Трофей для тирана. Том 2. Белый ферзь
Шрифт:
Слуга, заметив ее пробуждение, засуетился, предложил ей воды, собрался кого-то позвать, но в дверях столкнулся с другим слугой. Тот просто вышвырнул мальчишку за дверь, а сам направился к Канелии. Та сразу нахмурилась, приподнялась и полезла рукой под подушку, надеясь, что спрятанный там кинжал никто не забрал. Этого слуги она не помнила, а поступь его была слишком уверенна для местного служки, да и одежда была не слишком потаскана.
– Ты как? – внезапно спросил слуга и резким движением убрал от лица растрепанные волосы.
Кенли
– У слуг в нашем корпусе одежда потрепанней, - сообщила она, закрывая глаза.
Это была уже привычка. Ноктем слишком часто переодевался, выдавая себя за кого-то другого. Он называл это способом сохранить свою свободу. Кенли же понимала, что это его способ вести свои дела тайно от отца, потому она критиковала его внешний вид, если на то были причины.
– Я притворяюсь королевским слугой, разве не заметно?
Ноктем усмехнулся и тут же вздохнул. Он уже волновался. Бледность Кен ему не нравилась, как и все случившееся, но он тихо подошел к возлюбленной, всматриваясь в черты ее лица.
– А еще ты гладко выбрит, - продолжала ворчать Канелия, словно видеть его не хотела.
– Уж извини, утром мне пришлось играть роль министра.
Он присел на край кровати и осторожно коснулся ее лица. Ему сказали, что ее рана не страшна, и через пару недель его Канелия снова сможет выйти в караул, но Ноктему этого знания было мало. Он должен был увидеть ее сам, потому пришел сюда, только подобной реакции от нее не ждал.
Она смотрела на него зло и на прикосновения реагировать не хотела. Не понимая, что ее злит, Ноктем вопросительно поднял брови, надеясь, что без слов удастся обойтись.
Кенли вопрос поняла и спросила прямо:
– Что это было?
Ноктем опешил.
– Ты считаешь, что я причастен к покушению? – спросил он.
– Никто другой не помог бы убийце зайти в королевские покои с оружием, - прошипела Кенли.
Она с огромным трудом не кричала от гнева. Придерживая рукой забинтованное левое плечо, она села, не отводя от принца глаз.
Они с Ноктемом попытались забыть все, что было между ними прежде, но не смогли. Их так сильно тянуло друг к другу, что они оба снова и снова искали причины оказаться рядом, перекинуться парой фраз, прикоснуться. Ноктем даже устроил им учебный бой. Тогда оказалось, что даже мечи не способны унять их страсть. Тем же вечером они тайком целовались в оружейной, а потом перестали врать друг другу. Теперь они таились только от других, встречаясь ночами, говоря ночами и делая вид, что между ними нет преград, бед и неравенств. В ночной темноте не было принца и рыцаря, только мужчина и женщина, которые хотели быть вместе. Теперь же эта выверенная иллюзия таяла.
– Подослал убийц и позволил тебе его спасти, ты серьезно, Кен? – спросил Ноктем, устало качая головой.
– Ты правда думаешь, что это я?
Он медленно встал, словно оглушенный такой правдой.
– Больше некому, - ответила Канелия, не сводя с него глаз.
Она действительно так думала. Никто другой не смог бы организовать покушение в королевских покоях, да и специальное оружие, красивое и жалящее словно змея, – очень походило на насмешку принца. Только чего он хотел этим добиться, Канелия не понимала.
Ноктем смерил ее строгим взглядом и заявил:
– Я бы тебя придушил, если бы не любил, запомни это, а теперь слушай. – Он скрестил руки на груди с видом недовольного командира. – Во-первых, если бы я решил убить короля, тобой бы я не рисковал. Во-вторых, я сделал бы это тихо, без лишнего пафоса. Неужели ты думаешь, что мой образ при дворе имеет хоть что-то общее с ходом моих мыслей? В-третьих, если бы я его убивал, то никто кроме него не понял бы, что именно случилось, а быть может, не понял бы даже он сам. И четвертое, самое важное, я вообще не хочу его убивать, когда же ты это поймешь?!
Канелия смотрела на него так же зло. Она знала, что его образ мыслей был куда шире, чем можно было подумать, а еще знала, что мыслит Ноктем так, что никто и никогда по-настоящему не поймет его мотивов. Она верила ему и не верила в то же время, потому говорила о том, что было для нее действительно важно:
– Ты обещал, что дашь мне убить его.
Ноктему хотелось съязвить, что раз она такая мстительная, ей не стоило спасать короля, и ее мечта бы исполнилась, но столь жестокое замечание он решил оставить при себе.
– Ничего подобного я не обещал, - сказал он строго, словно говорил не с девушкой, которую любил и обнимал ночами, а со строптивым союзником, которого пришло время приструнить. – Я говорил, что мы вернемся к этом разговору, и что смерти я ему не желаю, тоже говорил. Только ты мне не поверила.
– Я тебе и сейчас не верю, - ответила Кенли, но в голосе ее звучало сомнение.
Ноктема она часто не понимала. Она знала больше остальных о его отношениях с отцом, понимала, что у принца нет причин его любить, скорее ему было в пору его ненавидеть, а он почему-то не испытывал ничего подобного.
– Клянусь, я не имею никакого отношения к этому арбалету в шелках, - заверил Ноктем, не скрывая улыбки.
Реакция Канелии его забавляла. Только она могла обиженно надуть губки, держать рукой раненное плечо и хмуриться, пытаясь оставаться злой и при этом бледнеть от собственного упрямства. Ему очень хотелось поскорее завершить этот разговор и отложить все еще на какой-то срок. Быть может что-то еще изменится.
– Кен, - мягче сказал Ноктем и снова сел на край ее постели. – Когда я узнал о случившемся, я правда испугался и помчался не к отцу, а сюда. Ты ведь должна понимать, что это значит.