Трое сыщиков, не считая женщины
Шрифт:
Прошел мимо его внимания и скандал, назревавший за одним из соседних столиков. Там сидели три человека — девушка и двое парней. Один небольшой, коренастый, он все время дергался и вертелся, словно ребенок, которого заставили делать уроки, а ему не терпится вырваться, чтобы поиграть во дворе в футбол. Другой был высокого роста, хмурый. Обвислые усы в форме подковки придавали его лицу донельзя унылый вид. Темноволосая девушка была в короткой блузке, открывавшей полоску живота, и джинсах. Она сидела, низко опустив голову. Сразу трудно понять — спит или чем-то сильно расстроена. На их столике торчали три бутылки
Градус их разговора постепенно повышался, и вскоре до Турецкого донеслись отдельные реплики.
— Пыхало свое приподними, — обращался вертлявый крепыш к девушке. — Я хочу, чтобы ты мне в глаза смотрела, сучка… Я кому сказал!
Девушка не реагировала на его слова, и вертлявый влепил ей звонкую оплеуху. Затем он поднялся, достал из внутреннего кармана пиджака деньги и швырнул несколько бумажек на стол.
— Пошли, что ли, — сказал он долговязому приятелю, — чего зря время терять. С этой оторвой каши не сваришь. Потолкуем в следующий раз.
Не говоря ни слова, хмурый поднялся и побрел за ним следом.
Когда парни вышли, девушка встала и, слегка пошатываясь, подошла к Турецкому. На ее лице играла хмельная улыбка. Она уселась напротив него.
— Видели, да? Вот жлобье. Таких еще поискать надо. — Она протянула ему руку: — Зажигалка.
Взяв со стола зажигалку, Александр Борисович чиркнул и галантно протянул ее собеседнице, не заметив, что у нее нет сигареты.
— Я не курю, — засмеялась девушка. — Это у меня прозвище такое — Зажигалка. Многие не любят, когда кто-то рядом умеет веселиться, зажигать. А я умею… Что читаем?
Вместо ответа Турецкий взял книгу в руку и, подражая интонациям трагического актера, прочитал вслух:
— «Я и не рассчитывал, что могу их убить, — подумал старик. — Раньше бы мог. Однако я их сильно покалечил обеих, и они вряд ли так хорошо себя чувствуют».
— Знаю, помню. Это Эрнест Хемингуэй. «Старик и рыба».
— Вы — гордость нашего кафе. Вы объявляетесь победительницей постоянно действующей литературной викторины, — усмехнулся Александр Борисович и внимательно посмотрел на девушку: — Вам лед нужен, Зажигалка. Иначе будет синяк. А подобная особая примета совсем не идет к вашему личику. Сейчас возьму у бармена лед.
— Сам ты синяк, — устало произнесла девушка. — Комплиментщик. Много вас таких развелось.
— Ну, эти-то, кажется, из другой плеяды, — хмыкнул следователь, увидев, что в кафе вернулись двое знакомых Зажигалки. Те подошли к их столику, и вертлявый схватил девушку за руку:
— А ну-ка, пойдем отсюда… Пойдем, кому я сказал! Ты кого себе нашла опять!
Турецкий встал, чтобы подойти к стойке бара, взял палочку. На ходу сказал:
— Девушку не обижайте. А то и я обижусь. Я сейчас вернусь.
— Чего? — презрительно уставился на него вертлявый. — Ты куда пошел, хромой черт?! Я к тебе обращаюсь, инвалид!
Турецкий вплотную подошел к нему. Лицо его было спокойно, только на скулах играли желваки.
Инцидент зашел слишком далеко, чтобы его участники пошли на мировую. Александр Борисович в его исходе не сомневался — в свое время он брал уроки рукопашного боя у чемпиона милицейского спецназа. С парой-тройкой дилетантов расправится играючи.
— Кажется, приятель, вы дипломированный
— Чего?! — протянул вертлявый презрительным тоном.
— Тогда не надо ставить мне диагноз. Он вполне может оказаться ошибочным, — чуть ли не по слогам процедил Александр Борисович и, не давая тому опомниться, ударил его головой в лицо. Вертлявый рухнул как подкошенный. Турецкий же молниеносным движением ноги сильно толканул деревянный стул в сторону хмурого, попал выступающим ребром сиденья по обоим коленям, и тот тоже упал. Сделал это следователь очень вовремя, потому что хмурый уже был готов броситься на обидчика своего товарища. Однако Турецкий действовал на опережение, он опрокинул рывком тяжелый стол на хмурого. От сильного удара тот ойкнул, после чего затих. Стало ясно, что этот противник выбыл из игры. Зато в себя пришел вертлявый, он пытался подняться, да не тут-то было — Александр Борисович бросился на него, словно тигр, и обеими руками придавил палку к его шее. Оставалось нажать, и бедняга непременно бы задохнулся.
Девушка вскочила и от ужаса завизжала…
…Подобно всем другим сотрудникам, Щеткин прекрасно знал, когда можно обращаться с просьбами к начальнику отдела, в котором он работал, а когда — нельзя. Когда у полковника Шапорина хорошее настроение, его можно просить о чем угодно, он последнюю рубаху отдать готов. Если же Михаил Александрович находится в скверном настроении, его лучше обходить за версту. Как-то у полковника сильно разболелся зуб. По его смурному виду можно догадаться, что Шапорин чувствует себя неважно. Тем не менее один молодой оперативник ворвался в кабинет, на радостях не обратил на это внимания и хотел отпроситься, чтобы забрать жену из роддома. Так Михаил Александрович не разрешил. Правда, в обеденный перерыв он съездил в поликлинику, удалил зуб — и сразу ожил. Пришел к этому оперативнику, попросил прощения и отправил его за женой. Тот говорит: «Товарищ полковник, мне еще рано, их в четыре выписывают». — «Все равно езжай. Пока цветы выберешь, то да се». Так и выпер того раньше времени.
Щеткин, прежде чем просить полковника, старался учитывать все обстоятельства. Сегодня был такой день, что из Шапорина можно веревки вить. Михаил Александрович был заядлым футбольным болельщиком, всю жизнь болел за московское «Динамо». Те, хотя и набрали за бешеные деньги португальцев, играли крайне неудачно, плелись в хвосте таблицы. После каждого матча полковник ходил туча тучей. Но вчера случилось чудо — словно по заказу, динамовцы выиграли у ярославского «Шинника». Поэтому сотрудники то и дело бегали к своему начальнику, очень много просьб накопилось за последнее время.
Просидев долго в приемной, Петр прошел наконец в кабинет начальника. Полковник принял его очень радушно, усадил, расспрашивал про сестру и племянницу, поинтересовался о муже сестры — Володя недавно перешел работать на телевидение. Улучив момент, Щеткин рассказал про покушение на Свентицкого.
— Дело находится в военной прокуратуре. Но я хотел вас попросить забрать его у них.
— Чего ради?
— Это даже нелогично, что они им занимаются. Ведь преступление совершил не военный, генерал-лейтенат в данном случае потерпевшая сторона. Во-вторых, дело губернатора я закончил и мог бы сейчас заняться Свентицким.