Трофей для Зверя
Шрифт:
— Мой король, вы звали меня? — склонила голову, а сама искоса смотрела по сторонам, замечая, как присутствующие подступили ближе, будто боялись пропустить самое интересное.
— До каких пор ты будешь нарушать мои приказы? — холодно произнес Вейлор.
— Я не понимаю, — покорно опустила взгляд.
— Ты нарушила мой запрет, на применение силы во дворце.
При этих словах Тира расправила плечи и с видом оскорбленной королевы, сдернула с головы капюшон, являя народу свою лысую голову. Люди охнули, Мел пожала плечами. Сожалений по этому поводу она
— За это пять плетей.
Люди снова охнули. В этот раз одобрительно.
— Ты посмела сегодня спорить со мной по поводу пленника.
— Я забочусь о будущем Асоллы.
— Я — будущее Асоллы! — рявкнул король, — с этого дня андракиец больше не твоя проблема. Я забираю его себе.
— Боюсь, это невозможно, мой король, — твердо произнесла она, зная, что правителю это не понравится.
***
— Невозможно? — тихо прошипел он, подступая ближе и не сводя с ее лица бешенного взгляда, — невозможно?!
— Да.
— Ты мне отказываешь? — прогремел король на весь двор.
Растерявшая всю свою смелость Тира, накинула капюшон на свою лысую голову и поспешила протиснуться в толпу, подданные в страхе попятились — никому не хотелось попасть под горячую руку. Молчаливые стражники сурово переглянулась, а Мелена не моргая смотрела прямо перед собой. Она все еще не пришла в себя, после того как тащила андракийца — в висках болезненно бился пульс, во рту пересохло, но когда начала говорить, ее голос не дрогнул:
— Его ошейник настроен на меня. Поэтому он должен быть под моим контролем.
— Так перенастрой на меня!
— Извините, но это невозможно. Его нельзя ни снять, ни изменить. Так было спроектировано заранее…по вашему приказу.
— Значит, сделать новый ошейник! — прорычал он, — а пока приведи его на главный двор и посади в клетку для скота. Пусть народ смотрит. Пусть все видят, что ждет того, кто посмеет к нам сунутся.
Мысль о том, чтобы держать зверя в клетке на всеобщем обозрении показалась кощунственной.
— Ваше величество, этот пленник имеет огромную ценность. Нельзя выставлять его на потеху толпе. Он нам нужен…
— Ты со мной спорить собралась?!
— При всем уважении…я не могу с вами согласиться.
Мелену коробило от того, что этот разговор проходит при свидетелях, ничего не смыслящих ни в защите города. Король должен был вызвать ее к себе и выдвинуть свои требования. Должен был пригласить на этот разговор кого-то из генералов и советников. Они бы единогласно сказали, что нельзя кхассера сажать в клетку и показывать, как в зверинце, тогда Вейлор вынужден был бы согласиться с их доводами. А сейчас, перед своими прихвостнями, жадными до зрелищ и сплетен, он не слышал ничего! Ему важнее было чтобы его воля была исполнена, даже если то, что он требовал не имело смысла.
— Повтори, что ты сказала?
— Я не могу с вами согласиться. Слишком опасно оставлять его в клетке среди толпы.
Никакая клетка не выдержит, и тогда все закончится
— Так выполняй свою работу лучше, чтобы не было опасностей! Вместо того, чтобы ходить и пугать моих людей займись делом! А за своеволие, и за то, что посмела спорить — наказание увеличиваю до двадцати плетей! Немедленно!
В толпе раздалось одобрительное шушуканье и торжествующе блеснули синие глаза Тиры. Вот для чего все эти люди вышли во двор. Посмотреть, как ее будут наказывать. Позлорадствовать.
— Как прикажете, мой король, — процедила сквозь зубы Мелена.
Подданные притихли. Лишь жадно, вытягивая шеи и не моргая, чтобы не пропустить подробностей, смотрели, как она расстегивает пряжку и скидывает плащ на кривую изгородь, потом снимает черный плотный камзол, оставаясь в одной нательной рубашке.
Коварный ветер, до этого неспешно круживший снег по двору, налетел на нее неожиданно зло, тут же проникая под тонкую ткань, но холода Мелена не чувствовала — чужие взгляды обжигали.
Она сняла рубаху и, не стесняясь наготы, ровным шагом подошла к позорному столбу. Один из стражников проворно перехватил узкие запястья кожаными ремнями, второй стоял с плетью на изготовке.
— Приступай! — нетерпеливо приказал Вейлор.
Первый же удар опалил кожу жгучей болью. Мел стиснула зубы, прикрыла глаза и принялась считать.
Один. Два. Три…
Спина горела.
Четыре, пять, шесть…
Со свистом рассекая воздух, плеть каждый раз ложилась на новое место, оставляя красную полосу на белой коже. Как-то отрешенно она подумала о том, что стражник ее щадил. Если бы приказ выполняла она сама, то била бы по одному месту, в лохмотья разрывая кожу, и сдирая мясо с костей.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Она чувствовала, как по спине бегут тонкие струйки крови и все сильнее сжимала зубы, чтобы сдержать стон, готовый сорваться с губ. Казалось, что еще немного и они раскрошатся в пыль.
— Двадцать! — громко объявил страж, последний раз опуская плеть на ее спину.
Мелена шумно втянула воздух, на миг задержала дыхание и медленно выдохнула, пытаясь найти точку опоры.
Когда путы, стягивающие запястья исчезли, она медленно опустила руки — каждое движение причиняло боль в изувеченной спине — и обернулась к королю и его подданным.
Он улыбался, но Мел видела за этой маской жгучее разочарование. Он хотел ее слез и криков, но получил лишь пустой равнодушный взгляд.
— Надеюсь, ты усвоила урок?
— Да, мой король, — в ее голосе не было ни злости, но обиды. — Я могу снова приступать к своим обязанностям?
— Тебя никто от них не освобождал! — припечатал Вейлор, едва скрывая недовольство.
— Спасибо.
Все так же сопровождаемая чужими взглядами Мел начала одеваться. От прикосновения легкой ткани к разодранной спине ее бросило в пот. Обжигающе больно. И это только начало. Скоро рубцы набухнут, воспалятся и начнут пульсировать, а разорванная кожа будет трескаться от каждого движения. И будет казаться, что не осталось ни одного живого места.