Трофей для Зверя

Верховцева Полина

Второй андракиец подтолкнул ее вперед, вынуждая подойти ближе к императору:

— Особое приглашение нужно?

С терпением у Маэса в последнее время было плохо. Его люди чистили замок, брали в плен тех, кто был готов сдаться, и карали тех, кто сопротивлялся. Никчемный король Милрадии заперся на башне — надо было как-то его доставать живым. Нужно было прижимать Асоллу, чтобы никто не смел пикнуть. Решать, что делать дальше. А вместо этого он был в подземелье с самой большой гадиной на свете, и снова жадно втягивал запах ее крови.

Это

Хасс имел в виду, когда говорил о том, что пара заполняет собой все вокруг? Если да, то с этим тоже надо что-то делать. Быть намертво привязанным к Мелене он не собирался. Хватало и того, что она не реагировала на его силу зверя, а когда он пытался пробиться в ее разум — на пути вставала нерушимая стена. Только во снах удавалось лишь немного заглянуть дальше. И то, что он там увидел — занимало его больше всего.

— Идем, — схватил под локоть и потащил дальше.

— Куда ты меня ведешь? — спросила Мелена, когда они поднялись из темницы и вышли во двор.

Она была к любому наказанию, но очень не хотелось снова идти к позорному столбу. Еще свежа была память о том, как капли крови стекали по спине, а чужие любопытные взгляды царапали кожу.

— У тебя есть то, что мне нужно.

Двор перед замком превратился в руины. Часть крепостной стены обвалилась, обнажая проход, сквозь который продолжали прибывать захватчики, в другой стороне на коленях стояли те, кто сдался. Над их головами кружило голубое марево, не позволяя сдвинуться с места.

Проклятая магия! Теперь здесь все было ей пропитано. Она чувствовалась в каждом глотке пыльного воздуха, в каждом звуке. Даже в камнях. Мел ощущала, как каменные булыжники, которыми был выложен двор, вибрируют под ногами, будто живые.

Меэс пер напролом, ловко перескакивал через завалы, не обращая внимания на то, что она спотыкалась и не поспевала за ним. Он злился. И Мел это чувствовала так же явно, как и внезапно ожившие камни.

Наконец, они добрались до подсобок на противоположной стороне двора. Пнув дверь, Маэс затащил Мелену внутрь, и там она увидела привязанного к стулу Рамэя. Бывшего магистра воспоминаний. Его одежда была разорвана, под разбитым носом запеклась кровь, вдобавок заплыл правый глаз.

Выглядел он жалко и так горестно стонал, что Мелене стало стыдно и брезгливо.

— Помнишь меня? — холодно улыбаясь, спросил император.

Во взгляде пленника появился не только страх, но и нескрываемое восхищение.

— Ты обманул меня, — просипел он, — обманул корону. Как?

Маэс нетерпеливо отмахнулся.

— У меня к тебе деловое предложение. Ты вскрываешь мне ее воспоминания, я — дам тебе свободу.

Мел удивленно посмотрела на него. Какой смысл торговаться, если можно заставить сделать силой? Но у императора на этот счет было свое мнение. Порой давая крохи, взамен можно получить гораздо больше. В этом он был уверен.

— Найдешь, то, что мне нужно — пощажу.

Магистр не был ни воином, ни сопротивленцем и очень не любил, когда ему было больно.

А ему сделали больно! Тот удар в лицо, после которого хрустнула переносица и глаз перестал видеть — стал первым в его жизни. И что-то подсказывало, что не последним, если он откажется сотрудничать со зверем.

— Сделаю, — обреченно согласился он, — мне нужна моя корона и зеркало. Они в моей комнате.

Он так торопился сбежать, что не взял даже самое ценное — свои приборы. Но судьба обернулась так, что они снова будут вместе.

Рослый андракиец одним движением перерезал веревки, стягивающие его руки за спинкой стула, и Рамэй, не сдержав протяжного стона, обмяк. Тело его не слушалось, голова раскалывалась, и все, о чем он мечтал — это оказаться как можно дальше от этого места.

— Веди! — приказал Тхе’Маэс.

С трудом поднявшись, дрожащий Рамэй первым направился к выходу, но едва переступив через порог, пошатнулся от ужаса. Во дворе были не только камни и магия. Здесь была кровь. Ее сладковато-тошнотворный запах заполнял все вокруг.

— Долго любоваться будешь? — тычок в спину, заставил его очнуться. Стараясь не смотреть по сторонам, он повел их за собой к центральному входу во дворец.

Теперь его было не узнать. От былого великолепия не осталось и следа — на месте осталась только одна тяжелая дверь, вторая разбитая до щепок валялась на ступенях. Черные оплавленные пятна от огненных шаров, ледяные шипы пробившие толстые стены насквозь, зловещего вида бурый туман, клубившийся над башнями.

Прежней Асоллы больше не было.

Внутри было еще страшнее. И сам не помня себя от страха Рамэй пытался найти в этом бедламе путь в свою некогда роскошную комнату. Пару раз, когда натыкались на бездыханные тела, его вывернуло наизнанку. Кровь снова хлестала из разбитого носа и в голове кружилось. Больше всего он боялся, что не сможет выполнить то, о чем просил Маэс. Просто рухнет замертво от разрыва сердца и все.

К счастью, император сам был заинтересован в получении результата. Поэтому подозвал первого попавшегося лекаря и приказал вылечить магистра…а заодно и содранные руки Мелены. Потому что среди всей это вони, гари, пыли и чужой крови, он безошибочно улавливал ее собственную, и она снова сводила его с ума.

***

То, что зверя раздражала ее кровь — Мелена поняла давно. Еще тогда, в комнате, когда он был прикован к стене. Слишком шумно он дышал и слишком явно задерживал дыхание, когда подходила ближе. И сейчас, стоило только пораниться, его взгляд моментально устремлялся на то место, где была рана, и глаза темнели.

Она это запомнила. Зачем — не понятно. Но мало ли что могло пригодиться, когда подвернется шанс сбежать.

Еще она поняла, его тьма не причиняла ей вреда. Если от взгляда Хасса скрутило так, что думала все, конец пришел, то Маэс мог сколько угодно давить своими черными глазищами — ничего не происходило. Не то что больно, даже щекотно не было. Это тоже плюс.