Трофей для Зверя
Шрифт:
Милрадия пала. Вот так за день, не оказав ни достойного сопротивления, ни воли к победе. Слишком велика была их самоуверенность и неоправданная надежда на чудесную машину. Хватило одного единственного кхассера, чтобы сломать всю их защиту изнутри.
Думать о том, что Маэс где-то в замке, рыщет по коридорам без цепей и сдерживающего ошейника, было страшно. Теперь она знала, что стеной холодного спокойствия, полыхало безудержное пламя. Даже на расстоянии она ощущала его ярость, способную спалить дотла. Он сомнет любого, кто попадется на пути, но Мел была уверена, что
Надо бежать. Выбираться из замка, уходить в темное подлесье и собирать остатки тех, кто выжил, не попал в плен и ещё мог оказать сопротивление вероломным Андракийцам.
Но для начала нужно было выбраться из полуразрушенного тоннеля, который порой был настолько завален, что казалось все, тупик, дальше дороги нет. Мелена протискивалась дальше, держась на чистом упрямстве, но после очередного поворота зарычала, обессиленно приваливаясь к стене. Каменная насыпь и узкий просвет под сводом потолка — это все, что осталось от прохода. Такой завал ей разобрать не по силам. Слишком узко, слишком большие обломки, да и сама она слишком измучена. Попробовав вытянуть один камень, Мел чуть не сорвала ногти, а боль в спине стала просто невыносимой.
Тут не пройти.
Прошлось ей возвращаться обратно, к тому месту, где стену разрывала широкая трещина. Один из булыжников едва держался на своем месте, и Мелене удалось выдавить его наружу. Когда он с грохотом упал на разбитые плиты пола, она спряталась за уступ и затаив дыхание, ждала, не прибежит ли кто на шум.
Было тихо.
Вернее не так, весь замок был наполнен грохотом, криками, взрывами и звоном оружия, поэтому никому не было дела, до очередного камня упавшего на пол. Подождав для верности еще пару минут, Мелена аккуратно протиснулась в дыру. Там, где ее ладони прикасались к камню, оставались красные следы.
После нападения захватчиков замок изменился до неузнаваемости. Далеко не сразу Мел поняла, что это засыпанное пылью и обломками помещение с выбитыми окнами и опаленными до черна стенами — смежный зал с тем, в котором король любил творить свои ужасные картины.
Стараясь ступать бесшумно и не хрустеть обломками, она подкралась к дверям и аккуратно выглянула наружу. В обе стороны от двери расходился удручающе пустой и изуродованный коридор. Высокие фарфоровые вазы теперь превратились в груды черепков, утопающих в разлитой воде, прекрасные статуи — в искореженные, изуродованные огрызки каменных тел. Цветы скукожились и потеряли краски, а со стен лохмотьями свисали некогда роскошные гобелены.
Пользуясь тем, что никого поблизости не было, она побежала, то и дело спотыкаясь и поскальзываясь, проклиная свою неуклюжесть, онемевшую спину и весь этот проклятый день. Ей бы только добраться до следующего потайного прохода, спуститься в подвал и затеряться в катакомбах, выходящих далеко за пределы города.
В конце уже маячил поворот. За ним небольшая дверь, ведущая к узкой лестнице на первый этаж, дальше через библиотеку, к тяжелому книжному шкафу, за которым начинался спуск в катакомбы. Главное
Мел почти поверила в то, что ей это удастся, но выскочив из-за угла, налетела на чью-то каменную грудь. Столкновение вышло сильным, но человек даже не покачнулся, зато сама Мел отлетела назад, как мяч от стены.
Вскинула яростный взгляд на того, кто преградил ей путь и почувствовала, как дрогнуло под коленями.
Это был тот самый кхассер, которого она держала в плену прошлой зимой. И он ее узнал:
— Ты…
Мел попятилась. Зацепилась пяткой за обломок и чуть не упала, с трудом удержав равновесие.
Он надвигался на нее, и во взгляде стремительно разливалась такая же тьма как у Маэса. А потом стало больно.
Чудовищная боль обрушилась на нее, выбивая из груди остатки воздуха, выворачивая кости и впиваясь мозг стальными когтями. Мел показалось, что она в один миг ослепла и оглохла, и весь мир прекратил существовать, уступив место нескончаемым мучениям.
— Хасс, твою мать! Стоп! СТОП! — раздалось знакомое рычание. И в тот же миг боль отступила. К ним стремительно приближался Маэс. Сжимая пальцами виски, он морщился так, будто у него раскалывалась голова, — больше так не делай. Никогда!
Песчаный кхассер хмуро посмотрел на него, потом перевел взгляд на Мелену, хрипящую на каменном полу, и уже не с нескрываемым изумлением, снова уставился на Маэса.
— Как…
— Не спрашивай.
***
Маэс поднял Мелену за шкирку и небрежно встряхнул, словно та была не человеком, а бездомным котенком. Она даже не сопротивлялась. Не было ни сил, ни возможностей — тело словно вареное, перед глазами темно, а во рту противный привкус крови. Она безвольно висела в его руках, все еще содрогаясь от отголосков боли, и думала о том, что ее сейчас вывернет наизнанку.
— Где Доминика?
— Она была со своим пятнистым на первом этаже.
Маэс жестом подозвал к себе воина, стоявшего на приличном расстоянии от них. Тот мигом подбежал и, склонив голову в знак преданности, выпалил:
— С возвращением!
— Эту, — кивнул на обессиленную, все еще дрейфующую во мгле Мелену, — оттащи к Доминике. Мне нужно, чтобы она вылечила ее. Пусть ее переоденут во что-нибудь чистое, потом приведешь обратно. Будет орать — кляп в рот. Если потребуется — свяжи. Глаз с нее не спускать, понял?
— Да, мой император, — подхватив Мелену под локоть, воин потащил ее прочь. Но спустя пару мгновений стало ясно, что идти она пока не в состоянии. Ноги заплетались, и стоило только чуть ослабить хватку, как норовила осесть на пол.
Тогда андракиец небрежно закинул ее к себе на плечо и быстрым шагом отправился исполнять приказ своего императора. Удобство пленницы его волновало мало.
— Не слишком ли много чести для такой как она? — голос Хасса был сухим, словно выжженные степи Андракиса. Он провожал взглядом ту, что держала его в плену прошлым летом, и испытывал дикое искушение завершить начатое. Добить гадину, — Может, забыл, как она обрекла на гибель тех, кто живет в Долине Изгнанников? Забыл то, насколько жестокой она может быть?