Трое шведских горных мужчин
Шрифт:
— Мы просто беспокоимся, — говорит Илай, переминаясь с ноги на ногу.
— Конечно, это так. Но от того что вы ее задушите, не будет никакой пользы. — Она похлопывает меня по спине. — Она взрослая. Равна с вами. Относитесь к ней как к своему партнеру, а не как к ребенку. Не принимайте решения за нее.
Малышка начинает ерзать, и я провожу рукой по животу, когда тупая спазматическая боль наконец утихает. Прерывисто дыша, я поднимаю взгляд. Ребята отступили, но все еще стоят поблизости, наблюдая за мной с беспокойством на лицах.
— Мне очень
Они смотрят друг на друга, как будто не знают, что делать. Я не могу их винить. Я не знаю, что делать. Я чувствую раздражение, злость и грусть. Я просто хочу прижаться к малышке и исчезнуть.
— Дэйзи. — Коул опускается на колени передо мной, оказавшись на уровне моих глаз. Он не пытается прикоснуться ко мне. — Чего ты хочешь?
Я принюхиваюсь.
— Бургер.
— В ресторане? Или на вынос?
— На вынос.
— Хорошо. — Он протягивает мне руку, помогая подняться.
Аманда тоже встает.
— Хорошо. Я тебе напишу.
***
Несколько часов спустя, когда мой желудок набит едой, а мозг затуманен несколькими оргазмами, я чувствую себя гораздо менее возбужденной. Мы все четверо растянулись на огромной кровати Ривена, прижавшись друг к другу.
Что ж. Трое из нас валяются, а Коул сидит прямо, как шомпол, на краю матраса, уставившись в пространство. Мальчики снова говорят о том, кому, по их мнению, принадлежит ребенок.
— Будем надеяться, что она моя, ради ее же блага, — говорит Илай, потягиваясь. — У меня определенно лучшие гены из нас троих.
Рив фыркает.
— Да?
— Конечно. Просто посмотри на меня. — Он машет рукой перед своим лицом. — Представь ребенка с такой красивой внешностью, как эта.
Я закатываю глаза.
— Она будет вся ваша. Вы все будете отцами. Мы все будем растить ее вместе. — Я многозначительно смотрю на Коула, который ничего не говорит. Я не думаю, что он сказал хоть одно слово с тех пор, как мы вернулись домой.
— Конечно. Конечно. — Илай делает паузу. — Но она все равно будет моей.
— Да, Илай. Она все равно будет твоей.
Он усмехается, откидывая голову на подушку.
— Я так взволнован, — бормочет он. — У меня будет дочь. Я собираюсь стать папой.
Я улыбаюсь, но чувствую пустоту внутри. Чувство вины терзает меня. Мне до сих пор так стыдно за то, что я накричала на них всех ранее.
Ривен, должно быть, чувствует, что что-то происходит, потому что он перемещается позади меня, притягивая ближе к своей груди.
— Чувствуешь себя лучше? — бормочет он. Я киваю, прижимаясь к его чистому, мягкому, теплому запаху, но у меня болит в груди.
Ребята в конце концов засыпают рядом со мной, и я проваливаюсь в беспокойную дремоту в объятиях Рива.
***
Такое чувство, что я сплю всего несколько минут, прежде чем снова резко просыпаюсь. Крошечная ножка пинает меня по грудной клетке. Я вздыхаю. Я чертовски устала. Мы проходим через это каждую
Блять.
Я ни за что не смогу так заснуть. Сдерживая стон, я соскальзываю с кровати и на цыпочках выхожу в коридор. Мне нужно подышать свежим воздухом. Немного холодного воздуха. Лежать между несколькими мужчинами приятно, но становится жарко, и в наши дни я почти всегда чувствую себя потной и перегретой. Ковыляя к входной двери, я натягиваю лыжную куртку и выхожу на улицу. Сейчас июль, и температура на самом деле довольно теплая. Весь снег растаял, и, хотя уже перевалило за три часа ночи, солнце стоит высоко в небе. Летом на улице никогда не темнеет.
Я выхожу босиком на маленький внутренний дворик. Коул построил его во время моего самого первого лета здесь, когда я упомянула, что было бы неплохо иметь место, чтобы поесть на улице. Все выглядит довольно просто: обеденный стол и несколько диванов, покрытых подушками. Повсюду разбросаны брызги красок, оставшиеся со всех времен, когда я приходила сюда работать.
Я хмурюсь, когда замечаю Коула, сидящего сгорбившись на одном из маленьких диванчиков. В одной руке у него кусок дерева, а в другой строгальный нож.
— Привет.
Он поднимает голову и видит меня. Его взгляд опускается на мою руку, лежащую на животе.
— Милая, — мягко говорит он.
— Не надо, — предупреждаю я. — Еще одно милое слово и я разорву тебя пополам.
Он прищуривает глаза.
— Я не Илай. Или Ривен. — Он оглядывает меня с ног до головы. — Почему ты здесь?
Я ковыляю к дивану и плюхаюсь на него. Деревянная рама скрипит.
— Там было слишком жарко. И малышка избивает меня.
— Хм. — Я подпрыгиваю, когда он прижимает большую руку к моему животу. — Успокойся, — грубо приказывает он. — Ты делаешь больно своей матери.
Как будто она действительно может его слышать, малышка перестает брыкаться, успокаиваясь. Я вздыхаю, откидывая голову на подголовник, вдыхая свежий ночной воздух. Я готова родить этого ребенка. Я уже готова встретиться с ней. Я больше не могу выносить это ожидание, подготовку и беспокойство.
Коул держит руку на моем животе несколько минут, успокаивающе и уверенно, затем возвращается к тому, что делал. Я слышу мягкий стук ножа по дереву и снова открываю глаза, чтобы посмотреть, как он строгает. Прямо сейчас кусок дерева выглядит не очень, но его глаза остры и сосредоточены, когда он вырезает.