Трое в долине
Шрифт:
— Потому что внутри сферы время и пространство ведут себя как и должны, — ответил за мальчика Норр. — А вот в долине пространно-временные потоки изломаны, перекручены. Без защиты там вообще нельзя находиться. Не говоря уж о том, что вся долина наполнена страдающими душами, которые за столько лет совершенно точно преобразовались в нечто весьма нехорошее.
— Например, во что?..
— В демонов? — буквально на мгновение опередила меня Ланка.
— Нет, — качнул головой призрак. — Чтобы вырастить демона, его нужно кормить душами живых на протяжении многих лет. А здесь не осталось живых — только мертвые,
— А сейчас здесь тогда что? — снова спросила подруга.
— Скверна, — сухо отозвался Норр.
— Разве между ними есть разница?
— Как между тобой и зомби, между живым человеком и обезображенным скверной скелетом… Основа вроде бы одна, однако суть совершенно разная. В царстве теней души не страдают — напротив, там они обретают покой. Тогда как здесь…
Призрак с грустью уставился на витающий вокруг сферы пепел.
— Здесь царит боль. И холод. Здесь нет богов. Нет развития. Нет будущего. Только тьма, и она тут воистину вечна.
— Хорошо, что напомнил, — встрепенулся вдруг Вилли и ткнул рукой куда-то в сторону. — Видите вон те тени у самой земли?
Мы дружно повернули головы, и я даже прищурилась в попытках рассмотреть, что именно Вестник имеет в виду. Однако так ничего путного и не увидев — за пределами щита пепел все еще сильно мешал обзору, поэтому я рискнула подойти к щиту вплотную и еще разок присмотрелась.
— «Прозрение» не трогай — ослепнешь, — на всякий случай предупредил меня Норр, но я и так хорошо запомнила, что нам запрещено использовать магию, в том числе и магию крови. Поэтому просто опустилась на корточки и буквально приникла глазами к поверхности щита в надежде разобраться.
И вот тогда, немного привыкнув к мельтешению пепла, я наконец-то начала кое-что различать. В частности, более плотные облака пепла, стелящиеся по земле и чем-то смутно напоминающие барханы. Причем, если бы они просто стояли на месте, я бы, наверное, и сейчас не обратила на них внимания, однако они, словно гонимые невидимым ветром, постепенно сдвигались в сторону щита. Но что самое необычное, происходило это вдоль всего периметра, что стало для меня не самым приятным открытием за сегодня.
— Внутри щита безопасно, — вновь предвещая наши вопросы, добавил Вилли. — Но крупные скопления душ нам лучше обойти стороной. Щит все-таки не вечен, а эти создания наверняка будут настойчивыми. Здесь их еще мало — это все-таки окраина. А вот в центре нам придется туго, так что, ребятки, не тратим время попусту, а будем уже двигаться дальше.
Мы молча повиновались, следом за Вилли направившись к виднеющемуся в скалах проходу. Поначалу я, правда, беспокоилась, как поведет себя щит, но все оказалось в порядке — по мере того, как двигались мы, сфера отрицания тоже сдвигалась, поэтому мы шли, можно сказать, накрытые огромным колпаком и могли не беспокоиться о том, что он где-то прохудится.
Как я поняла, место, в котором мы оказались, являлось чем-то вроде преддверия самой долины. Крохотный пятачок возле моста и ущелья, от которого в глубь кольца гор, отделяющего собственно долину от барьера, уводила вполне
На что, чтобы их преодолеть, у нас ушло около часа, и за это время вокруг практически ничего не поменялось. Все те же серые камни под ногами, все тот же пепел, то и дело оседающий на сапогах, нависающие сверху скалы и… тишина. Абсолютно мертвая, прямо-таки гробовая тишина, разбавляемая лишь звуками шагов и нашим собственным дыханием.
Пепельные облака нам по дороге не особенно докучали — они постоянно клубились вокруг щита, однако выше колен обычно не поднимались и вплотную не подходили. Каждый раз, когда щит оказывался от них на расстоянии в две ладони, они неизменно отступали и, наползая на соседние «барханы», спешно ретировались, после чего снова смыкались и образовывали сплошной ковер.
Однако по мере того, как мы приближались к выходу, таких «барханов» становилось все больше, и они постепенно начали расти. Сперва по бедро, а потом и по пояс… признаться, бесконечно колыхающиеся, то и дело норовящие сомкнуться вокруг нас волны начинали доставлять определенное беспокойство.
И вот наконец у самого выхода нам стали попадаться горы пепла уже в рост человека. Чуть позже мне показалось, что у некоторых из них есть определенная, вполне узнаваемая форма. При должном воображении уже можно было различить в них вполне сформированные головы, руки, туловище… хорошо еще, что лиц не было видно, иначе это выглядело бы совсем жутко.
Но самое неприятное, что большинство этих горок постоянно находилось в движении. Как волны. Или как беспрестанно перекатывающийся от ветра песок. И вот вместо головы тебе уже чудится чья-то злобная морда. Вместо двух рук в твою сторону начинают тянуться сразу четыре. А вместо ног и вовсе иногда образуется нечто массивное и зловеще шевелящееся, как если бы какой-то злой гений додумался скрестить человека и многолапое морское чудище.
— Фу, гадость какая, — тихо-тихо произнесла Ланка, когда таких уродливых фигур на нашем пути стало попадаться все больше. — Такое впечатление, что они соревнуются, кто из них страшнее.
— Они постоянно меняются, — словно прочитал мои мысли Ник. — Это вообще нормально?
— Для них — да, — отозвался призрак, а потом добавил: — Давайте-ка обойдем вон ту группу душ. Чем-то она мне не нравится.
Мы послушно свернули, огибая восемь тесно стоящих фигур из шевелящегося пепла, благо размеры прохода позволяли маневрировать. Но не тут-то было — стоило нам только сойти с пути, как одна из фигур плавно перетекла в сторону и снова загородила нам дорогу.
— Это уже не похоже на совпадение или простую галлюцинацию, — пробормотал Ларун, останавливаясь и делая остальным знак замереть на месте. — Вильгельм, ты уверен, что мы движемся правильно?
Вестник даже не обернулся.
— Другого пути здесь нет. Идемте. Пока их не слишком много, это неопасно.
Я откровенно заколебалась, прежде чем сделать новый шаг, а когда заметила, что следом за первой фигурой посреди дороги появилась вторая, снова испытала сильное желание обогнуть их стороной. Однако идущий первым мальчик шага не убавлял, поэтому мы волей-неволей пошли следом, то и дело ежась от нехорошего предчувствия.