбрасывать же. Дали ему имя «Шастик». Сперва назвали Ушастиком, а потом сократили. Шастик лучше. Как будто он озорной, неспокойный — все время где-то шастает. Пестрый улыбчивый зверек «шастал» над волнами, когда «Маугли» опять начал плавание. Но в сумке Славка его не носил. Шастик жил в яхте, в ахтерпике.