Трое за те же деньги (сборник)
Шрифт:
" — Что за черт?» — подумал Эрл, голова работала медленно и натужно.
— Выключите свет! — закричал он, воинственно размахивая рукой. Выключите!
— Руки вверх, — прогремел голос из темноты. — Живо! В тебя целятся два десятка стволов!
— Я хочу забрать Самбо, и все, — прокричал Эрл в темноту. — Я его заберу, слышите?
— Подними руки вверх! У тебя нет никаких шансов.
— Я приехал забрать его. Разве не понимаете? — яростно заорал Эрл, выхватил пистолет и выстрелил в сторону света, падавшего на него слева. Раздался звон разбитого стекла, и тот погас. — Мы не хотим неприятностей, слышите?
Что–то его ударило, и Эрл растянулся на крыльце. Он не заметил вспышки и не услышал выстрела; все, что он почувствовал — неожиданную боль в ноге и приступ ярости, вызвавший слезы на глазах.
— Будьте вы прокляты, — процедил он и сидя выстрелил во второй фонарь.
Его обступила тьма, и он с трудом поднялся на ноги, прислушиваясь к звукам дождя, стучавшего по крыше над головой, и отдаленным раскатам грома где–то в лесах.
— Почему они стреляли в меня? — подумал Эрл, скрипя зубами от боли. Ведь я все делал правильно, разве не так? О, Боже, почему они стреляли?»
Из темноты вырвался новый луч света. Эрл ничего не мог объяснить этим теням в ночи. Мысли потоком неслись у него в голове. Война же кончилось, не было никакой надобности сражаться. Он должен был забрать Самбо, вот и все. Эрл бесцельно помахал пистолетом в воздухе, и внезапная острая боль пронзила живот, словно туда кувалдой забили копье. Шатаясь он двинулся к двери, крича от боли. Пистолет в его руке подумал сам; со звоном разбитого стекла свет исчез, когда он выпустил в ту сторону последние пули.
Потом вновь воцарилась тьма, раздались голоса и топот ног в тяжелых башмаках по мокрой земле. Он нащупал дверную ручку и последним отчаяным усилием ввалился внутрь. Теперь он был в безопасности; ярость бури и ярость людей осталась снаружи. Они с Самбо смогут немного отдохнуть, а потом двинутся в путь…
— Самбо! — отчаянно крикнул он и, шатаясь, пересек маленькую прихожую. Что–то случилось с ногой, и он опустился на колени, гостиная поплыла перед глазами. — Боже мой, — прошептал он, думая, серьезно ли ранен.
Старик скатился с кровати и лежал под грудой грязных одеял на полу.
Но с Ингрэмом все было в порядке; опершись на руку, Самбо смотрел на него во все глаза. Эрл решил, что Самбо выглядит не слишком хорошо; может быть, просто испугался. Или подумал, что я его бросил…
— Все в порядке, Самбо, — сказал он, прижав руку к животу, чтобы умерить боль. — Я тебя вытащу. Ничего не случится…
Эрл покачал головой, удивляясь, почему так трудно дышать; казалось, в комнате не хватает воздуха.
— Не разговаривай, — взмолился Ингрэм. — Ты очень серьезно ранен. — Он с трудом сел. — Лежи, Эрл, лежи.
— Я прекрасно себя чувствую, Самбо, — Эрл попытался улыбнуться, но губы его почему–то стали очень твердыми и холодными. — Я за тобой вернулся. Ты же знал, что я должен вернуться, верно? — Эрл проглотил что–то теплое и густое, застрявшее в горле, и умоляюще повторил, — Ты знал это, правда?
— Конечно, знал, Эрл. — Ингрэм начал беспомощно плакать. — Все это время знал. Лежи, пожалуйста.
— Я не должен был оставлять тебя… Мы же оба армейские… Нужно было помочь… — Эрл снова покачал головой, упрямо борясь с ужасной слабостью. Должен был прийти, Самбо, — сумел выговорить он. Потом вытянул руку вперед и провел по лицу.
— Боже мой! — тихо простонал Ингрэм. — О, Боже, Эрл.
— Не волнуйся… — Эрл поднял голову с пола и посмотрел на негра. Самбо… — Он увидел слезы, текущие по лицу Ингрэма, и его захлестнула печаль. — Я не смог это сделать, — простонал он. — Я не вернулся. Ничего не вышло.
— Ты прекрасно все сделал, — закричал Ингрэм, сполз с дивана и крепко схватил Эрла за руку. — Никто не мог бы сделать это лучше тебя, никто в целом свете.
— Кое–что я умею неплохо, — сказал Эрл, прижавшись щекой к холодному полу. И тоже сжал руку Ингрэма. — Нам никогда не пойти с тобой на бейсбол, Самбо. Никогда.
— Кому нужен этот чертов бейсбол, — голос Ингрэма сорвался. — У нас и так всего было хоть отбавляй, дружище.
Эрл слышал, но ответить уже не мог; свет в комнате угасал и исчез совсем. Теперь уже не было ни черных, ни белых; ничего, кроме покоя, и это последнее, что он почувствовал, прежде чем умереть…
Ингрэм безнадежно смотрел на остекленевшие глаза Эрла, не ощущая рыданий, которые сотрясали все тело, не ощущая ничего, кроме чувства огромной необратимой потери.
Вокруг раздавались какие–то голоса, пол дрожал от топота тяжелых башмаков. Чьи–то руки схватили его, сначала грубо, потом более бережно, и опустили на диван.
Кто–то сказал:
— Он тоже чуть жив.
И другой голос:
— Женщины нет. Нужно организовать поиск. Она не могла уйти далеко.
Старик пронзительно что–то твердил, а чуть погодя раздалось кудахтанье Крейзибоун.
— У цветного парня неплохие манеры, говорю вам. Он вполне прилично держал себя. Зато женщина — сущий дьявол. Хотя моему старику она понравилась. Ему всегда нравились потаскушки. А я всегда была слишком похожа на леди. И требовала с собой хорошего обращения. Он никогда не осмеливался поднять на меня руку. Боюсь, мне придется…
— Все в порядке, мэм, — негромко сказал кто–то. — Больше не о чем волноваться. Просто сидите спокойно и отдыхайте.
Полицейский в синей форме с любопытством взглянул на плачущего Ингрэма.